Золотое солнце
Шрифт:
«Одним из нас...» Макрель потрошеная! Все вроде верно. Только, мне кажется, Аххаш, это ему надо стать одним из нас. Одним из... не знаю кого. Из тех, кого сейчас только двое. Чума! Тут нет никакого смысла. Но как-то... оно... правильнее.
Конечно, этого я ему не сказал.
— А Ланин? — Как бы тебе это объяснить... Мы находимся в состоянии вечной вражды с лунными. Э-э... в состоянии непрекращающейся войны. Никому и в голову не приходит предложить им мир. Они, кстати, придерживаются того же мнения. Э-э... в сущности, мы похожи на двух стариков, которые живут по соседству и смертно друг другу пакостят. Один никак не может задавить другого.
Я ожидал какого-нибудь дерьма в этом роде. Ладно, мы на их земле. По какому обряду нам с Ланин соединяться? По нашему? По лунному? По имперскому? Под рукой какого бога? Того, чье имя нам, снасть камбалья, не открыто? Надо бы крепко поразмыслить. Есть тут какая-то уловка, какая-то хитрость...
— Кем я буду?
Заулыбался. Все-таки вышло по его, пристроил меня к делу. Ладно. Работа привычная.
— Я, как префект, обязан набрать для галиада, так у нас называется командир...
— Я знаю.
— Очень хорошо. Я должен дать галиаду вспомогательные войска. Хоть немного. Я нанял двести сорок человек сброда из разных мест. Тут и наши, и варвары... Прости, если это слово задевает тебя. Я не вкладываю в него ничего оскорбительного. Просто в нашем языке нет другого слова, которым я мог бы назвать...
— Мне все равно, Гилярус. — Чуть было не сказал «мой друг Гилярус». И ведь не соврал бы, Аххаш, откуда ни посмотри, не соврал бы.
— Вербовщики мелких и малосильных не брали. Так что наемники должны быть не так уж плохи по отдельности. Правда, в одном строю они никогда не стояли... Лошади и оружие — за счет казны, из арсенала провинции. Еще у меня есть восемьдесят маг’гьяр.
— Уже кое-что.
' — Да. И у меня нет командира для них всех. Железный Волк — подходящее знамя для такого отряда. Ты не находишь?
Что ж, я взял у Империи много крови. Пора выплатить должок... А!
Тут меня холодком пробрало. От макушки до пят. Что-то говорило мне: вот! смотри, само идет! не упусти! иди, иди в эту сторону! ну! давай! сюда — будет правильно! должок? налог? дурак! просто тебе нужно именно сюда! ну! ну! не упусти!
Как странно, рыбья моча! Очень странно. Я почувствовал себя старой корабельной баллистой. Вот на мой желоб приладили тяжелую стрелу. Вот зацепили тетиву лука, покрутили колесико... Я кожей и плотью ощутил, как меня выгибают для выстрела, как мои деревяшки поскрипывают. Каждая деталька меня-баллисты наполнилась радостью. Вот оно, Дело, для которого меня предназначили...
— Да, — говорю я префекту Наллану Гилярусу. — Да!
Алая хроника Глава 3. Солнечный луч
Не знаю почему, но вот уже десятый или одиннадцатый день буквально все вокруг меня шло наперекосяк. То слуга, несущий воду для моего купания, поскользнется и все разольет, то сломается застежка сандалий, причем на максимально возможном расстоянии от дома, то в библиотеке с самого верха стеллажа свалится какая-нибудь важная рукопись и порвутся нитки, которыми она сшита... Элоквенция с умным видом говорила, что судьба порой посылает нам такие необъяснимые полосы невезения, поделать с этим ничего нельзя и лучше просто подождать, пока оно само минует нас. Но подобные благоглупости лишь сильнее выводили меня из равновесия. Я чувствовала, что еще немного такой жизни — и я либо сорвусь в слезы из-за пустяка, либо во внезапно накатившей вспышке ярости изобью в кровь кого- то из рабынь. Последнего особенно не хотелось — такие взрывы случались со мной редко, но после каждого из них я бывала так противна сама себе, словно искупалась в яме с помоями.
Вот и сейчас я с огромным трудом удержалась, чтобы не запустить в Мартиала — или Марсиала, я так и не усвоила, как это правильно произносится — чем-нибудь из того, обо что мы то и дело спотыкались в узких неосвещенных проходах катакомб.
— Конечно, пути Единого неисповедимы, — продолжал разглагольствовать проповедник Истинных детей Божиих, словно все еще восседал во главе круглого каменного стола. — Возможно, Он просто не пожелал исцелить старую Биндис, ибо знает за ней какой-то нераскаянный грех...
— Знаешь ли, почтенный Мартиал. — Я из последних сил сохраняла почтительность, но уже осознавала, что если разговор и дальше пойдет в таком тоне, то этих сил мне хватит весьма ненадолго. — Если по отношению к силе над миром вообще применимо выражение «не пожелал» — то не пожелал лишь потому, что Биндис ничего не выиграла бы от этого прозрения.
— Почему это? — Даже в мечущихся сполохах факела я ясно разглядела неподдельную досаду на лице своего спутника. Еще бы — он так долго твердил членам общины о моей причастности, что те искренне уверовали в мою особую благодать и только что ноги мне не целовали. И вдруг вместо долгожданного чуда — такая досадная осечка!
— Считай сам. Бревно ей на голову упало в пять лет, а сейчас ей шестьдесят один. Пятьдесят шесть лет она видит только во снах, и кто поручится, что эти ее видения имеют хоть какое-то отношение к окружающему нас миру? Мало видеть дом, дерево и собаку — надо еще уметь соотнести их с тем, что она знает о них от других чувств. То есть польза от ее глаз весьма спорная — а вот вред бесспорен. Она ведь кормится не только от плетения корзин, ей за ее слепоту то и дело добрые люди что-нибудь подбрасывают. А будут ли так же добры к ней, когда она прозреет? По-моему, вряд ли. Вот поэтому ничего и не вышло, а вовсе не потому, что Фели я исцеляла в платье из простого льна, а сейчас на мне шелк и кораллы!
Я с трудом подбирала слова, чтобы донести до Мартиала то, что вдруг поняла в мгновенной вспышке, едва лишь возложила руку на голову этой Биндис и шевельнула губами, чтобы изречь уже привычное «именем Того, кого не ведаю». Поняла — и сразу же словно опустела изнутри, как после активного и толкового применения магической энергии. А то, что в таком опустошении чудес не творят, на мой взгляд, и морскому ежу понятно. Не то чтобы у меня ничего не вышло — я просто не стала делать бессмысленную попытку.
— Беда твоя в том, что ты слишком привыкла к сложным объяснениям, — вздохнул Мартиал. — Нет в тебе простоты.
— Если, как ты уверяешь, все мы сотворены Единым, значит, моя непростота зачем-то ему понадобилась, — отпарировала я. — Не всем же сеять хлеб, ловить рыбу и махать мечами — кто-то должен читать книги и хранить знание.
— Однако ни одна из тех сотен книг, что ты прочитала, не помогла тебе узнать, что есть Единый. — Этот назидательный тон Мартиала и раньше доводил меня до белого каления, теперь же я прямо-таки взвилась: