Золотой империал
Шрифт:
— Ну что там, лох этот не зачирикал еще?
— Зачирикал, Пал Михалыч, соловьем заливается.
— Тащите его сюда... Нет, стой, еще кровью половики заляпаете, ироды... Сам схожу.
Щелкнув выключателем настольной лампы, Дракон в сопровождении Пятихатки двинулся в кухню, откуда тщательно замаскированный лаз, скрытый от чужих глаз, вел в обширный подвал, использовавшийся в доме Дракона для самых разнообразных целей.
11
— Этого не может быть! Это фантастика самая настоящая!
Николай бегал вокруг совершенно невозмутимого Чебрикова, сидевшего посреди комнаты на стуле, зажав сильные ладони между коленями. Жорка
— А ты что сидишь, молчишь в тряпочку? Неужели веришь этому бреду?
Конькевич прокашлялся.
— Коля... — начал он, но капитан сразу же его перебил:
— Чего Коля? Чего Коля? Развели тут... — Николай запнулся, не в состоянии подобрать подходящего слова. — Метафизику какую-то развели! В сумасшедший дом пора обоих! Коля, Коля... — Он развернулся на каблуках и упер обличающим жестом палец в индифферентного ротмистра: — Признайтесь, что все это вы только что придумали вместе с этим... с этим шутником плоским, чтобы меня разыграть! И монеты подкинули.
— И купюры подделали, и документы напечатали, и пистолет напильником выточили, — в тон ему с дивана продолжил Жорка. — И телефон этот портативный...
— А что?! — запальчиво воскликнул Николай, хватая со стола приборчик и потрясая им в воздухе. — Не работает ведь: явная бутафория, стопроцентная!
— Я же говорил вам, капитан, — подал голос Чебриков. — Поминальник, или, как изволил выразиться ваш друг Георгий, портативный телефон, не выполняет ряд функций, в частности навигационную и коммуникационную, а также... Ну, это не интересно...
— Почему же, почему же, очень интересно! — Александров подскочил к нему, уперев руки в бока. — Поведайте нам темным, сделайте милость!
Ротмистр вздохнул и, тоскливо глядя в сторону, поведал, будто читал лекцию или выдержки из наставления по эксплуатации какой-либо матчасти:
— Прибор мобильной связи «ПМС-97», он же в просторечии напоминальник, предназначенный для обычной и защищенной связи, выполняет дополнительно к основным ряд функций...
Внимали монотонному изложению, вероятно, давно и хорошо известной офицеру «с того света» инструкции молча, не перебивая, — этот действующий гипнотически монолог явился своего рода тайм-аутом, взятым принимающей стороной, в частности Александровым, чтобы осмыслить только что сказанное. Вслушиваясь не в технические термины и даже не в смысл сказанного, а в общий стиль, роднивший излагаемое сейчас с сотнями и тысячами инструкций, наставлений, приложений и тому подобного, изученного, прочитанного и просто пролистанного за долгие годы службы, Николай начинал понемногу верить странному гостю, хотя разум требовал — да что там требовал! — просто настаивал на обратном.
Неужели... Да нет: вранье или бред сумасшедшего! А может быть?.. Ничего не может! Не-воз-мож-но! Невозможно все это, и точка! Хотя документы, купюры...
Капитан посмотрел на стол, где словно для опознания были в идеальном порядке разложены: удостоверение, похоже пластиковое, с цветной фотографией серьезного военного в незнакомой форме, как две капли воды похожего на сидящего на стуле субъекта в застиранной футболке и коротковатых трениках; какие-то твердые карточки с рельефными многозначными номерами и незнакомыми названиями банков: «Российский Кредит», «Урал-Коммерц», «Империал-Банк»; огромные по сравнению с привычными банкноты тусклых, благородных цветов с двуглавыми орлами и портретами императоров или известных россиян — Пушкина, Ломоносова, Александра Невского; пригоршня
С пистолетом в руках Александров обернулся к ротмистру:
— А?.. — начал он, но Чебриков тут же очутился рядом, мягко, но непреклонно, каким-то хитрым приемом, извлекая оружие из руки, выщелкивая из него обойму и снова вручая назад уже безопасным.
— Ну да... — безнадежно сообщил Николай кому-то невидимому в пространство. — Мы же профессионалы...
— Я с вами не согласен, Петр Андреевич. Князь совершил несколько тяжких преступлений у нас, и поэтому он целиком и полностью находится в нашей юрисдикции.
Николай, уже немного выпив, разгорячился и, отвечая графу, в такт постукивал вилкой по тарелке. Красный как рак Чебриков склонился к нему, словно собираясь бодаться, твердо отстаивая свою точку зрения.
— Все проказы Кавардовского в вашем городе ничего не стоят против того, что он натворил у нас! Если бы вы могли просмотреть хотя бы краткий перечень его «подвигов»...
— И все равно...
Жорка, молча переводивший красные, как у кролика, глаза с одного спорщика на другого, вдруг не выдержал и хлопнул ладонью по столу так, что подпрыгнули тарелки, а одна из рюмок, слава Бахусу, пустая, опрокинулась.
— Тихо!
Оба офицера, разом притихнув, словно нашкодившие дошколята, изумленно посмотрели на обычно мягкого и нерешительного Конькевича. Того, как говорится, несло:
— Что вы тут шкуру неубитого медведя делите, представители специальных служб? Вы его что, уже поймали, повязали этого Князя? Вон он, в прихожей на цепи сидит, людей пугает! Вы его найдите сначала! Он еще на свободе бегает, людей, словно курят, режет. Герои!
— А о вас, Петр Андреевич, — Жорка обернулся к смущенно возящему вилкой по тарелке ротмистру, — я лучшего мнения был. Зачем вам этот Кавардовский, если вы все равно не знаете, как из наших палестин выбраться? Что вы с ним будете делать: повесите на первом суку? Расстреляете из своего нагана?
— Из «вальтера», — сухо поправил Чебриков, уставясь в стол. — А вообще говоря, его участь будет решать суд присяжных. Я же только выполняю свой долг, следую присяге, данной...
— Чего ты взбеленился, Георгий? — неожиданно встал на сторону своего недавнего соперника по цеху Александров. — Видишь, человек за дело болеет?
— И ты бы помолчал, Николай! — напустился уже на другого представителя закона неугомонный нумизмат. — Тут думать нужно, как гостя домой вернуть, а ты заладил: «в нашей юрисдикции, в нашей юрисдикции»... Параллельный мир тоже в твоей юрисдикции? Подскажи тогда, как ему отсюда выбраться.