Золотые тротуары (сборник)
Шрифт:
В мастерской было привычно холодно. Завернувшись пледом, взял кисть и при слабом свете стал дописывать картину. Запах разбавителя приятно щекотал ноздри. Звуки музыки, звучавшей по радио, слились с работой. Рыбы на картине ожили, завиляв хвостами… Отставил мольберт в начале третьего, освежил лицо холодной водой и спустился в подвал дискотеки. Там шел дым коромыслом. Под каменными сводами вертелся зеркальный круг, пахло алкоголем. Клиентура заведения – в большинстве бедные рабочие. Много черных из пригорода. Ги я нашел стоящим у бара. Он общался с высокой брюнеткой. Заметив мое присутствие, подтащил меня за руку к себе:
– Знакомься, Наташа из Москвы.
– Очень приятно, – ответил я, подозревая ловушку.
На ней была надета ультракороткая юбка, кукольный носик и волосы, завязанные хвостиком. И она о чем-то грустила. Ги сунул мне в карман деньги и занялся подошедшим соплеменником с золотыми зубами. Смесь хулигана с гопником.
– И давно приехали во Францию? – начал я интересоваться ситуацией новой знакомой.
Мы нашли свободный пуфик и сели, продолжая беседу. У каждой несчастной своя история, а ее относилась к категории бестолковой любви. По словам Наташи, все началось с сайта знакомств. Жажда приключений и путешествия превратилась в ее страсть. Мир широко открылся, давая сказочные возможности встретить ту самую желанную половинку, что и произошло. С этим французиком она долго переписывалась, и тот вскоре пригласил ее в Париж к нему в гости. Еще в аэропорту возникли сомнения, когда за ней приехал обрюзгший косой араб. Извиняясь за ее жениха, мол, занят, к сожалению, важными обязанностями, подхватил чемодан и посадил в машину. Веря, что все обойдется и едут они к красавцу из Интернета, Наташа по ехала, но получилось по-другому. Войдя в квартиру на окраине города, еще от входа заваленную барахлом, увидев в проем двери кровать с грязным бельем, запротестовала. В ответ из ванной комнаты буквально вылетели три темнокожих и замотали зовущую на помощь беззащитную жертву. Отняли паспорт, засунули кляп в рот и пообещали убить, если не даст кредитную карту. Мало того, потребовали, чтобы ее родственники выслали жадным арабам еще и выкуп. Поняв, что крупно попала, она дождалась перевода большой суммы. Арабы, после того как получили куш, смылись, оставив ее одну, привязанную веревкой к батарее. Освободил ее сосед, услышавший стоны. Приехала полиция, Наташу отвезли в больницу на обследование. Комиссар, снимая показания, был чутким и внимательным. Объяснил Наташе схему обмана. Делается это так: выставляется на сайт приличная фотография молодого обеспеченного человека – наживка, то есть приманка. Далее ищут потенциальную невесту. Переписываются, «влюбляются» и тому подобное, и только когда понимают, что можно взять, приглашают на съемную хату. Найти разводил сложно, они не оставляют следов. Для него, француза, русская душа была загадкой. Бросить все и приехать в чужую страну за мифической, совершенно глупой затеей и найти по каталогу любовь! «Ну что, разберемся. Будем наводить справки среди жуликов. Сообщим о результате, мадам», – примерно так поняла Наташа поучительную беседу с копом. В конце недели ее выписали из больницы. К счастью, у нее сохранился билет на обратный рейс. До вылета оставалось четыре дня, и, порывшись в записной книжке, девушка нашла номер телефона малознакомой хохлушки. Та жила одна и могла приютить у себя. Сама же хохлушка на время сейчас замещала тут за баром заболевшую подружку, и Наташа ждала терпеливо, когда та освободится и даст ей ключ от квартиры.
– А правда, что в этом подвале якобинцы пытали верных королю аристократов? – спросила меня Наташа. Это ей успел наврать чернокожий Ги.
– Нет, дорогая, над нами когда-то стояла угловая башня Корденленского аббатства. Оно было обширным по площади, обнесенное стенами. Здесь скрывались бунтари – будущие революционеры: Дантон и компания. В конце XVIII века в нем случился пожар. Сгорело все, кроме часовни. Алчные предприниматели воспользовались бедой, растащили камни и понастроили из них улочки вокруг. Мой дом тому пример. Деревянная балка поддерживает парадный вход над облицованными обломками гранитной колонны. Ну а прежние подвалы остались. В пятидесятые годы их начали открывать как ночные клубы. В моде был американский джаз. Не обошли, конечно, к сожалению, и наш, с готическими арками, погреб с крутыми, отшлифованными до блеска ступеньками. Первое название этого злачного заведения совпадало со временем Le Cave de Nouvelle Orlean, – закончил я краткий ввод в историю для уставшей Наташи.
Из бурлящей толпы вынырнула хохлушка, подошла к нам, передала ключи. Оглядев меня подозрительным взглядом, торопливо ушла. Музыка джунглей, увеличивая обороты, давила на психику. Я галантно предложил проводить землячку до остановки автобуса.
На выходе бушевал в самом разгаре скандал. Негр Ги загородил спиной дверь пьяному балбесу. Тот качал свои права и рвался в тепло дискотеки. Словесная дуэль склонялась к потасовке, и они сблизились. Фырча носами, рычали друг на друга. Мы осторожно обошли спорящих. На улице висел прозрачный туман, и воздух был особенно свежим после прокуренного подвала. У метро «Одеон» у меня возникла мысль: «Не позвать ли с собой Наташу к чаепитию с Майком?» Да и мне тоже с красивой девушкой намного приятнее провести день. Я выложил план нашего совместного мероприятия и объяснил цель. Про отель «Ritz» она много слышала. Вспомнила какой-то фильм про Коко Шанель. Такая возможность увидеть волшебный мир принцесс ее моментально завлекла и слегка опечалила. Нет соответствующего прикида, а без него разве праздник? Оставалось уговорить хохлушку, чтобы та одолжила минимум из приличной одежды для такого случая. Подошел автобус. Прыгнула на подножку, крикнула мне из закрывающихся дверей:
– Завтра тут у памятника в 16 часов.
– Отлично! Буду ждать, как часовой. Форма – парадная! – ответил я ей под шум мотора.
Во дворе громко завыла собака. Открыл слипшиеся глаза. Моя соседка с верхнего этажа опять поссорилась с беспутной дочкой. Малолетка, беременная на шестом месяце, пропускает уроки, завела роман с сопляком-одноклассником, он же будущий папа. Кроме этой семейки меня нервировала и соседка-итальянка. Особенно ее привычка кидать окурки на мою террасу. Я повернулся и лег боком, закрывшись одеялом. Тепло койки манило и утапливало нежностью. Положил руку за голову и стал разглядывать одним глазом вчера начатую картину. Дед Мороз в ободранной шапке-ушанке шмаляет из автомата Калашникова по снежным бабам. Пули летят, сбивая их носы из морковки. Заказ для коллекционера в стиле импрессионизма. Через минуту спрыгнул с топчана, натянул брюки и включил радио. В новостях диктор со смаком пилил владелицу L’Or'eal. Та жаловалась на свою бесчувственную дочку, которая топтала ее права иметь любовника. Настоящий французский фельетон. Про альфонса коснулись вскользь, сравнив того с беспринципным циником, использующим слабость хрупкой женщины. Но мадам сопротивлялась и, в свою очередь, объявила, что лишит дочь наследства, а это удар ниже пояса. В общем, суп из пауков. К такому выводу я пришел, гладя последние приличные брюки.
В Париже из многочисленных мест свиданий памятник Дантону пользовался особым почетом. Он возвышался прямо у выхода из метро. Вокруг него удобный каменный пьедестал для сидения. Рядом на шесте выцветший циферблат часов. Тут всегда в любую погоду есть народ. Я увидел Наташу сразу. Разве возможно перепутать русский стиль: яркое цветовое пятно в широкополой шляпе. День выдался светлым. В прозрачном воздухе при переходе через мост был отчетливо вырезан собор Парижской Богоматери. Зеленые непроницаемые волны Сены мирно бились о набережную. Вышли на правый берег, полюбовались архитектурой Лувра. Суббота. Армия туристов захватила площадь. Вокруг армада машин.
– Завтра утром улетаю в Москву, а там катастрофа. Мать сердитая. Я влезла в долги. Расскажу, что со мной приключилось, – засмеют. Идиоты! Меня чуть не убили! Да и что говорить, еле выбралась из когтей мерзавцев. – Потом мы присели в саду под голыми платанами. – Подожди, художник, устала, – жалобно сказала девушка, снимая с ног туфли с блестками рыбьей чешуи.
Мы полюбовались, как сквозь ажурные ветки деревьев просвечивался силуэт Эйфелевой башни. Там, в синей дымке сумерек, он казался миражом. У фонтана Наташа сделала минутную паузу, ее умилил Таракан – шарманщик. Тот пел, заикаясь, один и тот же куплет. Сбивался с ритма и отпугивал тряпкой назойливых чаек.
– Жалко, что нет фотоаппарата, – сказала она, и мы потихоньку пошли к цели.
У входа в «Ritz» маячил в фуражке швейцар. Он подозрительно посмотрел на нас, но тут же пропустил, толкая перед нами кружевную дверь. Внутри было тихо, горела драгоценными камнями хрустальная люстра под лепниной потолка. По изумрудному длинному ковру мелькали тени. Наташа вела себя степенно, важно и не растерялась, когда к нам подошел мужчина в ливрее. Вежливо заинтересовался нашими намерениями: «Бар? Мадам и месье, пожалуйте налево. Желаю вам приятного дня» – и скрылся снова за стойкой. Мы плавно зашли в звездный мир легенд, уголок живых богов. Хрупкая девушка осторожно перебирала струны арфы. Майк сидел лицом к застекленной террасе, перелистывал страницы модного журнала. Услышав мое приветствие, обернулся и удивленно произнес:
– Какими судьбами, месье Игорь? – Я представил мою подругу, которая ему на ломанном английском сделала маленький комплимент. – Если желаете, составьте компанию, мои друзья, – сказал он, пододвигая галантно нам кресла.
Все получилось намного проще, чем я предполагал. Гарсон поставил ароматные пирожные к серебряному чайному сервизу. Пахло свежими розами. Атмосфера изменилась, когда в бар, в буквальном смысле, ввалилась колобком арабская семейка, отвлекая нас своей дикой экзотикой. Папаша – бедуин с тростью, женщины закутаны глухо, как мумии. Наташа уже переглядывалась с одиноким очкариком. Тот курил сигару, пуская дым колечками.
– Ну а у тебя что нового на фронте искусства, месье Игорь? Борьба творческой мысли с бытовухой? – поинтересовался Майк моими делами.
Постепенно за пустым разговором перешли к более важным новостям недели. Про интриги Елисейского дворца. Как президент устроил свадьбу с женой-манекенщицей, превратив дворец в грандиозный балаган. Но все-таки моя задача была как можно быстрее расколоть его на историю старого дружка, а теперь счастливого и респектабельного месье Банье. Мне это удалось, и он выпрямился, расстегнул пуговицу пиджака и с налетом ностальгии начал почему-то с себя. Опущу некоторые детали далекой молодости Майка. Проучившись кое-как в гимназии в провинциальном городишке на юге Франции, он не стал заниматься коровами на папиной ферме. Это не входило в планы. Его тяготило спокойствие провинции, и он без сожаления покинул семейное гнездо, обещав маме писать письма. Взяв походный саквояж, сел на поезд, идущий в столицу. Он понимал, что будет трудно завоевать место под солнцем честным способом, без полезных связей и с аттестатом зрелости. Разве что повесить аттестат на стенку. Конечно, была возможность устроиться продавцом в магазине. Короче, угол Сен-Жермен стал его настоящим призванием. Тут было все, о чем он мечтал: женщины и легкие деньги. Появились новые друзья, в том числе скромного вида еще парнишка. Звали его Франсуа-Мари Банье. Парижанин из приличной семьи. В отличие от других, более опытных геев – альфонсов, Майк и Франсуа практиковали все то, что другие не делали. Иногда их брала развратная парочка и устраивала домашнюю оргию. Партнер хоть и не был особенно красив, как Ив Сен-Лоран, но работы хватало по горло.