Золотой Лабиринт
Шрифт:
– Да-да, вот сижу, работаю с самого утра, – пожаловался корректор.
– Понятно, – писатель присел на край стола Грецкого.
Через открытые окна в помещение осторожно задувал свежий ветерок, с улицы доносились звуки проезжающих автомобилей.
Город находился в приятном летнем томлении.
– Ты к Симе? – спросил Андрей.
– Да, договорились на сегодня.
– Я видел его, он у себя.
– Тогда пойду, – Филипп подмигнул Грецкому.
Писатель вышел в коридор и, пройдя по нему до конца, постучал в дверь кабинета Серафима Марковича, главного редактора, которого коллеги между собой ласково называли Симой.
– Да! – послышался громкий голос.
Филипп приоткрыл дверь:
– Можно?
– Да-да!
Главный редактор сидел за столом, глядя в монитор компьютера. Он махнул рукой, приглашая молодого человека зайти.
Серафим Маркович Дятловский был мужчиной средних лет, полного телосложения, с лысеющей головой и маленькими, но внимательными глазами.
– Итак, – спустя несколько минут сказал Серафим Маркович, переводя взгляд на Филиппа.
– Мы договаривались о встрече сегодня.
Дятловский поёрзал в кресле:
– Да-да, я помню. Смирнов, я прочитал те главы, которые ты прислал.
Филипп замер и внимательно посмотрел на издателя.
– Да, наконец-то прочитал. М-да… – Дятловский причмокнул и подвигал бровями. – Ты знаешь моё отношение к тебе, Смирнов. А уж тем более к твоему дяде.
– При чём тут он? – Филипп с укором посмотрел на главного редактора.
– Ну, как ни крути, он известен во всём мире, и, уж извини, все знают, ты его племянник. Вот помню, как…
– Серафим Маркович, давайте о моей книге, а не о дяде.
– Да-да. Так вот. Прочитав то, что ты прислал, хочу тебе сказать. Издавать что-то подобное я бы не стал.
Филипп кивнул. Другого ответа он почему-то сегодня не ожидал.
– Ну, ты подожди расстраиваться. Пишешь ты замечательно. Все твои предыдущие книги, которые я издавал, превосходны! Слог у тебя правильный, обороты красивые, тут всё хорошо. Я бы даже корректорам не стал отдавать. Но это художественная литература, дорогой. Тут мало хорошо излагать мысли, понимаешь? Сюжет как-то не впечатляет, не захватывает, не цепляет, как говорится. Скучновато. Слишком много исторических справок и мало действия.
– Но произведения бывают разные.
– Верно. Ты писатель. У тебя есть изданные книги. Кому, как не тебе, знать, насколько важно зацепить читателя, а? Твою книгу неинтересно читать. Прости уж за откровенность.
– Понятно.
– Не отчаивайся и не бросай. Попробуй поменять что-нибудь.
– Хорошо.
– Вот и ладно. Как дядя?
– Всё в порядке.
– Ну и отлично.
Выйдя из кабинета Дятловского, Филипп почувствовал разочарование. Может быть, у него кризис? Он и сам понимал, книга не идёт. Дятловский прав. Надо что-то поменять.
Серафим Маркович был талантлив. Чувствуя литературу тонко и относясь к книгам с большим трепетом, он помогал писателям, всегда готовый поддержать советом.
Несколько лет назад, узнав от профессора Смирнова, что его племянник пишет первую книгу, он с большим удовольствием вызвался помочь в её издании и с тех пор уже более пяти лет находился в тесном контакте с Филиппом, который заключил контракт с издательством, где работал Дятловский.
Писатель подошёл к Грецкому, который уже напряжённо и рьяно стучал пальцами по клавиатуре, набирая текст.
– Я пошёл, – сообщил он, – надо пересмотреть сюжет.
– Сима не одобрил? – буркнул Андрей, не отрываясь от клавиатуры.
– Нет. Буду переписывать. Ладно. Счастливо, увидимся.
– Ой, слушай, подожди, – Андрей неожиданно отвлёкся от работы. – Помнишь, у тебя был знакомый, специалист по арабскому?
– Кто?
– Ну такой профессор. Ах, чёрт, не помню его имени, – Грецкий почесал подбородок. – Мне нужно с кем-то проконсультироваться, с лингвистом. Ты ещё рассказывал, вы с ним в музее вместе работали.
– А, профессор Николаев, что ли? – вспомнил Филипп и внезапно замолчал.
Профессор Николай Фёдорович Николаев… Николай… Коля…
Когда кто-то в спешке или в стрессе строчит записку, он не будет оставлять полные инициалы, тем более использовать отчество. Он назовётся привычным именем, которым его зовут друзья и родственники – Коля!
Чёрт!
И именно его, немолодого интеллигентного мужчину, видела соседка, когда тот клал записку в почтовый ящик.
Филипп достал телефон и набрал номер профессора Николаева.
– Да, наверное, он, – кивнул Грецкий. – Можешь меня с ним связать?
Шли долгие гудки, никто не отвечал.
– Слушай, давай потом, – Филипп быстрым шагом направился к выходу. – Извини!
– Ну ладно, тогда дай знать, когда будет время, – сказал Грецкий, озадаченно глядя вслед Смирнову.
Писатель его уже не слушал.
Сев в машину, он поехал на север города, где проживал профессор Николаев.
Глава 9. Москва. Среда. 09:30
Саблин сидел в тишине, угрюмо размышляя над новым делом, ставшим вдруг частью расследования убийства в антикварной лавке, которым он занимался полгода назад.
Тогда, проработав все версии, капитан не нашёл зацепок по инициалам АА. Возможно, татуировка сделана в юности и бог знает что значила для антиквара. Глубже копать, казалось, нет смысла.
Он уже не надеялся, что сможет вернуться к тому делу, уж больно всё тогда получилось запутанно и сложно, расследование зашло в тупик и остановлено.