Золотые пески Шейсары. Трилогия
Шрифт:
Улыбка на губах Рейнара стала шире, и теперь в ней появились совершенно новые оттенки. Те самые, от которых фею всегда бросало в жар.
Бросило и сейчас.
– Значит я могу считать это твоим согласием? – спросил он, приподняв бровь.
– Согласием на что? – хрипло проговорила она.
– Быть моей, конечно же, – ответил он, довольный, как сытый тигр.
Или дракайн.
В этот момент Арлин зажмурилась, потому что все внутренности будто опалило, и не хватало сил ответить. Ей хотелось улыбаться, хотелось поцеловать Рейнара, прошептать
Обязательно согласиться.
Вот только стоило ей на миг забыться, утонуть в объятиях и поцелуях, в прикосновениях губ, которые вдруг стали пьяняще-горячими, как кожу на груди, прямо в области сердца, стало так нестерпимо печь, словно кто-то пытался оставить на ней клеймо каленым железом.
Метка въедалась в плоть, и Арлин поняла, что стоит ей согласиться не только мысленно, но и на словах, как этот знак останется на ней навсегда.
Вот сейчас – точно навсегда. Это осознание зажглось внутри нее само, словно инстинкт.
И, признаться, фее уже почти было наплевать… Ну и пусть она больше никогда не сможет надеть платье с глубоким воротом! Пусть ей придется забыть о посещениях лекаря – она и прежде-то не часто обращалась к врачам, опасаясь разоблачения. Пусть ей всегда придется бояться… До самой смерти.
Потому что в этом мире с брачной печатью феи она навсегда останется просто меченым монстром Разрыва.
Арлин вздрогнула и отстранилась от Рейнара, уперев ладони ему в грудь. Мужчина взглянул на нее, не понимая. Его огромные широко распахнутые глаза светились, как солнце, и Арлин едва могла вздохнуть, от мысли, что придется обидеть его. Расстроить. Погасить золото его взгляда.
Поэтому она ничего не сказала, кроме:
– Прости…
И отстранившись, убежала прочь.
Она выскочила из стенной ниши, как тень, не замечая ничего вокруг. Её глаза щипало, и вряд ли она понимала хоть наполовину, что происходит.
И как это может выглядеть со стороны.
На ее беду в коридоре в тот момент вовсе не было пусто. И прямо за ней помчался мужчина, которого видеть ей совсем не хотелось. Встречаться с которым ей было не нужно.
И даже Рейнар, который выбрался из ниши почти сразу же за Арлин, не успел сказать ей, что она бежит не в ту сторону. Что там, куда помчалась фея, располагается главный выход из дворца, и именно там стражники проверяют пропуска у всех приглашенных. Потому что досмотр гостей был не только на входе в замок, но и на выходе.
Поэтому буквально через минуту, когда Рейнар, стиснув челюсти, быстрым шагом подходил к двум королевским гвардейцам, задержавшим гостю в желтом платье с крылышками, было уже поздно. Испуганную Арлин уже взял под руку подозрительно улыбающийся Ивар Лозьер-ис, министр культуры и дворянской этики его величества короля. Крайне опасный тип, который тщательно отслеживал нарушения сословных различий и жестоко наказывал за них.
И когда тот уводил ее прочь, Арлин в последний момент обернулась, увидев чуть в стороне, но совсем рядом неподвижно застывшего Рейнара. Она бросила на него полный ужаса взгляд, но дракайн уже ничего не мог сделать. Только стоять и смотреть, скрипя зубами от раздражающей безысходности.
Какого дохлого тролля здесь оказался Ивар? Как он заметил Арлин?
Рейнар не знал. Ведь с двумя стражниками ректор Вечерней академии еще смог бы разобраться на месте. Но не с министром дворянской этики.
Его руки были связаны.
Ведь Рейнар не лгал, когда говорил Арлин, что за проникновение во дворец ее могла ждать жестокая кара.
Даже смерть.
Глава 11
Спустя почти сутки в камере предварительного заключения.
– Вы хорошо подумали, Арлин Вейер? – ласковым голосом спросил Ивар, в который раз обходя по кругу замершую на стуле девушку.
Фея громко сглотнула и потрясла головой. Ее руки были связаны за спиной, а комната, в которой они находились, напоминала тюремную камеру, хотя, фактически ею и не являлась. Серые стены и одно узенькое окошко в помещении для допросов – вот и все, на что она могла рассчитывать после попадания в королевскую тюрьму Беларии. И в этой комнате Ивар держал ее всю ночь.
Сейчас в узеньком просвете окна уже забрезжило солнце, и Арлин чувствовала себя уставшей и измученной. Однако, как ни странно, страха уже не осталось.
– Мне кажется, вы не до конца понимаете, что происходит… – медленно продолжал мужчина свою песню. Его темные, злые глаза пронзали ее калеными иглами.
Но Арлин все понимала. Это Ивар еще не осознавал истинного положения дел и того, кто на самом деле находится перед ним.
Арлин устало вздохнула и закрыла глаза. Она так долго боялась разоблачения, боялась попасть сюда, что теперь, оказавшись в тюрьме в шаге от виселицы словно почувствовала освобождение. Да, пока что ее не собирались судить за фейскую природу, вот только наказание ей сулило примерно то же.
А поэтому, когда разозленный ее молчанием министр подошел ближе, резко и больно обхватив узловатыми пальцами ее подбородок, она лишь улыбнулась.
Ивар стиснул зубы.
– Ты понимаешь, что, отказывая мне, подписываешь себе смертный приговор?! – рявкнул министр, и фее показалось, что он вот-вот топнет ногой от бессилия.
Как бы это ни было банально, но прямо сейчас этот человек обещал снять с нее обвинения в обмен на то, чтобы Арлин согласилась лечь с ним в постель. И, признаться, его предложение не было лишено смысла.
После самовольного проникновения в королевский дворец ее обвиняли в подготовке убийства короля. Это была страшная ложь, но за нее Арлин ждала неминуемая казнь практически без суда и следствия. Ивар же обещал переквалифицировать статью в нечто попроще. Например в попытку попасть на бал для поиска жениха. И если первое грозило ей быстрой смертью с чисто номинальным судебным заседанием, то второе могло считаться всего лишь нарушением той самой дворянской этики, за которую отвечал министр Лозьер-ис.