Золотой тюльпан. Книга 2
Шрифт:
— Но после ты ведь горевала о пострадавшем и о погибших.
— Должно быть, какая-то последняя искра чувств еще не совсем потухла во мне.
— Пойдем со мной завтра в мастерскую. Я буду одна, потому что Ян уехал. Просто посиди и почувствуй атмосферу студии. После всего пережитого тебе необходимо время для отдыха и исцеления. Один вид прекрасных и спокойных картин Яна станет первым шагом к восстановлению душевного равновесия.
Голос Алетты прозвучал твердо и решительно.
— Я никогда не переступлю больше порог
Франческа никогда бы не поверила, что Алетта может настолько измениться. Казалось, вся мягкость и нежность растворились в пережитых страданиях, и она превратилась в закаленную сталь.
— По крайней мере, зайди со мной в Мехелин-Хейс, чтобы познакомиться с Катариной. Она — именно тот человек, которого можно расспросить насчет места для тебя. Уверена, что Гет-руд подыщет тебе работу вроде поломойки в богадельнях, но...
— Я, в отличие от отца, не страдаю чрезмерной гордостью, — резко прервала Алетта. — Готова выполнять любую работу.
— Да, так сделала бы и я при необходимости, но ты обладаешь такими способностями, которые заслуживают лучшего применения. Ты шьешь и вышиваешь, делаешь мастерски прически, даже несмотря на то, что собственные волосы просто расчесываешь и укладываешь пучком под различными чепцами, и ты умеешь играть на верджинале, вкладывая в музыку всю свою душу, как Сибилла на своей виоле. Ты могла бы обучать других всем этим искусствам, и, возможно, в конце концов, открыла бы собственную школу.
В первый раз с момента их встречи Алетта улыбнулась, хотя улыбка была довольно слабой.
— Ты всегда находила для меня слова ободрения и утешения.
— Надеюсь, я сказала то, что произнесла бы в данном случае мама.
— Уверена, что так.
— А сейчас, по-моему, нам следует задуть свечу и лечь спать.
Они как будто снова вернулись в детство. Франческа затушила свечу и задернула полог над кроватью, потом они поудобнее укрылись набитым гусиным пером одеялом. Последние мысли Алетты перед тем, как она заснула, были о пострадавшем молодом человеке. Она помолилась про себя, чтобы он выжил.
Утром, когда Франческе пришло время идти в студию, Клара ждала ее, намереваясь, как обычно, сопровождать до дверей дома Вермеров, хотя она знала, что Алетта пойдет вместе с сестрой. Франческа настолько привыкла к подобному положению вещей, что у нее и мысли не возникало о внесении каких-либо изменений, но Алетта придерживалась иного мнения.
— Сегодня вам нет необходимости приходить, юффрау Хейс, — сказала она с такой железной решительностыо в голосе, что Клара машинально отступила назад, уловив сходство с тоном Гетруд, не терпевшей никаких возражений.
— Но я всегда так делала, — запротестовала она, придя в себя.
— В инструкциях моего отца фрау Вольф, — отпарировала Алетта, введенная сестрой в курс дела, — он настаивает — я уверена, что вам сообщили это, — что Франческа
— Мне казалось, что там стояло во множественном числе — сестер.
— Нет, в единственном, — уточнила Алетта, хотя и не была уверена в этом пункте. — Я также вернусь с Франческой домой, когда она закончит работу.
— Вы не придете перекусить в полдень?
— Сегодня нет. После того, как я отведу сестру, мне хотелось бы осмотреть Делфт. — Алетта взяла Франческу под руку и быстрым шагом двинулась вперед, чтобы исключить возможность вмешательства Гетруд.
— Не сюда, в другую сторону, — со смехом сказала Франческа, останавливая Алетту и поворачивая ее назад к узкой извилистой улице на восточной стороне.
— Я пришла на Кромстрат дорогой с запада вчера вечером.
— Я тоже, когда впервые прибыла сюда, но — это — кратчайший путь.
Они направились вдоль улицы, по пути Франческа показала дом фрау Тинт, который можно было увидеть среди зданий с остроконечными крышами с моста через канал Ауде-Лангендейк. На площади Алетта поинтересовалась, насколько позже была выстроена новая церковь по сравнению со старой церковью, у которой она слезла с телеги вчера.
— Ну, старая относится к тринадцатому веку, а новая — к четырнадцатому. Вермеры предпочитают бывать в старой, что означает, что я редко вижусь с ними по воскресеньям, так как я хожу с Гетруд и Кларой в новую.
— Ты когда-нибудь остаешься без присмотра этих двух дам?
— Не настолько долго, как мне хотелось бы.
Когда они подошли к Мехелин-Хейсу, Франческа расстроилась, услышав отказ сестры войти с ней в дом.
— Не сегодня, — сказала Алетта. — Это может оказаться не совсем удобным. В любом случае, как я и говорила Кларе, сегодня хочу получить представление о городе, в котором нахожусь, и посмотреть достопримечательности.
— Разумеется, — неуверенно произнесла Франческа. — Я заканчиваю в пять часов в эти зимние вечера, когда темнеет раньше, да и последние полчаса — как только свет становится хуже — просто прибираю в студии.
Франческа вошла в дом, и Алетта ощутила огромное чувство облегчения, оставшись одна и не зная никого вокруг, — незнакомка в чужом городе. Никто не мог окликнуть ее, поздороваться или поболтать с ней и — самое замечательное — не надо было сохранять вежливое выражение на лице, в то время как сердце разрывается на части, когда знакомые из дружеских побуждений начинали расспрашивать об отце, желая узнать, оправился ли он после суровых испытаний. В каждой паре глаз она читала подтверждение судебного осуждения ее как дочери. Им не следовало знать о самонаказании, к которому она приговорила себя. Отказаться от живописи — с разрешения Хендрика или без него — было единственным известным ей способом искупить все, что она натворила.