Золото Виннету (Виннету - 3)
Шрифт:
Казалось, время остановилось. Наверняка кое-кто из людей полковника Раджа стал подумывать, что знаменитый Виннету, известный всем Толстяк Уокер и никому не известный Чарли что-то напутали и никто и не собирается нападать на поселок. Но вдруг послышался приглушенный звук, словно небольшой камушек ударился о рельс, и сразу же мое ухо уловило еле слышный шорох, больше похожий на дуновение ветерка.
– Приготовиться, - шепнул я на ухо соседу, а он передал приказ дальше по цепи.
Едва различимые в темноте и похожие скорее на привидения, чем на живых людей, тени бесшумно
Но как только разбойники пошли вперед на штурм, из темноты навстречу им прозвучал громкий возглас:
– Смерть собакам-оглала! Здесь стоит Виннету, верховный вождь апачей.
В то же мгновение Виннету вскинул свое украшенное серебром ружье и выстрелил. Грянул залп из двух сотен стволов, и все вокруг озарилось огнем. Рабочие палили, не жалея патронов, наверное, только я всматривался в темноту, воздерживаясь от стрельбы. Ночь огласилась жутким пронзительным воем, леденящим душу. Наш залп оказался полной неожиданностью для оглала, но краснокожие быстро пришли в себя и, надеясь на свое численное превосходство, устремились вперед. Наверное, так же истошно вопят в аду черти, когда к ним попадает новая душа грешника.
– Огонь!
– приказал полковник Радж, чей зычный голос покрыл вой врагов.
Грянул второй залп.
– Вперед! В рукопашную!
В тот же миг рабочие, все как один, влезли на стену и начали прыгать вниз. Даже люди робкого десятка почувствовали прилив сил и львиную отвагу. Обескураженные краснокожие, не ожидавшие, что поселок защищают такие силы, повернули назад.
Я продолжал стоять у ворот, не двигаясь. У стены разгоралось сражение не на жизнь, а на смерть, однако развязка должна была наступить через несколько минут. Ряды противников таяли на глазах, а единственным средством спасти жизнь для них оставался побег. Тени, уже переставшие казаться зловещими и ужасными, одна за другой исчезали с поля боя и скрывались в темноте.
Только теперь мне пригодился штуцер. Я послал вслед бегущим восемь пуль, а когда вскинул оружие в девятый раз, то не увидел перед собой цели: индейцы успели скрыться, а те, в кого я попал, лежали на земле и пытались отползти подальше. Но их вскоре заметили и окружили рабочие.
У стены развели костры, чтобы осветить поле боя. Я не любитель кровавых зрелищ, поэтому отвернулся и побрел к дому полковника. Не успел я войти и усесться, как появился Виннету.
– Мой краснокожий брат вернулся без скальпов. Неужели ни один из оглала не пал от руки Виннету?
– удивленно спросил я его.
– Виннету не снимет больше ни одного скальпа. С тех пор как он услышал пение в горах, вождь апачей перестал считать врагов, павших от его руки. Ведь мой белый брат сегодня не убил никого.
– Откуда тебе это известно?
– Штуцер моего брата молчал, пока белые бандиты не побежали. Виннету потом подошел к ним: их было восемь. Пули попали им в ноги, и теперь все они лежат во дворе связанные.
Виннету прекрасно понял мой замысел: желая поймать бандитов живыми, я действительно стрелял им в ноги.
– Вскоре появился
– Чарли, Виннету, пойдемте во двор! Он в наших руках, - радостно воскликнул вестмен.
– Кто?
– спросил я.
– Геллер!
– Поздравляю вас. И кто же его схватил?
– Никто. Его ранили, и он не смог бежать. Странная штука - восьмерым бандитам пуля попала в одно и то же место, в бедро. Они как упали, так и остались лежать там, где их настигла пуля.
– Действительно странно, Фред.
– Представьте себе, ни один из раненых оглала не захотел сдаться живым, а эти восемь негодяев умоляли пощадить их.
– Их раны опасны?
– Пока неизвестно. У нас не было времени осмотреть их. Но почему вы сидите здесь? Пойдемте! Как мне кажется, мы преподнесли краснокожим хороший урок. Ушли человек восемьдесят из двухсот, не больше.
– Чему же вы радуетесь, Фред? Сто с лишним убитых - это ужасно!
– Но ведь они сами виноваты. Надеюсь, их племя теперь образумится.
К полудню на поезде прибыл врач, который осмотрел и перевязал раненых. Рана Геллера распухла, началось заражение крови. Узнав о том, что надежды на выздоровление пет, он даже не пытался притворно раскаяться, чтобы смягчить наказание. Уокер, не спускавший с Геллера глаз, после визита врача влетел ко мне в комнату как пуля.
– Чарли, вставайте! В дорогу!
– крикнул он. На лице его читалась крайняя тревога.
– Куда?
– В Хелльдорф.
Его слова пронзили мое сердце страшной догадкой.
– Зачем?
– Оглала хотят напасть на поселенцев.
– О Боже! Откуда вам это известно?
– От Геллера. Я разговаривал с полковником и вкратце рассказал ему о чудесном вечере, проведенном нами в Хелльдорфе. И тогда Геллер принялся дьявольски хохотать и выкрикивать, что для поселенцев больше не будет вечеров - ни чудесных, ни отвратительных. Когда я встревожился и стал донимать его вопросами, он сказал, что краснокожие нападут на поселок.
– В дорогу, Фред! Разыщите Виннету и ведите сюда наших лошадей, а я тем временем поговорю с Геллером сам.
Войдя в дом, где лежали раненые, я увидел, что У изголовья Геллера стоит полковник. Главарь шайки, смертельно бледный, лежал на окровавленном одеяле. Его тяжелый взгляд сверкал ненавистью и презрением ко всем, кто оставался жить.
– Как ваше настоящее имя: Роббинс или Геллер?
– А вам-то какое дело? Убирайтесь вон отсюда. Кто вам дал право тревожить умирающего дурацкими вопросами?
Честно говоря, я был уверен, что он не захочет говорить со мной, поэтому следовало избрать другую тактику: попытаться вывести его из себя.
– У меня больше прав говорить с вами, чем у кого бы то ни было, твердо ответил я, выдерживая его взгляд.
– Это я выпустил роковую для вас пулю.
Глаза его широко раскрылись, казалось, еще немного, и они выскочат из орбит. Смертельно бледное лицо покраснело от прилившей крови, старый шрам на лбу вздулся.
– Ты лжешь!
– рявкнул он в бешенстве и принялся сыпать столь грязными ругательствами, что я не решаюсь воспроизвести их.