Золотой поезд
Шрифт:
– Телеграф, господин подполковник.
Еремеев побежал к зданию станции, тяжело топая сапогами, спотыкаясь о рельсы.
Телеграфист на секунду повернул голову в сторону ворвавшегося подполковника и снова настойчиво принялся вызывать соседнюю станцию.
– Срочно! Немедленно передай по линии…
Телеграфист устало посмотрел на подполковника.
– Связь прервана.
– Врешь, мерзавец!
– тяжелый кулак сшиб телеграфиста на пол.
– Ну!
– Еремеев выхватил револьвер.
Телеграфист встал, хромая подошел к аппарату, но аппарат молчал.
Он молчал потому, что в тот самый момент, когда поезд с золотым запасом отошел от станции, Ван Ю-ли перерезал телеграфный провод.
На рассвете, когда часть интернационального
Партизаны не только перерезали провода- они валили столбы, и, когда раздался взрыв - связь была нарушена уже на большом участке.
– Чем больше столбов свалим, тем труднее будет исправить телеграф,- говорил Ван Ю-ли своему напарнику, долговязому веснушчатому парню.
– Значит, и телеграмму смогут послать не скоро.
Долговязый молча соглашался и, смахивая пот, с новой энергией принимался пилить. Ван Ю-ли работал, думая о том, как доложит Шагову о выполненном задании, как тот пожмет ему руку и скажет:
– Спасибо, товарищ Ван Ю-ли!
«Товарищ, - улыбнулся Ван Ю-ли, - тунжик Ваня, говорит всегда Андрей».
Но доложить о выполненном задании Ван Ю-ли не пришлось.
10
Шагова арестовали на улице. Два дюжих казака быстро закрутили ему руки назад и по приказу маленького человека в пенсне впихнули в пролетку.
Двух членов ревкома арестовали дома, остальные успели скрыться.
В одиночке, куда поместили Шагова, сидеть пришлось недолго. Через полчаса его увезли в закрытой карете, и вскоре он очутился перед седоусым генералом, который с хитрецой и даже как будто добродушно разглядывал Шагова. Седые нависшие на глаза брови генерала все время шевелились, и Шагова это забавляло, хотя он мучительно думал, куда его привезли. Он знал в лицо всех более или менее крупных чинов колчаковского штаба, но генерала видел впервые.
– Ловко!
– вдруг сказал генерал.
Хриплый голос человека, привыкшего командовать, раскатисто прозвучал в комнате и заставил Шагова вздрогнуть.
– Ловко!-повторил генерал, будто чему-то радуясь.
– Я сам боевой генерал, не штабист, нет!.. И не сомневайтесь, я умею ценить ловкость и храбрость. С поездом вы сработали чисто!
– он, прищурившись, уставился на арестованного.
Шагов безразлично пожал плечами. Генерал перегнулся через стол, заглядывая Шагову в лицо.
– Я надеюсь, вы не будете отрицать, что организовали похищение золота… Да!
– будто вспомнил что-то генерал:- Мы не познакомились. Я начальник контрразведки Петров. Назначен вместо барона.
– Он презрительно фыркнул.
– Я всегда говорил Александру Васильевичу, что он зря нянчится с этими интеллигентами. Не правда ли, господин Шагов? Если бы они арестовали вас раньше, не было бы никаких неприятностей…
Он продолжал еще что-то говорить, но Шагов уже не слушал. Фамилия генерала была ему хорошо знакома. Да и не только ему. Это был, пожалуй, самый жестокий генерал во всей армии Колчака. И прославился он не на фронте, а зверскими расправами с захваченными большевиками и подавлением крестьянских восстаний. «Так вот кого Колчак назначил теперь в контрразведку, - поду-мал Шагов.
– Видно, не очень-то ему весел о».
Заметив, что Шагов не слушает, генерал повысил голос.
– Я с вами откровенен, господин Шагов. Будьте и вы откровенны хоть в том, что организовали похищение золота. Я это знаю и без вас, но все-таки приятнее, знаете ли, когда люди доверяют друг другу.- Генерал помолчал и продолжал тем же громким бодрым голосом.- Чтобы доказать вам свое расположение, буду откровенен до конца. Александр Васильевич поручил мне заниматься только этим золотом. Только! И сроку дал один день. Вы, конечно, догадываетесь, что я должен выполнить приказ. Я понимаю - золото сейчас в пути и вы сами не знаете, где оно в данный момент. Но вы знаете, где оно будет спрятано. Это нам и нужно от вас. Ну, хотя бы примерно район.
– Я могу сказать точно - золото будет в Москве,- спокойно ответил Шагов.
– Ага!
– как будто даже обрадовался генерал.- Другого ответа я не ждал. Больше вы ничего не добавите?
Шагов промолчал.
– Тогда придется попробовать, - как бы раздумывая, произнес генерал.
– Иногда и закаленные люди начинают разговаривать.
Шагова увели в другую комнату. Сначала его не били. Жгли раскаленным железом, запускали под ногти иголки. Потом палачи стали избивать его.
Поздно вечером Шагова привели в одиночку. Он попытался припомнить все, что было, и не мог: голова кружилась, перед глазами стоял красный туман. Он попробовал пошевелить руками. Одна не двигалась, висела, как плеть. Другой он ощупал лицо. Оно было похоже -на огромную кровоточащую опухоль. «Я, кажется, ничего не сказал им», - подумал Шагов и вдруг насторожился: он уловил характерное постукивание по стене. «Провокация?»- пронеслось в голове. Но тут же он понял, что врагу незачем прибегать к провокации - не будут же ревкомовцы передавать друг другу сведения о поезде. С трудом добравшись до стены, он схватил валявшуюся на полу ржавую кружку и застучал в ответ. Через минуту с другой стороны раздалось: 1.1, 4. 1, 2.1, 4. 2, 4. 3, 3. 4… Арестованы двое ревкомовцев, - читал Шагов условный стук-азбуку, изобретенную еще в 1826 году в Петропавловской крепости Бестужевым и ставшую впоследствии средством общения политических заключенных.
– Арестованы двое ревкомовцев,- разбитыми губами шептал Шагов, прижимаясь к стене, - Левин и Захаров. Из чехов - Влачек и двое солдат. Держатся хорошо. Да здравствует революция!
Шагов сжал челюсти. Он представил себе веселого жизнерадостного Яшу Левина и степенного Захарова, известного товарищам своей
Честностью и добротой. Сейчас они также лежат на цементном полу камеры и ждут смерти. А где-то в других камерах ждут смерти чешские коммунисты. И вряд ли кто-нибудь думает сейчас о бессмертии. А оно пришло. Вот оно! И собрав остаток сил, Шагов застучал:
– Да здравствует революция!
Поздно ночью их вывели во двор тюрьмы. Поддерживая друг друга, измученные люди- русские и чешские коммунисты - старались стоять твердо и прямо. Они не боялись смерти. Они выполнили свой долг. Поезд с золотым запасом Советской республики был вырван из рук врага. Сейчас каждая минута приближала его к цели- они знали это, и разбитые губы складывались в гордые улыбки.
11
Поезд набирал скорость. На площадках застыла охрана - бойцы интернационального отряда и рабочие-железнодорожники, участвовавшие в захвате поезда. А в купе командирского вагона над картой склонились трое - командир поезда Ильин, его помощник Марков и начальник охраны поезда Мате. Извилистая линия - путь, который должен преодолеть поезд,- протянулась через всю карту.
– Сейчас мы находимся примерно здесь.- Ильин провел небольшую линию - пройденный за день путь.
– А еще…
– Ну что ж! Все идет удачно, - довольно потер руки Марков.
– Если не считать, что кто-то предупредил колчаковцев и операция чуть не сорвалась.
– Ну, это все позади, а в запасе у нас еще несколько часов спокойного пути.
– Несколько часов!
– Ильин задумчиво забарабанил пальцами по столику.
– А нам, может быть, понадобится несколько суток… Связь наладится, починят дорогу. Это быстро. А здесь, - он положил руку на карту, - сотни километров. Надо быть готовыми ко всему. Поэтому я предлагаю обсудить, какие возможны сейчас меры безопасности, и не медля принять эти меры.