Золото верности
Шрифт:
Страхом оказаться тринадцатым.
А действительно: если случайно оступишься – лететь до земли придётся долго. Йед всё–таки шагнул назад. Из глубины Небесного зала виднелись лишь заснеженные вершины Закатных гор – далеко на горизонте. А он ведь ещё недавно стоял на тех самых склонах предгорий и с высоты Поющих пещер точно также взирал на столицу с храмом Шамины! Помнится, он много раз приходил к тем пещерам, чтобы…
Тут мысль его сбилась. Для чего он вообще приходил туда? Он не мог вспомнить. Ведь сами пещеры его вроде бы никогда особенно
Впрочем, какая разница? Наступает самый важный момент в его жизни, а он задумался о каких–то пещерах. Жребий вот–вот отберёт двенадцать кандидатов из тринадцати. Кому–то одному крупно не повезёт…
Йед потёр вспотевшие ладони.
В середине зала находился широкий круглый стол, а на нем – выложены двенадцать мечей. Каждый – в ножнах с вязью золотых узоров. В центре стола – в чашевидных углублениях – покоились две кучки шаров одинакового размера: позолочённые и посеребрённые. Им и предстояло сыграть роль жребия.
Сэр Гаррис надел наконец свой шлем командующего, дабы освободить руки, и принял от капитана Тарбиса пустой мешок особого покроя. В самом верху имелось небольшое отверстие, в которое можно было лишь просунуть руку, но не разглядеть содержимое.
Затем он подошёл к столу и неспешно отсчитал нужное количество шаров: двенадцать золотых и один серебряный. Дабы исключить малейшие подозрения в нечестности, он торжественно поднимал каждый шар над головой, давая всем возможность убедиться, что шар в руке всего один, и что он нужного цвета.
– Золото! – объявлял он во всеуслышанье.
А затем опускал очередной золотой шар в мешок. И лишь в последний раз он сказал: «Серебро!». Так в мешке оказались все тринадцать шаров.
Жеребьёвка началась.
Тринадцать победителей вынули шары, один за другим.
Запрещалось показывать свой шар сразу, дабы не смущать оставшихся. Ведь чем дольше не выпадает серебряный шар, тем выше шанс, что следующий, кто запустит руку в мешок, вынет именно его. Это лишь подогрело бы ненужные страсти и ажиотаж к концу церемонии.
Первым показал свой шар Киреан. Золотой.
Командующий Гаррис торжественно заговорил.
– Клянёшься ли ты верно служить короне без страха и сомнений? Клянёшься ли ты защищать монарха, его страну и народ от любого зла, пусть даже ценой собственной жизни?
– Клянусь, – гордо ответил среброродный принц Изерры.
– Тогда бери свой меч. И пусть он служит тебе столь же достойно.
Золотой шар оказался и у Мерона. Командующий повторил речь, и бывший монах тоже принёс священную клятву.
Со счастливыми лицами, они подходили один за другим и произносили слова клятвы, сдавая золотые шары и получая взамен мечи с позолочёнными узорами. Золото менялось на золото. Тот же, кому досталось лишь серебро, не сможет получить золота.
Йед не смотрел, какого цвета шар сжимает его кулак. Он и так это уже знал.
В последний раз подобное случилось перед тем самым землетрясением. Неясное предчувствие чего–то неотвратимого. Такое бывало с ним и прежде – тревожное чувство, словно бы он попался в липкие сети, из которых самому никак не выбраться. Словно бы и не он один, а весь мир в них попался… И всякий раз это заканчивалось чем–то плохим. Ведь именно то землетрясение и привело в итоге к чуме, что разразилась в деревне.
И сейчас то же самое предчувствие подсказывало, что его шар – серебряный. У него никак не хватало духу разжать ладонь и посмотреть, но сомнений почти не оставалось. А происходящее вокруг лишь подтверждало его правоту. Один за другим, победители испытаний подходили к каменному столу и произносили слова клятвы, разбирая гвардейские мечи. А серебряного шара всё не выпадало.
Первым забеспокоился служитель Маэл. Йед не знал почему, но Посланник Синода имел какой–то интерес к тому, чтобы Йед всё–таки вступил в ряды королевской гвардии. Когда мечей на столе осталось меньше половины, он бросил на Йеда пронзающий хмурый взгляд. Юноша пребывал в душевном смятении, которое не могло ускользнуть от дара Чтеца.
Следом почуял неладное сэр Тарбис. От себя он требовал не меньшей дисциплины, чем от других, и потому на испытаниях не мог оказать Йеду никакого предпочтения. Он даже и виду не подавал, что его знает. И тем не менее, все эти дни он пристально за ним наблюдал. Этот юноша успел ему понравиться, даже более того – в душе старый вояка им восхищался. Восхищался его целеустремлённостью, и даже той каплей безрассудства, что недавно чуть было не привела к массовой драке. Но больше всего он восхищался наивной честностью юноши, которую сам давно уж утратил. Потому когда со стола исчезал очередной гвардейский меч, морщины на лице сэра Тарбиса становились всё глубже, а сам он словно бы делался чуточку старее.
Ему было жаль Йеда. Не столько из–за того, что случилось в той злосчастной деревне, сколько из–за того, что с ним сотворил стоящий рядом Чтец. Сэр Тарбис один знал, что у этого юноши есть родная сестра, о которой тот даже не помнит, и которая теперь обретается одна – неизвестно где, если вообще не сгинула. В душе у него не раз возникал благородный порыв: взять да и рассказать Йеду всю правду. Но он не мог ослушаться служителя Маэла. Он боялся.
Вот все двенадцать золочёных мечей оказались разобраны. А на Йеда со всех сторон смотрели сочувствующие лица.
– Йед Велунд, сын кузнеца! – раздался приказ командующего Гарриса. – Покажи, что у тебя в руке. Все должны видеть воочию. Серебро или золото?
Как же так вышло? Почему судьба ополчилась именно на него? Что в нем особенного? Неужели всё это просто бесцельная случайность? Не может же быть, чтобы в мире что–то происходило просто так, безо всякой причины и смысла!
У Йеда не получалось разжать ладонь, как он ни силился.
– Серебро или золото? – повторил сэр Гаррис.
Неимоверным усилием Йед вытянул ладонь перед собой и раскрыл её. Серебряный шар упал и покатился по полу.