Золотой поезд
Шрифт:
Замолчав и не обращая больше внимания на Бутберга, Колчак повернулся к Еремееву.
– Идите! Вам я поручаю великую миссию спасти золото нашей многострадальной Руси. Да поможет вам бог!
– торжественно сказал он.
– Вы уходите подполковником - вернетесь генералом.
7
– Итак, завтра, - Шагов усмехнулся и, взглянув на часы, поправился, - вернее сегодня. Сейчас четыре часа пятнадцать минут. Все ясно, товарищи?
Вчерашнее так неожиданно прерванное заседание ревкома возобновилось следующей ночью. Шагов считал, что действовать надо немедленно, и ревкомовцы с ним согласились.
С минуты на минуту они должны узнать об этом. Однако время шло, а сообщения все не было. Чтобы отвлечь товарищей от тревожных мыслей, Шагов еще раз повторил план захвата поезда.
– Мне кажется, - закончил он, - мы предусмотрели все возможное.
– Кроме тысячи неожиданностей, - вставил кто-то.
– Вот именно. Да, придется действовать по обстоятельствам, - ответил Шагов и взглянул на назначенного ревкомом начальника поезда с золотым запасом страны. Каждый раз, когда Шагов смотрел на Ильина, он невольно любовался им. Небольшой, ладно скроенный, будто выточенный из какого-то сверхпрочного и гибкого металла, несмотря на молодость, революционер с большим партийным стажем, Ильин всегда вызывал у Шагова чувство какой-то безотчетной щемящей нежности. Может быть, потому, что напоминал недавно погибшего сына. Тот тоже был порывистый и голубоглазый, также курчавилась у него русая бородка…
Шагов обвел глазами ревкомовцев и увидел, вернее почувствовал, что напряжение достигло предела. Особенно нервничал Марков. Шагов знал о его большом опыте подпольной работы, уважал за резкость и прямоту, с которой тот высказывал свои мнения, хотя часто они были ошибочными и шли вразрез с мнением большинства. Споря, убеждая, Марков часто повышал голос, стучал кулаками. Но это прощали, зная, что нервы его напряжены: совсем недавно в городе был почти целиком арестован ревком, уцелели только Марков и несколько товарищей, случайно не присутствовавших на заседании. Вновь избранные ревкомовцы, так же как и Шагов, внимательно прислушивались к советам Маркова, человека более опытного, чем они.
Поэтому, когда тот, не выдержав напряженного ожидания, заговорил, все настороженно подняли головы.
– Ты забываешь о специфике, Шагов. Это тайга, а не Швейцария. Тайга!
– Марков на секунду замолчал.
– Я знаю, что это такое. Даже если наши посланцы благополучно прибыли на место-неизвестно, сколько понадобится времени, чтобы партизаны собрались и пришли к нам. Расчет на их точность - твоя ошибка, Шагов. Второе - я не доверяю посланным людям. Товарищ Андрей - слишком молодой и неопытный подпольщик, и к тому же он скомпрометировал себя вчера, не сумев вовремя подать сигнала. А китайца я просто не знаю. Да и товарищи его не знают. Как же можно доверять ему? Это твоя вторая ошибка. Ты человек еще неопытный, Шагов. И вместо того, чтобы по-настоящему, по-партийному признать свои ошибки, упорствуешь, ставишь под удар выполнение ответственного задания. Я предлагаю, товарищи, отложить операцию по захвату поезда.
– Товарищ Марков, сейчас не время и не место разводить дискуссию. У нас есть решение ревкома, и менять его никто не собирается.- Все повернулись к молчавшему весь вечер Ильину.
– И, кроме того, - продолжал он, -это возможно осуществить только сегодня утром. Так ведь, Влачек?
– Только так, - поднялся Влачек.
– От имени подпольной коммунистической организации чехословацкого корпуса сообщаю: нами будет сделано все, чтобы помочь партизанам захватить поезд.
Когда раздался условный стук,
– Дымит! На Лысой горе дымит!
– почти крикнул вбежавший в комнату молодой рабочий.
Это был условный сигнал. Подойдя к городу, партизаны должны были разжечь на Лысой горе - безлесной сопке, возвышающейся у самого города - костер. Лица ревкомовцев просветлели; Марков, подойдя к Шагову, протянул руку.
– Извини, Иван, погорячился я. Нервы. Ты оказался прав.
Шагов кивнул и пожал Маркову руку. Потом подошел к окну, поднял штору, распахнул раму. В комнату вместе с утренним холодком ворвались птичьи голоса и слегка дурманящий запах цветов. Всем невольно захотелось вздохнуть полной грудью и сильно, с хрустом потянуться.
– Итак, за дело, товарищи. Каждый знает свою задачу?
– Ты, Лавров?
– Ясно.
– Ильин?
– Готов.
– Марков?
– Да.
– Пора, товарищи!
Один за другим ревкомовцы начали расходиться. Влачек уходил последним. У двери он задержался.
– Иван Сергеевич…
– Что, Ян?
Влачек молчал, низко наклонив голову.
– Ну, Ян?
– Шагов положил руку ему на плечо.
Чех поднял голову. В его глазах стояли слезы.
– Что ты, друг?
– Не могу я больше, товарищ Шагов! Не могу! Пустите меня в тайгу. Я хочу открыто, как другие, драться за Советы.
– Ты дерешься, Ян. Ты крепко дерешься.
– Не могу я больше расстреливать и убивать!
– Знаю, - сказал Шагов.
– Но ты нужен здесь. Очень нужен.
– Но почему, почему мои товарищи с оружием в руках борются за Советы, а я здесь, среди палачей, должен нести проклятье вашего народа?
– Ты коммунист, Ян, и незачем задавать такие вопросы. Ты должен быть тут. Иди. Уже время.
Шагов порывисто притянул к себе чеха и отвернулся, чтобы скрыть волнение.
– Как только выполним задание - все уйдем в тайгу.
Влачек вышел. Шагов подождал немного. Закуривая на крыльце, он осторожно огляделся и быстро пошел по улице.
В это время другой человек почти бежал к дому подполковника Еремеева. Он торопился- он должен был предупредить Еремеева и вернуться туда, где через час произойдет захват поезда. И он был одним из участников этой операции.
8
Бойцы интернационального партизанского отряда рано утром подошли к городу и подали условный знак. Выждав определенное время, они незаметно подтянулись к станции и залегли цепью вдоль железнодорожного полотна, спрятавшись в густой высокой траве.
Андрей лежал рядом с Бокмюллером и думал о своих новых товарищах. До сих пор он сталкивался в подполье только с соотечественниками. Эти люди боролись за свободу своей Родины, за счастье своего народа. Правда, Андрей знал, что в России на стороне красных сражается много иностранцев - бывших военнопленных австрийцев, венгров, хорватов, болгар, сербов. Но видеть их ему н,е доводилось. А вот вчера он встретился с чехами- людьми, которых считал одними из самых яростных и опасных врагов Советской власти, а значит-и своими врагами. Ведь они, подняв мятеж, уничтожили Советскую власть во многих городах, расстреляли и замучили тысячи коммунистов. И не знал тогда Андрей, что почти треть мятежного чехословацкого корпуса-свыше двенадцати тысяч солдат и офицеров - не только отказались выступить против Советов, но и перешли на сторону большевиков, героически сражаются сейчас в Красной Армии и партизанских отрядах.