Золотые бархатцы

Маша Тович

– Я успел на самое главное, - он бросает на меня хищный взгляд.

Чувствую, что начинаю краснеть. Директор поворачивается ко мне всем корпусом:

– Хорошие у вас стихи. Мне понравились, - произносит он сухо. При этом его лицо не выражает никаких эмоций.

Ну,

коли понравились, мог бы подарить мне хоть намёк на улыбку.

– Спасибо, - выдавливаю я.

– А у вас все стихи такие или вы взяли самые лучшие?

Мне кажется, или он ёрничает? Сначала признаётся, что ему понравилось, а теперь сомневается в моих способностях. Даже порадоваться не дал.

Не успеваю я открыть рот, Лидия Михайловна уже заступается за меня:

– Лёва, ты разучился делать комплименты. У Виты все стихи замечательные.

– Тогда будем ждать ваших новых выступлений. А вы где-нибудь печатались в газетах, журналах?
– продолжает он.

– Нет. Я вообще первый раз читаю свои стихи при таком количестве слушателей.

– Тогда с почином, с удачным почином. Выступили без запинки, - щурится директор.

Без запинки? Да он смеется надо мной! Наверняка, он заметил, как я задела шнур и чуть не полетела вниз носом у всех на виду.

– Еще раз спасибо,- отвечаю я с нарочитой почтительностью.

Не понимаю. Вроде бы он хвалит меня и тут же пытается поддеть. Или мне всё кажется, и я вижу в его словах скрытый подтекст, которого там нет и в помине.

Я молча слушаю, как за столом беспечно болтают. Затем директор встает, прощается со всеми и бросает мне через плечо:

– Зря вы торт не едите. Он вкусный... шоколадный.

Я

не нахожу, что ответить. Вот тут, если вспомнить нашу крайнюю встречу, он точно издевается! Такое ощущение, что он хочет вызвать у меня стойкую неприязнь к его персоне, хочет, чтобы я как минимум обиделась. Но я не могу. Почему-то не могу на него злиться. Его поведение лишь смущает меня, но никак не отталкивает. Я бы, конечно, давно уже остроумно парировала его издёвки, но его холодные жесткие глаза парализуют меня до кончиков пальцев, включая мозг. Угораздило же влюбиться в человека, который находит удовольствие в том, чтобы изощренно меня подкалывать.

После праздничного полдника Лидия Михайловна захотела отдохнуть, сославшись на то, что немного утомилась, и прилегла подремать. Светина смена давно закончилась, и она поспешила к домочадцам. Воспользовавшись свободным временем, я направляюсь в прачечную за новым комплектом постельного белья. Получив чистые и выглаженные простыни, наволочки и пододеяльник, я не спеша бреду обратно. Аккуратная стопочка приятно пахнет свежестью и дорогим кондиционером для белья. Мое внимание привлекают громкие мужские голоса. На стройке будущей церкви прибавилось еще с дюжину рабочих в черных комбинезонах, и они что-то шумно обсуждают. Среди этой крикливой братии маячит до боли знакомая спина. Коротко подстриженные волосы, худощавые плечи, узкие бедра и длинные жирафьи ноги. Я узнаю этого человека из тысячи. А татуировка в виде кельтского узора на предплечье не оставляет никаких сомнений. Это Паша. Мой бывший муж.