Золотое солнце
Шрифт:
— Засыпай, — говорю.
Всхлипывает. И мне сон нейдет, хоть сядь ты на мель. Стал я думать о Фалеш. Не знаю, отчего она мне на ум пришла.
Я хотел усмирить ее. А она, наверное, меня, такой был нрав у пангдамской шлюхи Фалеш. Штормило вторую неделю. Из порта не выйдешь, мы тратили в кабаках деньги, здесь же заработанные торговым промыслом. От скуки Крысы шалели, я едва держал их. Один раз сам скрутился с нарезки. С нами пил Гай Дуг, самый видный сводник во всем городе. Воры уважали его, власти побаивались; мелкие, конечно, власти. Больших людей он сам уважал и побаивался. Пить с нами, вольными людьми, было для него большим делом. Он все оглядывался: видите? видите? с кем я пью! Ладно. Рассказал Дуг о строптивой шлюхе, которая дерется с клиентами, бьет их, отбирает деньги, но до того хитра, что никто ничего доказать не умеет; всякое разбирательство оборачивается ей на пользу. Лукава девка! Так говорил нам Дуг. Я ему: веди, мол. Как раз такая мне нужна. Лучше все же, чем пить до одури, пора встряхнуться.
...Ничего особенного. Волосы цвета прелой соломы, обрезаны очень коротко. Смугловатая кожа. Но не смуглая. Лоб высокий, приятно посмотреть. Зато нос у нее короткий, вздернутый кверху, а нижняя губа оттопырена. Невысокая женщина, где надо круглая, под одеждой видно. Руки голые до плеч, мышцы очень приличные, хоть сейчас гребцом ставь или даже по военному делу. Видно, Астар, твоей милостью девка научена драться давно и надолго. Глаза необычные, но только не по цвету — что с того, что карие? — разрез, разрез какой! Будто смотрит на тебя не женщина, а лисица.
— Дай цену, — говорю ей.
Дает. Цена — тоже ничего особенного. Голос низкий, как у мужчины. Отвечает нагло, но к словам не придерешься, обычные слова. Произносит их шлюха нагло. Баба-ху- тель, видно сразу.
Я совсем уж пьяным притворяюсь, покачиваюсь, бормочу. Отдал серебро, пошли к ней в комнату. Холодно, Ах- хаш! Когда начнет-то она разбойничать? Или, может, мне как-то начать? Недолго я размышлял. Уселась девка на ложе, простое дерево с соломой сверху, глядит на меня пристально, вздыхает.
— Не такой уж ты и пьяный. Еще один осел со мной драться пришел. Дружок, либо я все тебе как обычно отработаю, без кулаков, либо смотри у меня... — и ножик вынимает.
Ножик я у нее отобрал.
— Что остановился? Хотел бить — бей. — В глазах у нее усталость и, может, еще презрение. Вы, псы, затравили меня, лису, но пощады просить у вас не стану. Вот чем от нее веяло.
— Отработай как обычно.
И как обычно я забрался на нее, лежит девка бревно бревном, шевелится чуть-чуть, не даром же деньги взяла. Любой женщиной приятно владеть, даже такой. Взял ее, вот еще чуть-чуть мне надо, слышу, опять вздыхает и говорит вежливым голоском в сторону, будто бы и не мне:
— Скотина. Неужели вы больше ничего не умеете?
Наверное, обычный клиент ее либо отлупит после таких слов, да и плюнет, уйдет, либо просто плюнет и уйдет. Но уж не кончит ни тот, ни другой. А мне интересно. Как раз чуть-чуть не добрал, но мы народ такой, походы долгие, захочешь, об деревянную лавку кончишь. Хоть бы что она мне сказала, а кончил бы. Ладно, Аххаш, интересно мне.
— Не старайся, — говорю, — все у меня будет. — Молчит. — Как тебя зовут?
— Вовремя догадался спросить... Фалеш.
— А что ты сама такого умеешь, Фалеш? Что в тебе, простой шлюхе, такого особенного, дерьмо рыбье?
Сильные ее руки сделали несколько движений. Как мои, когда в них оружие. Шея моя, спина и еще кое-что почувствовали: да, есть особенное в шлюхе Фалеш.
Малабарка Габбал ответил ей, как умел. Умею ведь кое-что. Просто из женщин это тоже мало кому надо.
Она усмехнулась, взялась за мои губы.
А!
Потом я взялся за ее.
Не хотела она показать, но я понял: пробрало ее, стерву.
Тут Фалеш принялась полное свое искусство предъявлять, и я не помню женщины более ловкой и умелой. Ну а Малабарка постарался ей подыграть, как щитоносец доброму лучнику.
Вышло так, что дважды кричали мы вместе.
— Приходи завтра, Малабарка. Буду тебя ждать.
Назавтра Фалеш не взяла с меня денег. И на третий день. А потом я увидел на ее теле синяки и опомнился.
— Я могу забрать тебя с собой. У меня нет ни одной жены, сделаю тебя первой.
Плачет.
— Что плачешь? Соглашайся.
— Да я-то согласна, только кто отпустит рабыню? По закону я вроде рабыни, долг в двадцать золотых, и еще проценты. Отрабатывать год или два. Радуйся так, пока можно, Малабарка...
Вот, значит, как дела у них делаются. Гай Дуг, когда я к нему заявился, волком смотрел. Ну понятно. Девка его с меня денег не берет, а с другими ей работать некогда. Какая она, моя Фалеш! Ни разу не сказала мне, ни словом не обмолвилась. Видно, как ни бил ее Дуг, а денег не выбил. И покорной не сделал.
Плохая у нас вышла беседа, не хотел он девку сбывать. Ждал от нее больших прибылей. Но он — это он, а я — это я. Отдал мне Фалеш Гай Дуг, взял много, но отдал. Мы напились с ним вдвоем, он мне кабальный свиток на девку выдал, махнул рукой. Ладно, мол, уломал, владей.
Я принес ей свиток. Решай мол, свобода теперь твоя. Со мной или как? С тобой, Малабарка! И не было в моей жизни ночи, лучше той...
Утром я пошел по делам, а к вечеру должна была Фалеш с пожитками прийти на корабль. Нет ее. Ночью к ней пошел. И там нет. Да что за чума! Назавтра мне передали: среди улицы какой-то старый клиент затеял с ней препираться, схватились за ножи, изранили друг друга. Городская милиция таких людей не любит. Портовые кварталы требуют жесткой руки. Я это понимал. Пангдам живет железным порядком,, не будет порядка — всему конец. Но здесь не как в Империи, здесь порядок не на законе держится. Здесь иначе. Чуть шевельнулся против течения, чуть обеспокоил людей, чуть торгу помешал — и конец тебе. Без суда, не разбираясь особо, вздернули обоих...
Я полстражи стоял и смотрел на виселицу. Потом выкупил тело, нашел в порту двух бродяг, которые брались за любой заработок, дал им денег. «Похороните мою Фалеш, как положено по местному обряду, — говорю. — Тело у вас закапывают в землю? Вот и давайте. Ученого человека пригласите, пусть почитает над ней, что нужно. Два медяка в рот сунете, так тут делают? Брат мой Милькар с вами пойдет, проверит, чтоб все чином...» Милькар молча с ними отправился, ничего не спросил, хоть и не было у нас уговора заранее. Видел, что я, как я... Ну не могу я смотреть, Аххаш и Астар, чтоб в землю ее, а не на волну! На губы ей комья падать будут, а эти губы недавно меня целовали...