Золотые бархатцы
Шрифт:
– А мне кажется, они тоже красивые, - шепчу я.
– Может быть. Но они не на своём месте, поэтому их нужно удалить, - его красиво очерченные губы, будто вырезанные из мрамора, чётко произносят слова.
– А вообще-то это очень полезная трава, - вмешивается в наш разговор старичок в панаме из газеты, который к этому времени успел выкопать несколько ямок.
– Моя бабка из чистотела мази делала да примочки. У кого грибок, раздражения, прыщи подростковые - всем помогало. Я соберу немного - сделаю по её рецепту мази.
– Чтобы лечить подростковые прыщи? Не поздновато
– по лицу гренадера пробегает тень улыбки.
– Чай, пригодится, - пожимает плечами старичок и укладывает сорванные растения в полиэтиленовый пакет.
– Эвита!
– меня зовёт Света, бодро шагающая в мою сторону. Я быстро поднимаюсь и иду к ней навстречу, бросив на ходу:
– До свидания. Меня зовут.
– Приходите в следующий раз с нами сажать, - кричит мне в след бородач.
– Хоть научитесь сорняки от цветов отличать.
Волна возмущения подкатывает к горлу. Да я вообще-то не растениевод, чтобы в цветах разбираться! Эколого-биологический не заканчивала! У меня тут другие обязанности! Угрюмо оборачиваюсь, ожидая увидеть всё то же непроницаемое холодное выражение небритого лица. К моему удивлению на чёрном от загара лице смеется белозубый рот, и, растаяв, как снегурочка над костром, неловко киваю головой и почти бегу навстречу Свете.
– Ну что, понравился этот высокий красавец?
– спрашивает она с хитрым прищуром, глядя в мои широко распахнутые глаза и на предательски появившийся румянец.
– Э-э... Почему? Мы просто говорили о цветах. Тем более этот... как бы получше назвать... бука, по-моему, упрекнул меня в незнании цветоводства.
– Да?
– она удивлённо поднимает тонкие выщипанные брови.
– Он, конечно, видный мужчина...
Ещё какой видный! Настоящий былинный герой! С таких фактур Роден творил свои статуи. Он красавец, что и говорить.
... ну, чтоб он мне очень понравился... Нет, пожалуй, нет, - я стараюсь не смотреть в пытливые глаза Светы, чтобы не выдать свои мысли.
– Интересно. А я думала, что Лев Александрович на всех производит одно впечатление и вызывает, как минимум, легкую влюбленность и, как максимум, стойкое помешательство и непреодолимое желание родить ему троих детей.
– Лев Александрович? Это...
– Да. Это Лев Александрович Гурин собственной персоной, наш глубокоуважаемый управляющий и директор. И ты только что назвала его букой. Но не бойся, я никому не скажу, - она хохочет.
Мне не смешно. Я в шоке. Вот я дура! Даже не поздоровалась с ним нормально! Надо было хоть в интернете посмотреть, как он выглядит. Почему-то я представляла директора немолодым полным дядечкой с добрыми глазами. А этот ботаник с серьезным лицом никак не вяжется с образом щедрого мецената.
– А что он делает с тяпкой на клумбе?
– Это его хобби. Так он общается со стариками, узнает об их радостях и заботах. Заодно любимым делом занимается - сажает цветы.
– А не боится, что от его трудотерапии кому-то плохо станет, у стариков здоровье не для пахоты, - бухчу я.
– Ну, во-первых, им там перетрудиться никто не даст, во-вторых, в садоводы- любители попадают только с
Не скрывая расстройства, я плетусь за Светой обратно в больницу, опустив голову.
– Да не расстраивайся ты. Будет еще шанс показать себя перед начальством с хорошей стороны.
И правда, чего я расстраиваюсь? Мне с этим мужчиной детей не крестить. Может, я вообще больше никогда его не увижу. Хотя, если признаться честно, встречи с ним я буду ждать.
Оставив в кабинете специалиста по остеохондрозу напряженное выражение лица, после массажа Лидия Михайловна выглядит расслабленной и отдохнувшей. Мы втроём медленно прогуливаемся вдоль зелёных лужаек, Лидия Михайловна вспоминает свои учительские будни.
– А вот и подруги ваши, - Света издалека замечает идущих нам навстречу Петровн.
Агния чинно вышагивает, гордо подняв голову. Она похожа на какую-то птицу, записанную в красную книгу, которая знает о собственной редкости, и поэтому каждое её движение преисполнено чувством собственного достоинства. Рядом, ковыляя, семенит Наталья Петровна, еле поспевая за своей величественной приятельницей.
Я вчера не заметила, что она хромает.
Они обе в спортивных костюмах: Наталья Петровна - в небесно-голубом, Агния, конечно, - в красном. За ними молчаливой тенью идёт сиделка и несёт скрученные в рулоны гимнастические коврики. Поздоровавшись, Агния Петровна торопится поделиться впечатлениями:
– Йога - это что-то! Я после неё как будто на двадцать лет помолодела!
– Куда тебе молодеть? Ты и так тут моложе всех, - со смешком кряхтит маленькая Петровна.
– Да и сбросить лишнее не мешает,- уже серьезнее продолжает Агния, похлопывая себя по круглому животу, - в пятницу же фестиваль.
– А что за фестиваль?
– спрашиваю я.
– Фестиваль булочек, тортов, пирожных, пирогов! Буйство вкуса и веселья, - восхищенно декламирует большая Петровна.
– И новых килограммов на боках, - саркастически добавляет Наталья Петровна.
– Каждый год мы проводим фестиваль домашней выпечки. Бабушки, которые хотят участвовать, подают заявку, получают набор заказанных продуктов и готовят какой-нибудь свой фирменный десерт. Потом все пробуют и выбирают самый вкусный. Выигравшее блюдо официально попадает в меню нашей кухни, и его готовят по выходным весь следующий год, соблюдая рецептуру.
– Ух ты! Классно!
– радуюсь я.
И маленькая девочка-сладкоежка внутри меня с нетерпением потирает руки.
– Наталья Петровна участвует в этом году. Победа точно будет за нами!
– большая Петровна угрожающе трясет кулаком.
– Её "хрустящий восторг" обязательно всех покорит!
– На самом деле это просто печенье "Хворост", но Агния сказала, что такое название никого не заинтересует, - скромно шелестит Наталья Петровна.
– Конечно! Кого оно может привлечь? "Хворост"! Старичка-лесовичка? По-моему, мой вариант намного интересней! Так что, все приходите в пятницу болеть и голосовать за наш "восторг".