Золотой медальон
Шрифт:
Чтобы по пустякам не волновать сыщика, Иван Иванович и опозоренный Пельмень следовали за ним на почтительном расстоянии. Когда Витька вдруг останавливался и с большим вниманием принимался изучать землю, они так же замирали на месте и вытягивали шеи.
По-видимому, у Витьки действительно обнаружился ранее скрытый талант к сыщицкой работе, потому что вскоре его поиски увенчались успехом: на краю ямы он разглядел подозрительный оползень. Витька присел на корточки и через лупу начал обследовать вокруг него все травинки, камешки, щепочки, даже пробегавший по своим делам
Иван Иванович с Пельменем подошли поближе и выжидательно уставились на Витьку. Они наблюдали за работой великого сыщика ровно до тех пор, пока он не предъявил им новую улику – половинку голубой пуговицы.
– Я не думаю, что это старинная вещь, – заносчиво сказал Витька.
Его предположение подтвердил и Иван Иванович, с интересом рассмотрев со всех сторон сломанную пуговицу. А вот безмозглый доктор Ватсон чуть не лишил Витьку улики, непонятно с какого перепугу вознамерившись попробовать её на зуб. Это только тот, кто не знает Пельменя, не придал бы этому значения. Но Витька, изучил все его привычки – своими зубами Пельмень что хочешь, запросто разгрызёт.
Хорошо, что Витька вовремя заметил и спугнул его, завопив, как ненормальный:
– А ну дай сюда пуговицу!
Пельмень испуганно вздрогнул и, не сводя с него вытаращенных глаз, торопливо вернул улику.
– Всё б тебе жрать! – долго ещё не мог успокоиться Витька.
И только когда другие археологи, пообедав, вышли из палатки, Витька забыл о столкновении. Переключив своё внимание на них, он принялся сосредоточенно изучать их одежды. Спустя минуту, Витька с полной уверенностью мог сказать, что отломанная пуговица не принадлежит ни одному из участников экспедиции. А это означало одно – её действительно потерял преступник.
– Что и требовалось доказать! – воскликнул Витька.
Иван Иванович вопросительно приподнял брови.
– Хотите, я расскажу вам, как было дело? – торжествующе сказал Витька. – А дело было так: схватив медальон, вор услышал, что вы возвращаетесь… Тогда, чтобы побыстрее скрыться с места преступления, он подлез под полог палатки… Но просчитался, потому что за ней сразу начиналась яма… Он в неё и кувыркнулся… А пока падал, с его ноги слетела обувь… Времени на то, чтобы её надеть, у него, понятное дело, не оставалось… Он так и убежал, унося свою обувь в руках…
И Витька замолчал, скромно ожидая, что скажет Иван Иванович по поводу его столь замечательного расследования.
– Похоже, – помолчав, промолвил Иван Иванович. – Очень похоже.
– Теперь осталось только самого преступника выявить, – бодро доложил Витька. – Чем мы прямо сейчас и займёмся!
И они с Пельменем удалились выявлять и задерживать похитителя уникальных медальонов, который, небось, сильно возгордился, что сумел так ловко обвести вокруг пальца всю городскую милицию, ни сном, ни духом не ведая, что по его преступному следу уже идёт опытный сыщик Витька Картошкин… со своим помощником Пельменем.
Проводив отчаянных ребят на оперативную работу, Иван Иванович опять присел на ящик. Но теперь
6
Ночью Витьке посчастливилось увидеть продолжение сна. Сны уж больно хороши тем, что в них без всякой связи можно очутиться в любом месте. Если в прошлый раз Витька расстался с Лучезаром на берегу реки, то теперь он почему-то оказался на конюшне.
Солнечного света, скупо проникавшего сюда сквозь узкие оконца, хватало лишь на то, чтобы убираться по хозяйству. Душистый аромат сухого разнотравья перемешивался с терпким запахом конского пота. На стенах висели наборные уздечки, лёгкие сёдла. Лоснящиеся от сытости кони били копытами, нервно всхрапывали, настороженно косясь лиловыми глазами на чужака.
Витька несмело протянул руку погладить серого в яблоках коня, как он вдруг ощерил свои жёлтые зубы и с громким ржанием поднялся на дыбы.
Испуганно отпрянув, Витька вскрикнул:
– Тр-р!..
Но боевой конь, видно, не приученный к фамильярному обращению со стороны незнакомых людей, задними ногами лягнул так, что чуть не разнёс в щепки загородку. Взволновались и другие кони.
Внезапно распахнулись ворота, и вместе с хлынувшим в конюшню светом вошёл здоровенный рябой парень. Одет он был в холщовую до колен рубаху с разрезанным впереди воротом и в шерстяные домотканые порты. Ноги обмотаны узкими и длинными кусками ткани – онучами, на которые были надеты лапти. Единственным украшением этой незамысловатой одежды был пояс, в свою очередь украшенный фигурными металлическими бляшками.
– Тю, малохольные! – прикрикнул он на коней басом.
Потом парень разглядел Витьку и остолбенело на него уставился.
Придав лицу самое невинное выражение, Витька помахал ладонью:
– Привет!
Вскоре парень пришёл в чувство и немедля ухватился своими ручищами за длинную оглоблю, которая без дела стояла, прислонённая к стене.
– Да вы что здесь, сговорились что ль все? – торопливо проговорил Витька, уклоняясь от удара.
Драчливый парень, по всему видно, очень расстроился, что не поразил с первого раза чужака, и заревел медведем:
– Басурманин!
В замкнутом пространстве его голос произвёл на Витьку устрашающее впечатление.
Затем он половчее перехватил оглоблю и принялся с неутомимой настойчивостью гоняться за Витькой по всей конюшне, стараясь загнать его в угол. После продолжительной погони (когда запалившаяся жертва готова была отдать Богу душу), Витька всё же улучил момент и выскочил наружу, распугав каких-то девок в длинных холщовых рубашках, поверх которых были надеты понёвы – домотканые шерстяные юбки с набивными рисунками. Побросав наземь кухонную утварь, княжеская прислуга в панике разбежалась. Спрятавшись в разных местах, девки с боязливым любопытством стали наблюдать за дальнейшими событиями.