Золото. Книга 2
Шрифт:
И только, когда мы с Лай-Доном возвратились в мою прежнюю горницу, когда меня, почти без сознания, он заботливой дружеской рукой укрывает одеялом, я понимаю, что меня втянули в заговор. Потому что Лай-Дон сказал мне это:
– Медведь, я понимаю тебя как никто, наверное… ты, конечно, сам решишь, не моё дело даже… указывать тебе… – Лай-Дон бледен, нахмурился, глядит остро, потемневшими глазами, – но поговори с Онегой вначале. Орик всё же…
До моего сознания начало доходить… Заговор против Орика?! Против нашего Орика?! До похорон Великсая меня не было в столице почти два года, слишком
В открытом поединке я мог бы, наверное, особенно после этого сегодняшнего задранного подбородка. Но вот так…
Онега… полтора года как сон, как дар, бесценный и… потерянный? В моём сердце ты и я на берегу холодного озера, в твоей холодной комнате, в домике на окраине Ганеша с промёрзшими сенями… Я никогда злодеем не был, а теперь… Но когда я что-нибудь терял? За всю жизнь я только получал…
Онега… Авилла и Онега не один человек?.. Почему я вижу новую женщину, иную, не странную мою задумчивую Онегу, а настоящую царицу, не смущённую моим появлением?
Онега… Ты так хотела царицей быть? Поэтому и не понесла от меня? Поэтому и замуж не шла? Будто знала… Будто готовилась.
Бред… От усталости безмерной, вероятно, я думаю так…. Ведь я знаю, что любила меня… Ни в чём другом я не был так уверен. Любила. Любила…
Или не бред? Сорок дней не было меня с ней. За это время не то, что заговор можно сплести, царство завоевать, перевернуть, можно. Колоксай взял Великий Север в три седмицы. Мы изгнали его сколотов за десять дней.
Онега могла бы задумать против Орика? Онега может. Авилла, полагаю, тем более. И к Орику она никогда не испытывала никакой симпатии. Да что там к Орику, ко всем нам, сколотам… И даже не скрывала этого. Хотя, слушая мои рассказы о семье, об истории нашего царства, как мне казалось, она прониклась искренним интересом ко всем нам. И симпатией. Говорила об этом: «сильные люди вы и с искрой».
Но может быть, этот интерес совсем не от чувств ко мне происходил, а потому что дальновидная и умная, она не могла не изучать врагов… И меня могла хладнокровно использовать, заранее задумав всё это. Могла! Умнейшая, скрытная, хладнокровная, книг полный сундук. Разве такая не могла…
Но почему я не чувствовал второго дна? Почему я чувствовал только любовь? Хотел только это чувствовать? Я хотел видеть и чувствовать только это.
Стоит рядом с Ориком на лестнице. Прошла ночь с их свадьбы, слишком поспешной, скорой… Спала уже с ним… Спала с Ориксаем… уже не моя…
Поговорить с Онегой… Онега… ты не подпустила бы никого к себе… Если Авилла задумала этот заговор, использовала меня, использует и его. Женщинам легко манипулировать нами, особенно, таким как она. Использовала меня, но для чего? Этого я не понял… И что мне делать тогда с этим?..
Волк пришёл убивать её. Может быть, она и с ним вела какую-то игру, о которой умолчала? Сделать то, что сделал, он можно только во власти самых сильных чувств.
Чего бы она ни захотела от меня, я сделаю всё для неё. Понимает она это? Не сомневаюсь. Поэтому ничем при Ориксае не показала, что взволнована нашей встречей… Она не взволнована. Она ожидала её.
Ожидала. Но не так скоро. Я не думала увидеть Явана именно в этот день. И если бы Орлик не подал бы мне своей руки на лестнице… Как хорошо, что я всё рассказала ему о нас с Яваном. Только так – ничего не скрывая друг от друга, и можно жить. Только так мы и выстоим с ним. И не только перед этим заговором, думаю.
Но как больно было увидеть это изумление и, судорогой прошедшее по лицу Явана, разочарование. Как тоска сковала его черты. Сорок дней и ещё восемь и…
Любили мы друг друга? Если да, то почему со вчерашнего дня я чувствую себя неотъемлемой частью Ориксая, моего Орлика? Яван своим отказом снова Авиллой меня сделал? Авилла не знала Явана и любви к нему. А Онега умерла в тот момент, когда он сказал: «Я – сват»… Но так ли всё? Так ли?
Мы скачем по ослепительно белому лесу, раскрашенному искорками от яркого солнца, скачем, отбрасывая шайбы снега из-под копыт наших лошадей, несёмся во весь опор, будто в скачке этой безумной спасаясь от орды обступивших нас врагов.
Авилла впереди, я за ней, мы позабыли, что мы на охоте и оторвались от всех. Она скачет, а я лечу за ней, юбка полощется по бокам и крупу серого в крап коня, косы с золотыми украшениями плещутся по спине, она ловко уворачивается от низко нависающих веток. А я думаю, что совсем скоро ночь…
Шапочка слетела с её головы в снег. Я остановился, поднять, без шапки простынет она, мороз всё крепче. Она остановила коня тоже, повернула, от лошадиной морды валит пар, конь раздувает ноздри. Где тут охота? В рога трубят где-то близко… Ни Яван, ни Явор не поехали.
Авилла перекинула ногу через луку седла, собираясь спрыгнуть в снег, я подоспел:
– Погоди, я поймаю!
– Я сама могу.
– Ясно, можешь. Боишься? – засмеялся я. – Снег, мороз, лес кругом, не стану я…
Она засмеялась, но подождала, я поймал её, неожиданно лёгкую в свои ладони, тоненькая и гибкая талия в моих руках… и такая она настоящая… приятно держать её, сжимать, не опуская в снег…
Её конь, смирный, умный, стоит спокойно. Её волосы скользнули по его серому боку… я склонился… чуть-чуть и губы… вот губы… что ты, Ладо, поцеловать тоже нельзя?.. Ладо… Ладо, позволь… Ну, позволь… Я почти коснулся…
В этот миг почти ослеплённая его близостью, я заметила какое-то движение у него за спиной и мгновенно отрезвела, ещё не зная, что там, я сильно оттолкнула его в сторону… Так и есть – лучник, и стрелу в него пустил… В спину, как предатель, вот подлость… В спину человеку, обнимающему свою жену… как поднимается рука?..
Стрела попала в лошадь, воткнувшись в бок, от чего конь мой заражал, брыкнул, вторая… третья… стреляет на славу, очередью, выпуская одну стрелу за другой, и деревья не помеха ему, а я без лука и Орлик тоже, на сёдлах остались, охотнички…
Но он обернулся уже и метнул нож в стрелка, промахнулся, нож с раскачкой воткнулся в ствол берёзы… Но хотя бы лучник убежал.
Я обернулся к Авилле. Её конь, раненый и разозлённый этим, взбрыкивая, убежал. Но… я увидел не это… ужас… ужас… Я не пугался так ещё ни разу в жизни. Это кошмарный какой-то сон?