Золотые мили
Шрифт:
Сам Дик был далеко не так возбужден, как они, и нисколько не важничал, хотя и распевал «Свадебную песню фермера» и, одеваясь, шутил с Динни и Дэном, напоминая, что им необходимо с собой взять, и предупреждая, чтобы они не вздумали сбежать с невестой, если он опоздает к началу церемонии. Но и Дику тоже пришлось помочь завязать галстук. А тут еще в последнюю минуту у него порвался шнурок от ботинка; Салли в отчаянии бросилась искать другой и, не найдя, вытащила шнурок из собственных ботинок.
Наконец все были готовы. И, разумеется, ни один жених не выглядел более счастливым и красивым, чем Дик в своем новом костюме и ослепительно белой рубашке. Салли даже рассмеялась, увидя этих элегантных мужчин, в сопровождении которых ей предстояло появиться перед гостями; по сравнению с ними она просто замухрышка, заявила она. «Ну что ты, Салли моя, ты восхитительна!» — возразил Дик, а больше ей ничего и не нужно было.
В самом деле, говорила себе Салли, хоть это черное шелковое платье и старое, но оно так хорошо сшито — эта пышная юбка и кружевная пелерина, которую она заняла у Мари, придают ему вполне нарядный вид. Да и красные розы, подаренные ей Диком, очень оживляют его. Розы были получены из Перта вместе с букетом для Эми и бутоньерками для подружек невесты. Их тонкий аромат напоминал Салли о нежном внимании сына.
Церковь была переполнена. Соседи и друзья, все, кто с детства знал Эми и Дика, возбужденно переговаривались и вытягивали шеи, стараясь не пропустить появления невесты. В Калгурли и Боулдере очень любили свадьбы, а свадьба Эми Брайрли и Дика Гауга была целым событием, и каждому было лестно присутствовать на ней.
Приглашенных можно было сразу узнать по нарядным платьям; их критически разглядывали и обсуждали, пока не показался свадебный поезд. Салли была уверена, что и ее старенькое платье и новый костюм Динни не останутся незамеченными.
«Уж на свадьбу-то сына она могла бы сшить себе новое платье!» — донесся до нее чей-то приглушенный шепот. А другой голос тут же сказал: «Нет, вы только поглядите на Динни Квина — до чего вырядился!»
Но Дик, остановившийся в ожидании Эми, покорил все женские сердца.
— Ух, и хорош же парень, а? — густым низким голосом проговорила не первой молодости толстуха. — Сама бы хоть сейчас вышла замуж за Дика Гауга.
Наконец под звуки гимна «Голоса, звучащие в раю», исторгнутого из старого, немало пострадавшего от жары и пыли органа, в дверях церкви появился долгожданный кортеж невесты. Эми была на редкость мила в своем белом атласном платье, окруженная, словно облаком, белым тюлем; за нею шли подружки в больших шляпах и пышных платьях из бледно-голубого органди, каждая с приличествующим случаю волнением сжимала букетик алых роз. Выступавший рядом с ними Тим Мак-Суини, необычайно гордый своей ролью отца невесты и в то же время смущенный тем, что торжество происходит в англиканском соборе, и шаферы, красные от напряжения и, казалось, задыхавшиеся в своих туго накрахмаленных воротничках, вызвали у присутствующих неудержимое желание посудачить и посмеяться.
В церкви было жарко и душно; Салли была рада, что по окончании церемонии ей пришлось идти в «Звезду Запада» не одной, а с Динни и Мари.
Дик и Эми встречали приглашенных в холле, и трудно было представить себе более счастливую пару. Так во всяком случае все говорили. Молодые, красивые, влюбленные! Какое счастье вступать в жизнь вот так — вдвоем, когда все тебе благоприятствует! Гости рассуждали о браке вообще, рассказывали о своем собственном. Мало кто сохранил по этому поводу радужные иллюзии, но всякая новая свадьба была подходящим предлогом, чтобы повеселиться за чужой счет.
Тим Мак-Суини был на высоте в роли хлебосольного хозяина. Оглядывая столы, за которыми гости отдавали честь его шампанскому и яствам, он не без удовольствия отмечал, что среди собравшихся немало именитых горожан.
— Неплохо Тим выдает замуж свою падчерицу! — донесся до Салли чей-то хриплый голос сквозь говор и шум, воцарившийся за столом после того, как были произнесены все поздравительные тосты.
Это Боб Доусет обменивался впечатлениями со своей соседкой по столу, миссис Арчи Мэллисон.
Мистер Доусет был назначен управляющим на один из рудников Пэдди Кевана. Он разжирел и облысел. Желтые крупные зубы миссис Мэллисон придавали ее улыбке что-то хищное.
— Еще бы! Он обожает ее, — иронически бросила миссис Мэллисон, словно привязанность Тима к Эми была чем-то крайне смешным. — Говорят, он собирается оставить ей все свое состояние.
— М-да, Дик Гауг недурно устроился, — отозвался ей в тон мистер Доусет. — Прехорошенькая штучка эта Эми. И, по словам наших повес, с огоньком.
Донельзя возмущенная, Салли выпрямилась и посмотрела на сплетников.
— Боже, миссис Гауг, кажется, слышала нас, — тихо заметила Ада Мэллисон своему соседу по столу.
За длинными столами сидели и другие управляющие, а также члены муниципального совета, директора банков, богатые лавочники и их жены вперемежку с молодежью — друзьями Дика и Эми. В самом конце стола, у двери, Салли заметила Мари и Динни, а рядом с ними — Терезу, блиставшую в темно-красном шелковом платье; Мари выглядела очень изящной и нарядной в своем сиреневато-сером вечернем платье, хоть она и надевала его уже столько раз. Эти трое были единственными представителями пионеров-старателей, которых можно было бы рассчитывать увидеть на свадьбе дочери Олфа Брайрли и сына Морриса Гауга.
Большинство гостей не было знакомо Салли, лишь некоторых она знала в лицо. Она прилагала все усилия к тому, чтобы поддерживать учтивый разговор со священником, сидевшим с ней рядом, и со всеми важными персонами, с которыми знакомил ее в холле Тим, тут же оставляя их на ее попечение, так как ему еще надо было присмотреть за тем, чтобы убрали столы и приготовили вал для танцев.
Нужно держать себя спокойно, с достоинством, как и подобает миссис Моррис Фитц-Моррис Гауг, говорила себе Салли. Нельзя допустить, чтобы эти господа думали, будто семья Дика унижена тем, что на свадьбе нет Морриса. И Салли улыбалась и любезно отвечала на все банальности по адресу молодой пары, поражаясь, как это могут люди без конца повторять одно и то же.
Но на душе у Салли было тяжело, и сердце ее ныло и болело. Она знала, что этим людям, с которыми она так любезно сейчас разговаривает, ничего не стоит, поскольку они занимают известное положение в горной промышленности, помочь ее Дику или погубить его, смотря по тому, что им выгоднее. Все их, казалось бы, добродушные шутки и пожелания новобрачным «здоровья, богатства, радости, счастья и многочисленного потомства» будут тотчас забыты, если Дику потребуется их помощь, чтобы устроиться поприличнее.