Золотой дождь
Шрифт:
В десять вечера появляется пожилой джентльмен в розовой куртке, но в одиночестве. Он останавливается, оглядывается, видит меня и подходит. Лицо у него суровое, и ему явно не нравится то, что он делает.
– Это вы мистер Бейлор? – спрашивает он вежливо. Старик держит в руке конверт и, когда я утвердительно киваю, кладет его на столик. – Это вам от миссис Райкер, – поясняет он, слегка поклонившись, а затем уходит.
Конверт обычный, белый. Я вскрываю его, вынимаю поздравительную открытку без адреса и читаю:
"Дорогой Руди!
Мой доктор отпустил меня сегодня утром, так что теперь, когда
Потом она подписала свое имя, а затем прибавила постскриптум: «Пожалуйста, не звони и не пиши и не пытайся со мной увидеться. От этого будут только неприятности. Еще раз спасибо».
Она знала, что я буду верно ждать ее в гриле. Мне ни разу не пришло в голову, в которой последние двадцать четыре часа крутились одни похотливые мысли, что она может выписаться. Я был уверен, что мы встретимся сегодня вечером.
Я бесцельно бреду по бесконечным коридорам, пытаясь взять себя в руки. Я твердо намерен увидеться с ней опять.
Она во мне нуждается, потому что больше у нее нет никого, кто бы ей помог.
В будке телефона-автомата я нахожу в списке номер Клиффа Райкера и нажимаю цифры. Механический голос сообщает, что номер отключен.
Глава 20
Рано утром в среду мы приезжаем в гостиницу, в низкое антресольное помещение между двумя главными этажами, и нас быстро проводят в танцевальный зал, который больше, чем футбольное поле. Нас регистрируют и разделяют на группы. Взносы, дающие право экзаменоваться, мы уже давно уплатили. Иногда мы нервно переговариваемся, но общаемся мало. Все перепуганы насмерть.
Из двухсот или около того человек, которые сдают сегодня экзамен на звание адвоката, по крайней мере половина выпускников Мемфисского университета, окончившие его в прошлом месяце. Здесь и мои друзья и враги. Букер устраивается за столом очень далеко от меня. Мы решили не садиться вместе. Сара Плэнкмор Уилкокс и С. Тодд поместились в углу с другой стороны зала. В прошлую субботу они поженились.
Хорошенький у них медовый месяц. Он красивый парень с Дополнительным домашним образованием и высокомерным видом представителя голубых кровей. Я надеюсь, что он провалится на экзамене. И Сара тоже.
Я чувствую в атмосфере дух соперничества, как это было в первые несколько недель учебы в юридическом колледже, когда мы очень ревниво относились к успехам друг друга. Я киваю нескольким знакомым, молча надеясь, что они провалятся, потому что они тоже в душе надеются, что я срежусь. Такова суть нашей профессии.
Но вот мы расселись за раздвижными столами с изрядными промежутками между ними и выслушиваем десятиминутную инструкцию. Затем, ровно в восемь, начинаются экзамены.
Начинаются они с бесконечного перечня неоднозначных вопросов с подвохом, по всему Уложению законов, распространяющихся на все штаты. Просто невозможно сказать в данный момент, достаточно ли я подготовлен. Утро бесконечное.
На ленче в спокойном гостиничном кафе мы встречаемся с Букером и ни словом не обмениваемся об экзаменах.
Вечером съедаю сандвич с индейкой во дворике вместе с мисс Берди. В девять укладываюсь спать.
Экзамен заканчивается в пять вечера в пятницу. Мы все куксимся и слишком устали, чтобы отметить событие. У нас в последний раз собирают работы и говорят, что мы свободны.
Мы решили, что хорошо бы где-то выпить прохладительного во славу былых времен, и вскоре встречаемся вшестером в «Йогисе», чтобы пропустить по паре банок пива. Принса сегодня вечером нет, Брюзера тоже не видно, и я чувствую большое облегчение: мне претит сама мысль, что друзья увидят меня в обществе моего босса. Посыплется множество вопросов насчет нашей практики. Нет, дайте мне лишь год, и я подыщу себе работенку получше.
После первого же экзамена в колледже мы поняли, что лучше никогда не обсуждать, как он прошел. Если потом сравнивать ответы, то бывает очень неприятно сознавать, что ты что-то упустил или не так ответил.
Мы едим пиццу, выпиваем по нескольку банок пива, но мы слишком устали, чтобы закатить веселый дебош. По дороге домой Букер признается, что просто физически заболел от этих экзаменов. Но он уверен, что отделался счастливо.
Я сплю двенадцать часов подряд. Я обещал мисс Берди, что займусь делами в саду сегодня, если не будет дождя. Когда я наконец просыпаюсь, моя квартирка залита ярким солнечным светом. Жарко, влажно, душно – типичный мемфисский июльский день. После трех дней, когда я напрягал до боли глаза, воображение и память в зале без окон, я мог бы немного попотеть и заняться грязной работой в саду, но я выскальзываю из дому незамеченным и через двадцать минут паркуюсь на дорожке у дома Блейков.
Донни Рей ждет меня, сидя на пороге дома. На нем джинсы, кроссовки, темные носки, белая тенниска. На голове обычная бейсбольная кепочка, которая из-за исхудавшего лица кажется слишком большой. Он ходит, опираясь на палку, но для устойчивости ему надо, чтобы его поддерживали подистончавшие руки. Мы с Дот медленно волочим его по узкой дорожке и осторожно, сложив пополам, усаживаем на переднее сиденье моего автомобиля. Она рада, что хоть на несколько часов он уедет из дома, по ее словам, впервые за несколько месяцев. Теперь в доме только Бадди и кошки.
Пока мы двигаемся через город, Донни Рей сидит, поставив палку между ног и положив на нее подбородок. Он меня поблагодарил за приезд и теперь почти все время молчит.
Три года назад, девятнадцати лет, он окончил среднюю школу. Его близнец. Рон окончил ее на год раньше. Донни ни разу не пробовал поступить в колледж. Два года он работал в магазинчике «Все для дома», но ушел, после того как магазин обокрали. Его послужной список невелик, и он никогда не уезжал из Мемфиса. Из его документов я уяснил, что он всегда зарабатывал только минимум.
Рон, напротив, продрался сквозь подготовительные курсы и учится сейчас в колледже в Хьюстоне. Он тоже один, никогда не был женат и редко приезжает в Мемфис. Мальчики никогда не были особенно близки, рассказывала Дот. Донни Рей сидел дома, читал и собирал модели самолетов. Рон гонял на велосипеде, а однажды примкнул к уличной банде девятнадцатилетних ребят. Но оба они хорошие мальчики, уверяла меня Дот. Медицинское дело Донни полностью укомплектовано ясными, недвусмысленными справками, что костный мозг Ронни идеально подходит для пересадки его Донни.