Золотое руно (сборник)
Шрифт:
Латимер сидел на стуле рядом со своей кроватью. За окном через улицу было видно здание общежития имени Жаклин Кеннеди Онассис Университета Джорджа Вашингтона. Латимер вскинул голову, явно удивлённый появлению в палате охранника.
Иван почувствовал, как у него закипает кровь; один лишь вид Латимера приводил его в ярость.
– Как вы могли? – спросил он.
Латимер нахмурился.
– Что?
– После того, что вы сделали с Дорой, как вы могли просить её о таком – чтобы позволила себя разрезать и отдала вам часть собственного тела. Как вы могли?
Латимер нашарил на стоящем рядом столике очки, развернул их и надел.
– Я вас не знаю, – сказал он. – А вы не знаете меня. Мою память читает женщина – медсестра. Дженис чего-то-там.
– Фалькони, – сказал Иван, кивнув; он знал по именам всех здешних врачей и медсестёр. – Я вас не читаю. Я читаю вашу дочь Дору.
Латимер ничего не сказал.
– Вы думаете, что она не может этого помнить – потому что если бы помнила, то никогда не согласилась бы вам помочь. И она, возможно, и правда не помнит. Зато помню я.
– Я не знаю, о чём вы говорите, – сказал Латимер.
Это разозлило Ивана ещё больше.
– Не лгите мне, – сказал он, подходя ближе. – Не смейте мне лгать.
– Что вы собираетесь сделать? – спросил Латимер.
– Я собираюсь рассказать Доре, – сказал Иван. – Она заслуживает того, чтобы знать.
– Вы не можете, – сказал Латимер, вставая.
– Да? – Иван повернулся к выходу, и…
Звук, движение, рывок…
И Латимер выхватил пистолет у него из кобуры. Иван крутанулся назад и увидел дуло, направленное ему в грудь.
– Без пересадки я умру, – сказал Латимер. – Вы будете держать язык за зубами – обо всём .
– Или что? – спросил Иван, гордясь тем, что смог ненадолго заглянуть Латимеру в глаза.
– Или я выстрелю, – ответил Латимер.
– Вас посадят.
– Хотите пари? Я только что разговаривал с Джиллеттом, адвокатом. Он говорит, что сейчас идеальное время для того, чтобы сделать что-то безумное, потому что любой компетентный юрист сможет вас оправдать. Взболтанные мозги? Память других людей? Никто не виноват. Это грёбаный карт-бланш .
– Ни один судья на такое не купится, – сказал Иван.
– Да ну? – Латимер махнул пистолетом. – Вы пришли сюда, угрожали. Была борьба, я завладел пистолетом, он выстрелил. Всего-то…
Оставив президента Джеррисона, Сьюзан направилась на четвёртый этаж и сильно удивилась, встретив по пути Оррина Джиллетта.
– Вы что здесь делаете? – спросила она.
– У меня была встреча с Джошем Латимером, – ответил он.
– Да? Он тоже не хочет, чтобы Сингх разорвал его связь?
– Э-э… нет. Но я с ним встречался не по этому поводу. Я представляю его интересы в иске против больницы, касающемся его пересадки почки.
– Я слышала, что операцию перенесли на понедельник, – сказала Сьюзан.
– Пусть так, – ответил Джиллетт. – Мой клиент невыносимо страдал. И я также должен вам сказать, что нам может понадобиться допросить вас по этому делу.
Сьюзан потёрла глаза.
– Я так устала, – сказала она. – Устала от всего этого. Я просто хочу, чтобы это закончилось – но вы всё время пытаетесь всё усложнить, вы и Рэйчел Коэн с вашими требованиями к Сингху не разрывать связь.
– У нас есть права, агент Доусон.
– Как и у других людей, подвергшихся воздействию, – сказала Сьюзан, – включая и меня. Потребности многих перевешивают потребности немногих.
– Тут вам не «Звёздный путь», – сказал Джиллетт. – Отдельные личности имеют личные права.
– С кем вы, говорите, связаны?
– Со здешним охранником.
– О, да, – сказала Сьюзан. – Иван Тарасов. Так вот, он приходил к Сингху сегодня утром, и он хочет от него прямо противоположного: он желает, чтобы связь была ликвидирована как можно быстрее.
Джиллетт нахмурился, предположительно, вспоминая это.
– Да, было такое. Я, как я понимаю, ему приходится нелегко; я искренне рад тому, что связи – как это говорил Сингх? – только первого порядка. Мне бы очень не хотелось видеть то, что видит Иван, и… твою мать!
– Что?
– До меня только что дошли его воспоминания. Иван с моим клиентом, Джошем Латимером, и – Господи!
– Что?
Джиллетт на секунду задумался.
– Он мой клиент, но чёрт побери! Я не могу позволить ему это сделать. Джош отобрал у охранника пистолет и наставил на него.
– Что? Когда? Когда это произошло?
– Сегодня. После того, как я ушёл от Джоша… то есть, в последние минут пятнадцать.
– В какой он палате?
– Я не знаю. Я встречался с ним в холле, но его палата где-то на этом этаже.
Сьюзан проговорила в рукав:
– Доусон Центральной. Номер палаты Джоша Латимера, пациента Лима Танго?
– Две секунды, Сью, – ответил голос в ухе. Затем: – Палата 411.
– Мне нужно там подкрепление, – сказала Сьюзан, разгоняясь. На бегу она читала таблички на дверях: 419, 417, 415, 413…
Она вытащила из кобуры «зиг P299» и, держа его вертикально двумя руками перед собой, пнула дверь палаты 411.
– Бросить оружие! – гаркнула Сьюзан, оценивая обстановку. Латимер, должно быть, услышал грохот её шагов: левой рукой он охватывал шею Тарасова, прижимая его к себе в классическом положении взятия заложника. Пистолет – a.38, как заметила Сьюзан – был направлен Тарасову в правый висок.
– Я сказала бросить оружие! – повторила Сьюзан. Если бы Латимер целился в того, кого она охраняла, вопросов бы не было – она бы уже его застрелила. Но сейчас она подумала, что сумеет отговорить Латимера. Сьюзан блокировала единственный выход. Из коридора донеслись панические возгласы – её вход в палату Латимера был далеко не бесшумным. Она полностью вошла в палату и ногой захлопнула за собой дверь. Голос в ухе произнёс: