Золотые дни
Шрифт:
Эдилин подбоченилась.
— Ты хочешь сказать, что я нарочно промахивалась, стреляя в тебя? Я пыталась в тебя попасть, но ты скакал, как козел. Хуже, чем козел!
— Козел? — Ангус провел ладонью по лицу. — Эдилин, о чем ты?
— Я пытаюсь заставить тебя выслушать меня. Джеймс Харкорт мертв, и он продолжает заливать своей кровью пол в моей гостиной. Нам надо избавиться от тела, и Малькольм послал меня за тобой. Он сказал, что ты умеешь обтяпывать все самые темные, самые незаконные, самые
Несколько секунд Ангус молча смотрел на нее, после чего откинул одеяло, встал и начал одеваться.
— Пруденс? Это одна из твоих рабынь?
— Эти девушки не мои рабыни, они у меня на поруках. И Пруденс у меня не работает. Ты должен знать, кто она такая, поскольку ты кувыркался с ней в постели.
Ангус застонал, натягивая бриджи:
— Только не это! Снова твоя чертова ревность!
— Ревность? — Эдилин сжала кулаки. — Я никогда тебя не ревновала, сколько бы женщин у тебя ни было!
— Правда? Тогда зачем ты наняла Табиту? Разве не затем, чтобы держать ее подальше от меня?
— Ты ничтожный, самовлюбленный…
Она попыталась пнуть его, но он вовремя отскочил.
Ангус улыбнулся:
— Теперь меня врасплох не застать!
Эдилин закрыла лицо руками:
— О, Ангус, я так напугана! Джеймс был… Это ужасно!
Едва Ангус шагнул к ней, как она пнула его по ноге, и он взвыл от боли.
— Мне так хочется перекинуть тебя через колено и как следует отшлепать!
— Только попробуй, — сказала она.
— Это было бы слишком легко.
Какое-то время они, насупившись, смотрели друг на друга.
— Кто такая Пруденс? — спросил он наконец.
— Жена Джеймса.
— Его жена? — Лицо Ангуса озадаченно вытянулось, но через мгновение оно осветилось пониманием. — О да, его жена.
Эдилин одарила его холодной усмешкой.
— Так ты ее помнишь? В Англии ты не дал мне на нее посмотреть, но намекнул, что она очень красива.
— Неправда!
Она хмурилась.
Ангус попытался спрятать улыбку.
— Ладно, может, и так.
— Тебе не удастся провести меня, Ангус… Как тебя сейчас зовут?
— Харкорт. — Он пожал плечами. — Так было проще, чем придумывать новое имя. Так мы пойдем? Или ты хочешь остаться здесь и еще поругаться?
— Я вообще не хочу иметь с тобой никаких дел.
Ангус открыл дверь, пропуская Эдилин вперед. В тесноте комнатки ему не удалось как следует разглядеть ее.
— Что это на тебе надето? — потрясенно спросил он.
— Одежда Тэма.
— А-а, — холодно протянул Ангус. — Тэм, Он по-прежнему живет у тебя?
— Словно ты не знаешь всех подробностей моей жизни, — сказала Эдилин, пока Ангус поднимал засов на двери амбара.
Тэм держал за поводья лошадь Эдилин.
Ангус посмотрел на Тэма:
— Если мне предстоит этим заниматься, я хочу, чтобы мне все рассказали.
— Мы дали слово мисс Пруденс, но я думаю, что сейчас это уже не важно.
Эдилин поставила ногу в стремя своей лошади, но Ангус взял ее за талию и, приподняв, отставил в сторону.
— Что ты?.. — Она хотела возмутиться, но осеклась, когда Ангус запрыгнул в седло и протянул ей руку. — Я предпочла бы ехать с Тэмом, — заявила она.
Ангус перекинул ногу через седло, словно хотел спрыгнуть с коня.
Эдилин что-то пробормотала себе под нос, приняла протянутую руку, и он втащил ее в седло, усадив перед собой. Не прошло и двух секунд с тех пор, как они тронулись с места, а он уже принялся говорить с ней, едва не касаясь губами ее уха.
— Я оставил тебя тем утром, потому что Джеймс объявился в таверне. Он развесил листовки с моей физиономией. Я не хотел, чтобы ты любила висельника.
— И поэтому я должна тебя простить?
Эдилин пыталась сесть прямо и отстраниться от его большого теплого тела. На ней была всего лишь тонкая рубашка и жилетка; а ночь выдалась прохладной.
Его дыхание согревало ее лицо, она хорошо помнила его запах.
— Я должна обрадоваться тому, что ты решил мое будущее? Не спросив, чего хочу я? Ты получил от меня то, что хотел, а потом бросил меня, как ненужную тряпку! Табита была уличной девкой, и то с ней так никогда не обращались!
Ангус отстранился от нее.
— Ты рассказала ей обо мне?
— О да.
— Ты рассказала Табите, одной из своих рабынь, о том, что у нас было?
Его голос выдавал потрясение.
— Рассказала. Все, до мельчайших деталей, — с улыбкой сказала Эдилин. — И, чтобы ты знал, мы с Табитой стали хорошими подругами. Мне приходится время от времени откупать ее от тюрьмы и удерживать из ее заработка немалые деньги, чтобы расплачиваться с теми, у кого она ворует, но если относиться к этим ее недостаткам снисходительно, с ней вполне можно ладить. Она знает о вас, подлецах, все.
— О подлецах?
— Лживых, коварных, вероломных…
Ангус вздохнул:
— Ясно. Так скажи мне, что случилось с Джеймсом, если, конечно, ты сможешь отвлечься от перечисления моих недостатков.
— Это будет трудно, но, с другой стороны, у меня были годы, целые годы, чтобы подумать о твоих недостатках.
— Для этого потребовалось бы шесть лет, а меня не было только четыре.
— Шесть?
— Год, и еще год, и еще… — Он замолчал, когда она вывернулась в седле, чтобы посмотреть на него. — Прости. Ты собиралась рассказать мне о Харкорте и его жене. Об этой сладкой парочке я ничего не знаю.