Золотое руно (сборник)
Шрифт:
Я зацепил ногой корзину для бумаг со встроенным шредером; бумажные ромбики разлетелись повсюду. Скорчившись рядом с ним, я попытался нащупать пульс – пульс был, и он вроде бы ещё дышал. Но он никак не реагировал на то, что я говорил.
– Папа! – Совершенно не зная, что делать, я легко похлопал его по щекам; из уголка рта показалась тонкая нить слюны.
Я быстро поднялся, обернулся к его столу, нажал кнопку громкой связи и быстро набрал 9-1-1. После этого я снова подсел к отцу.
Телефон издал три казавшихся бесконечными гудка.
– Пожарные, полиция, скорая? – спросил женский голос, казавшийся тихим и далёким.
– Скорая!
– Вы находитесь по адресу… – сказала женщина и продиктовала его. – Всё верно?
Я приподнял отцу правое веко. Слава Богу – его глаз повернулся, уставившись на меня.
– Да, да, всё верно. Поторопитесь! Мой отец потерял сознание!
– Он дышит?
– Да.
– Пульс?
– Да, пульс есть, но он без сознания, и он не реагирует на мои слова.
– Скорая уже выехала , – сказала женщина. – С вами есть ещё кто-нибудь?
У меня тряслись руки.
– Нет, никого.
– Не оставляйте его.
– Я буду с ним. Господи, да что же с ним могло случиться?
Женщина-оператор проигнорировала мой вопрос.
– Помощь уже в пути.
– Папа! – сказал я. Он издал булькающий звук, но я не думаю, что это был ответ. Я вытер ему слюну и немного наклонил голову, чтобы воздух проходил свободнее. – Папа, пожалуйста.
– Не паникуйте , – сказала женщина в телефоне. – Сохраняйте спокойствие.
– Господи, господи боже…
Скорая отвезла отца и меня в медицинский центр «Триллиум» – ближайшую больницу. Как только мы там оказались, его переложили на каталку; его длинные ноги не помещались на ней и свисали сзади. Быстро появился доктор, посветил фонариком в глаза и постучал по колену молоточком, получив в обоих случаях обычную рефлекторную реакцию. Он несколько раз попытался заговорить с отцом, потом приказал:
– Быстро сделайте ему МРТ головы.
Санитар покатил каталку прочь. За всё это время отец не произнёс ни единого членораздельного слова, хотя иногда издавал какие-то тихие звуки.
К тому времени, как приехала мама, отца уже уложили в постель. Стандартная правительственная медстраховка гарантирует вам место в общей палате. У отца была расширенная страховка и, соответственно, отдельная палата. Разумеется.
– О, Господи, – повторяла мама снова и снова, закрыв лицо руками. – О, мой бедный Клифф. Мой дорогой…
Моя мама была одних лет с отцом, у неё было круглое лицо и искусственно отбеленные волосы. На ней всё ещё был теннисный костюм – белый топ, короткая белая юбка. Она много играла в теннис и была в хорошей форме; к моему смущению, даже некоторые из моих друзей считали её привлекательной.
Вскоре к нам пришёл лечащий врач. Это оказалась вьетнамка лет примерно пятидесяти. На бэджике у неё на груди значилось «Д-р Тхань». Не успела она открыть рот, как мама спросила:
– Что это? Что с ним случилось?
Доктор Тхань была сама доброта – я всегда буду её помнить. Она взяла маму за руку и заставила её сесть. А потом она присела на корточки, так, чтобы её глаза оказались на одном уровне с мамиными.
– Миссис Салливан, – сказала она. – Мне очень жаль. Новости неутешительные.
Я стоял у мамы за спиной, положив руку ей на плечо.
– Что это? – спросила мама. – Инсульт? Господи, да Клиффу ведь всего тридцать девять. Он слишком молод для инсульта.
– Инсульт может случиться в любом возрасте, – сказала доктор Тхань. – Но, хотя технически это и правда разновидность инсульта, это не то, что вы думаете.
– Что же тогда?
– У вашего мужа врождённый порок, который мы называем АВМ – артериовенозная мальформация. Это переплетение артерий и вен без промежуточных капилляров – обычно капилляры создают сопротивление, замедляя кровоток. В случаях, подобных этому, сосуды имеют очень тонкие стенки и поэтому могут лопнуть. И когда это происходит, кровь потоком изливается в мозг. При той форме АМВ, что имеется у вашего мужа – она называется синдромом Катеринского – сосуды могут лопаться каскадом, один за другим, как пожарные рукава.
– Но Клифф никогда не говорил…
– Нет, нет. Он, вероятно, не знал. Это можно увидеть на МРТ, но люди обычно начинают делать МРТ лишь после сорока.
– Чёрт возьми, – сказала мама – а ведь она практически никогда не ругалась. – Мы же могли заплатить за обследование! У нас…
Доктор Тхань взглянула на меня, потом снова посмотрела маме в глаза.
– Миссис Салливан, поверьте, это ничего бы не изменило. Состояние вашего мужа не поддаётся коррекции. АМВ наблюдается у одного человека из тысячи, а синдром Катеринского – лишь у одного из тысячи носителей АМВ. Горькая правда состоит в том, что основной формой диагностики синдрома Катеринского является вскрытие. Вашему мужу на самом деле повезло.
Я посмотрел на отца, лежащего в постели с трубкой в носу, с иглой в руке, с отвисшей нижней челюстью.
– То есть, с ним всё будет хорошо, да? – спросила мама. – Он поправится?
Голос доктора Тхань был очень печален.
– Нет, он не поправится. Когда лопаются сосуды, прилегающие к ним части мозга разрушаются потоком крови, бьющим в ткани. Он…
– Он что? – спросила мама; в её голосе звучала паника. – Он ведь не превратится в растение, нет? О Господи, бедный Клифф. Господи Иисусе…