Золотой шут
Шрифт:
Лодвайн обошел стол и теперь возвышался надо мной, держа меч в левой руке. Я прокатился под столом, вскрикнув от боли, когда мой раненый бок наткнулся на жесткий пол, и сразу же вскочил на ноги. Нас разделял стол, но Лодвайн был высоким человеком с длинными руками, и мне пришлось отклониться назад, чтобы его меч меня не достал.
– Я тебя убью ублюдочный предатель, – пообещал мне ужасно довольный собой Лодвайн.
Его слова разбудили во мне волка. Боль не пропала, она просто перестала иметь значение. «Сначала убей. А раны залижешь потом. Пусть твой оскал и рычание будут страшнее, чем у него», –
– А я не стану тебя убивать, – ласково пообещал я ему. – Я отрублю тебе другую руку и оставлю жить.
Ужас, появившийся в глазах моего врага, показал, что удар достиг цели. Ухватившись за угол стола, я толкнул его на Лодвайна, а потом еще раз. Он сделал шаг назад и наткнулся на Пэджета и его вопящую собачонку. Чтобы сохранить равновесие, Лодвайну нужно было выпустить из руки меч, но ему не хватило на это ума, он рухнул на пол. И тогда я воспользовался своим преимуществом и швырнул на него стол – в результате ему придавило ноги столешницей. Лежа на спине, прямо на теле Пэджета, Лодвайн попытался нанести мне удар мечом, но у него ничего не вышло. Я легко уклонился в сторону, вскочил на стол и прижал своего противника к полу.
Ухватившись двумя руками за рукоять меча, я вонзил его в грудь Лодвайна. Он закричал, и я услышал, как его крик подхватил боевой конь. Тогда я изо всех сил надавил на меч, который проник между ребрами в грудь моего врага. Лодвайн продолжал кричать, поэтому я вытащил свое оружие и нанес еще один удар. На сей раз в горло.
С улицы доносились крики и вопросы и какой-то далекий звук, напоминающий гром. Сердито заржала лошадь. Кто-то завопил: «Эта скотина взбесилась!», а кто-то другой орал диким голосом: «Позовите городскую стражу!» Судя по всему, конь Лодвайна пытался разбить стену сарая, чтобы выбраться наружу, к нему. Вожак Полукровок умирал на полу, из его горла хлестала кровь, а в глазах застыли страх и ненависть. Неожиданно я все понял и повернулся к Сивилу.
– Мне некогда с тобой нянчиться. Быстро вставай и уходи. Через заднюю дверь. Постарайся не попадаться на глаза страже. Возвращайся в Баккип и все расскажи Дьютифулу. Все! Ты меня понял?
Из широко раскрытых глаз юноши по щекам текли слезы – от страха, потрясения или пережитого, я не знал. Дворняжка Пэджета набросилась на меня, когда я побежал к двери. Я собрался с духом, повернулся и нанес ей сильный удар ногой. Собачонка взвизгнула и замерла на полу. Покинул ли Пэджет этот мир после ее смерти, уверенности у меня не было. Выбравшись на улицу, я увидел, что боевой конь Лодвайна бьется в стену сарая. На другой стороне узкой улицы у открытой двери дома столпились дети владельца коз, которые во все глаза наблюдали за происходящим. Могучие подкованные копыта коня наконец раскрошили несколько досок, старый сарай не выдержал и начал рушиться. На коня посыпались обломки, мешая ему выбраться наружу.
Я сразу понял, что передо мной не просто конь. Благодаря своему Уиту, я чувствовал, что человек и животное заключены в одно тело. В конце концов ему удалось выбраться из-под обломков, и он принялся оглядываться по сторонам, пытаясь оценить ситуацию, – в его глазах светился человеческий ум. Я не мог позволить ему убежать. Не обращая внимания на зевак, я бросился к нему, на ходу выкрикивая безмолвный приказ. Конь попытался встать на задние ноги и ударить меня передними копытами, но низкая крыша сарая, не предназначенного для такого большого
Конь закричал, и волна ярости и ненависти, которую я почувствовал через свой Уит, чуть не разрушила мои защитные стены и оттолкнула меня назад. Мой меч остался у него в груди. С диким воплем конь бился в полуразрушенные стены, и я знал, что, если бы он мог выбраться из сарая, он бы меня убил, а потом умер сам. Конь лежал на земле, а изо рта и ноздрей у него текла кровь, когда прибыла городская стража. Их факелы разорвали мрак наступившей ночи и отбрасывали пляшущие тени, которые напоминали приготовившихся к прыжку волков.
– Что здесь происходит? – спросил сержант и вдруг узнал меня. – Ты уже во второй раз нарушаешь порядок на моей улице! – сердито рявкнул он. – Мне это совсем не нравится.
Я попытался придумать какое-нибудь объяснение, но правая нога вдруг подогнулась подо мной, и я рухнул на утоптанный снег.
– В доме два мертвых человека! – крикнул кто-то. Краем глаза я заметил, как из дома Лодвайна вышла побледневшая девушка в форме городской стражи. Я поморгал, пытаясь приспособиться к окружавшей меня темноте. Лошадь Сивила исчезла. Либо убежала, либо ему удалось забрать ее, и он уже на пути к замку. Я попытался пошевелиться, и неожиданно почувствовал, как по моему боку стекает влажная горячая кровь. Я прижал рану рукой.
– Вставай! – рявкнул на меня сержант.
– Не могу, – с трудом выговорил я и, подняв руки, показал, что на них кровь. – Я ранен.
Сержант сердито покачал головой, и я понял, что ему ужасно хочется надавать мне пинков. Он очень серьезно относился к своим обязанностям, близко к сердцу принимая происходящее.
– Что здесь случилось?
Я попробовал сделать вдох и с благодарностью посмотрел на мальчишку из дома напротив, который выскочил из двери босиком и крикнул:
– Лошадь взбесилась и попыталась выбраться из сарая, а потом появился он и прикончил ее.
У меня под спиной снег намок и нагрелся, и ко мне начал подбираться мрак.
Том? — испуганный голос принца проник сквозь мои защитные стены. – Том, ты ранен?
Уходи!
Сержант наклонился надо мной и сердито повторил свой вопрос:
– Что здесь произошло?
Ничего более подходящего я придумать не смог, поэтому сказал правду.
– Лошадь взбесилась. Мне пришлось ее прикончить.
– Это мы поняли. А что произошло с людьми в доме?
Том? Ты ранен?
Я попробовал связаться с принцем при помощи Скилла, но боль накатывала на меня могучими волнами, я пытался от нее отгородиться, но она, словно острой пикой, пригвоздила меня к земле. Вокруг нас начала собираться толпа. Я с трудом оглядел лица в бессмысленной надежде найти кого-нибудь, кто мог бы мне помочь. Но видел лишь любопытных зевак, которые что-то выкрикивали, размахивали руками, делали самые разные предположения. И вдруг я увидел знакомое лицо. Она приблизилась ко мне и тут же отошла, но я успел заметить на ее лице искреннюю озабоченность. Хения, служанка нарчески, смотрела на меня и хмурилась. Потом мы с ней встретились глазами, и она тут же растворилась в толпе.