Золотые бархатцы
Шрифт:
Я боюсь выступать. Тут так много народу!
Я пытаюсь углубиться в чтение, но строки скачут и расплываются.
А вдруг я забуду слова?
Номера идут один за другим: какая-то сценка про врачей, песня, звуки гитары. Я почти не смотрю на сцену и пытаюсь сосредоточиться на повторении выученного. Вдруг меня легонько касается холодная рука Лидии Михайловны:
– Витош, тебя Света зовёт.
Я отрываюсь от чтения. Света, стоящая у сцены, беззвучно шевелит губами: "Ты следующая".
Резко вскакиваю
Юная домристка на сцене подходит к кульминации своего музыкального произведения.
Черт! Я оставила свои листки на кресле! Я же хотела их взять с собой на всякий случай. Теперь я точно всё забуду. Мои ноги будто сделаны из желе: трясутся и подкашиваются. Желудок неприятно сжимается. Я сейчас точно в обморок грохнусь. Или меня стошнит. Главное, чтоб не прямо на сцене.
Представленная картина почему-то меня веселит, и я включаюсь в реальность. Тем временем Света уже объявляет меня по микрофону:
– Эта девушка работает у нас недавно. Но она пишет прекрасные стихи. И сейчас вы в этом убедитесь. Встречайте! Эвита Станиславовна!
После аплодисментов в зале повисла тишина. Ни звука. Мне кажется, я слышу, как мимо пролетает комар. Как зомби, выхожу на середину сцены. Моё сердце колотится так, будто хочет выпрыгнуть и убежать. Я дышу, как марафонец после преодоления непосильной дистанции. Для уверенности берусь за стойку микрофона обеими руками. Из зрительского зала, замерев от ожидания, на меня внимательно смотрит море глаз, молодых и старых, в очках и без. Мой взгляд скользит вверх по стенам. И, уставившись на какую-то точку на потолке, я негромко произношу название:
– Утро у озера.
Озеро смотрит глазами влюбленными,
Тает бесследно роса,
Выгнула спину умытая волнами
Береговая коса.
В небо вонзаются черными пиками
Сосен могучих ряды,
Галка проснулась и с резкими криками
Скачет у кромки воды.
Сосны бесстрастно титанами стройными
В гладь голубую глядят,
Словно безмолвные строгие воины
Тихо на страже стоят.
Солнце раскинуло руки горячие,
Светом стволы опалив,
В сетку ветвей льются полупрозрачные
Тропки лучей золотых.
День молодой, суматохой не тронутый,
Здесь начинает свой путь,
Чтобы усталым, с печальными стонами
Ночью навечно уснуть.
Тишина. Воздух взрывают аплодисменты. Не в силах посмотреть на тех, кто мне хлопает, пялюсь в потолок.
Это аплодисменты! Значит, не всё так плохо!
– проносится у меня в голове.
– Половина дела сделана. Я объявляю второй стих, и мой голос звучит уже уверенней:
– Старики.
Под мерный шёпот кухонных часов
Старушка наливала в чашку чая,
Когда, сменив ватагу голосов,
Из радио вдруг песня зазвучала.
Ей
Задорной, молодой и круглолицей,
И танцы вечерами до темна,
И ухажёров прошлых вереницы.
Под эту песню подошёл один из них,
А через месяц в загсе расписались,
Потом всю свадьбу радостный жених
Шутил, смеясь: "Вот так! Дотанцевались!"
В соседней комнате читал газету дед,
Очки на кончик носа сдвинув грозно,
Узнал он, не забыл за столько лет
Далёкой юности мотивчик несерьёзный.
Клюку, с усильем наклонившись, взял
И, морщась, разогнулся понемногу.
В гостиную к жене, заковылял,
Больную подволакивая ногу.
Какой же длинный этот коридор!
Спешит старик, на палку опираясь,
Одних дверей, других - проходит створ
И молится, чтоб песня не кончалась.
Вот, дух переведя не без труда,
Глядит на разомлевшую старуху
И робко, но галантно, как тогда,
В поклоне ей протягивает руку.
Старушка ойкнула слегка. В глазах её,
С годами потускневших, отразился
Всё тот же юноша смущённый и смешной,
Что с ней когда-то в танце закружился.
И в сторону отставив второпях
Сервизный чайник, чуть ли не облившись,
Прильнула к мужу, трепетно обняв,
Неловко за ладонь его схватившись.
Застыли в воздухе, растаяли, как дым
Последние зовущие аккорды.
– Давай хотя бы просто постоим, -
Старушка шепчет голосом нетвёрдым.
Тихонечко раскачиваясь в такт,
Который им двоим лишь только слышен,
Сжимает дед в морщинистых руках
Ту, что в смятении внезапном еле дышит.
Пускай осталась где-то позади
Мелодия родная эхом зыбким,
Он сердцем чувствует прижавшейся к груди
Жены счастливой скромную улыбку.
Выдыхаю. Ура! Я ничего не забыла! Ух! Да я бы сейчас еще десять стихов рассказала!
Публика и вправду оказалась благодарной. Старики хлопают в ладоши и искренне улыбаются. Кто-то крикнул: "Браво!" А, вижу, это Сильвестр Андреевич.
Чувство облегчения и удовлетворения от выполненного придаёт мне сил. Ощущаю себя, как после бани - взмокшей и расслабленной. Сияя радостной красной физиономией, делаю неуклюжий поклон. Подняв голову, обращаю внимание на фигуру, стоящую у входа в зал.