Золотой контур
Шрифт:
Кивает и наливает мне в чайную чашку белого вина, продолжает работать. Мы сидим и ждем Бага. Обожаю, когда появляется возможность приукрасить свою жизнь в разгар рабочего дня.
Он выходит, явно довольный беседой. Директор стоит в дверях:
– Даша, налей нашему гостю кофе. Екатерина Максимовна, можно Вас на минутку?
Удачно, что я как раз уже успела допить. Главное – не дышать на начальство. Уверенным шагом следую в кабинет. Мне бояться нечего, косяков за мной нет.
Он достает откуда-то какой-то листочек и ручку:
– Распишитесь.
Я ему искренне не доверяю.
– Что это?
– Это приглашение от вышестоящих инстанций провести детям ориентацию на выбор профессии. Понимаете, сейчас вводится какой-то там проект о модернизации образования, и завтра будет организован научно-практической форум "Гуманитарные науки – твой путь к успешной жизни". Это все будет проходить в игровой форме, команды будут соревноваться между собой в испытаниях на знание предмета. Пока они решают поставленную задачу, к примеру, по литературе, человек, профессия которого связана с этим предметом, рассказывает о ее преимуществах.
– А я-то тут при чем? Литература – не мой предмет.
– На конференции будут изучены профессии корректора книжных изданий, редактора, ученого-филолога, художественного переводчика и кого-то помимо, всего восемь профессий. Так что компанию Вам составит Илья Александрович. И его, и ребятишек я уже предупредил. А Вы, кстати, сидите на станции "Художественный перевод". Вам задание – возьмете десять известных книг, переведете их отрывки на английский язык и сколотите презентацию, а дети будут выполнять обратный перевод. Потом посчитаете баллы, объявите результаты.
Естественно, никто меня ни о чём не предупредил, и уж тем более не спрашивал о моём желании этим заниматься.
– Это несправедливо.
– Извините за эту ситуацию, но предупредить раньше никак не получалось.
Краем глаза смотрю на дату приказа об этом форуме – больше недели назад. Времени было предостаточно. Что ж, моё отвращение к этому человеку взаимно. Он бы очень хотел меня уволить, постоянно ищет повод.
Я бы и сама ушла отсюда с радостью, но мне совершенно не хочется заниматься поисками новой работы. В наше время рынок труда не так уж и много готов предложить рабочих мест. О достойной зарплате и речи не идёт.
А здесь уже как-то привычно стало. Два года назад я вернулась из города, где получала высшее образование, и всё это время провела именно в этой школе. Я собираюсь получить здесь хороший стаж работы хотя бы назло этому индюку.
Я мило улыбаюсь:
– Хорошо, я всё сделаю.
Возвращаемся в мой кабинет. Баг спрашивает:
– Что ты собираешься делать?
– Сейчас проверю почту, потом пойду в библиотеку.
– Зачем?
– Мне нужно найти десять книг из школьной классики, выписать оттуда узнаваемый отрывок. Затем я вернусь в класс, переведу все отрывки на английский и сделаю презентацию. Потом… Домой.
– Сколько ты убьешь времени?
– До семи я точно проработаю. В девять буду дома.
– В девять? Почему в девять?
– А я сегодня пешим ходом.
– С чего бы это?
– У меня машина на нуле, а топлива нет. Поэтому приходится добираться так…
– Я привезу тебе топливо.
– Буду признательна, – отдаю ему ключи от машины.
– Я починил «Спайдера».
А вот и радость в моей жизни! Мой любимый мотоцикл, который в последнее время глох при повороте направо и, когда я поворачивала руль в левую сторону, ехал исключительно прямо. Я всегда отдаю свою сломанную технику именно Багу, потому что мне удобно, а ему не трудно.
Я протягиваю ладонь в ожидании ключа. Баг улыбается:
– Скажешь "спасибо"?
– Могу ещё поклониться.
Он закатывает глаза, вздыхает, но ключи отдаёт. Я сажусь за работу, а Баг покидает школу.
Приехав вечером домой, я обнаруживаю там маму. Я в бешенстве! Конечно же, я знаю, что у неё есть ключ, но я просто хожу с ума от злости, когда кто-то без спроса находится в моём личном пространстве.
– Мам! Надо предупреждать, когда приезжаешь.
– Прости, Катирюш. Я не смогла до тебя дозвониться. Опять!
Пропускаю это мимо ушей. Мама вновь обращается ко мне:
– Ты кушать хочешь?
– Нет.
Я сажусь на диван и вижу какой-то синий свёрток. Я разворачиваю его и понимаю, что это набор для новорожденного. Я чуть ли не кричу:
– Это что?
– Анну выпишут в понедельник, и мы с ней хотели отметить выписку у тебя: посидим , винца купим. Поживем тут до четверга все вместе. Ты же не против?
– Против. Я не хочу, чтобы это всё было у меня дома. Могли бы и спросить.
– А по-другому никак не заставить тебя посидеть с племянниками.
– Не люблю детей.
– Как же ты не померла ещё в своей школе?
– Этих учить надо, любить их меня никто не просит.
– То чужие дети, а это, считай, свой. А то от тебя внуков я уже не жду.
– Хоть в чём-то я с тобой согласна: не жди.
– Ты меня разочаровываешь!
– А ты вламываешься в мою жизнь без разрешения со своими правилами. Хотя мне уже не тринадцать!
– Ты и тогда не упускала возможность огрызнуться на мать.
– Потому что я не хочу терпеть то, что мне не нравится.
– Знаешь, дочь, я живу с постоянным ощущением того, что ты нас с Аней не признаёшь как семью! Ты как не мой ребенок! Я вот совсем не люблю эти твои…
– Мам, заткнись!
– Ты не смеешь так разговаривать с матерью!
– Я имею право говорить в своём доме всё, что я посчитаю нужным!
– У тебя абсолютно нет уважения ко мне.
– А ты меня прям уважаешь?
Мама меняется в лице. Её багровый тон кожи сменяется на мертвенно-бледный, нижняя губа начинает дрожать.
– Катюш, но я…