Зомби!
Шрифт:
Поверенный кивнул и, повернувшись к небольшому ящику, который был, видимо, старой моделью холодильника, извлек из него три банки пива.
— Ваша мама никогда не упоминала обо мне? — спросил поверенный, ловко открывая банки и подавая их Джун и Стиву.
— Она практически ничего не рассказывала о своей жизни на Сан-Микилоне.
Поверенный глотнул пива из своей банки, вздохнул и вытер рот тыльной стороной ладони.
— Ну, хорошо. Я полагаю, что этого следовало ожидать. Ваши родители решили устроить для себя новую жизнь в Британии, ставшей для них родиной. Это было великой печалью,
Он грузно уселся в кресло.
— Вы сказали — этого следовало ожидать, — нахмурился Стив. — Что вы имели в виду?
— Мадам Ласнекю не одобряла брак ее дочери.
— Что и объясняет эту таинственность, Джун, — улыбнулся Стив, повернувшись к жене. — Вот почему они никогда не говорили о Сан-Микилоне.
Джун задумчиво покачала головой.
— Так значит, мои родители сбежали, чтобы пожениться?
Даувиль кивнул.
— Вот-вот, Побег влюбленных. Но я не предполагал, что вы замужем, Джун.
Он повернулся к Стиву.
— Вы англичанин?
Стив кивнул.
— Так что? — поверенный повернулся обратно к Джун, его маленькие глазки откровенно оценивали ее. — Вы, вероятно, ничего не знаете про вашу бабушку?
— Это верно, — согласилась Джун. — Мои родители никогда не заговаривали о каких-либо родственниках.
Даувиль глотнул еще пива.
— Мадам Ласнекю сейчас старая женщина, ей уже за восемьдесят. Она имеет небольшое поместье наверху, в Мерикейдж. Там небольшая сахарная плантация, которая теперь пришла в упадок. Семья Ласнекю владеет этим со времен Освобождения.
— Освобождения? — поинтересовался Стив. — Что это такое?
Даувиль скривил губы.
— Ах, да, вам следует знать эти вещи. Освобождение — это когда Британия дала свободу рабам. Это было в 1834, когда рабам во всех британских владениях дали свободу, Некоторые из них могли даже покупать себе землю.
— Не странное ли имя — Ласнекю? — поинтересовался Стив.
Глаза Даувиля прищурились с подозрением.
— Что вы имеете в виду?
Стив пожал плечами и улыбнулся.
— Только то, что я не представляю себе, как можно называть себя змеей?
Адвокат некоторое время пристально разглядывал Стива, затем с усилием улыбнулся.
— На острове масса подобных имен, — сказал он. — И так по всей Вест-Индии. Понимаете, когда африканца увозили из его родной страны, чтобы сделать рабом, он был оторван от его собственного языка и культуры. Хозяин сам давал ему новое имя, при известных обстоятельствах, не зная других имен, он принимал имя, данное его хозяином, или некое прозвище, как фамилию. Прозвища часто носили имена животных.
— Почему моя бабушка не входила в контакт со мной до этого времени? — прервала его Джун.
Даувиль развел руками.
— Мы лишь недавно узнали о вашем существовании. Меня попросили разузнать, что стало с дочерью мадам Ласнекю, вашей матерью, и я обнаружил, что она умерла, но что вы живы. Я поставил в известность об этом мадам Ласнекю, и она поручила мне послать вам деньги, чтобы совершить поездку на остров и чтобы она смогла увидеть вас прежде, чем умрет. Это старая, хилая и немного странная женщина.
— Когда мы сможем поехать повидаться с ней? — спросил Стив.
— В
— Вы не поедете с нами? — неуверенно спросила Джун.
— Увы, увы. Я очень занят на этой неделе. Но мадам Ласнекю будет ждать вас.
Он поднялся, встреча подходила к концу.
— Приятно было познакомиться с вами, очень приятно.
Они ушли с каким-то беспокойным чувством. На улице Стив шепнул Джун:
— Если когда-либо существовал стереотип злодея, то это — Даувиль. На мой взгляд, он похож на вест-индскую версию Сиднея Тринстрита.
— Сидней кто?
— Ты знаешь, Джун. Такой жирный актер, который играл в старых кинокартинах Богарта и Питера Ларри в 30-х-40-х годах. Типичный негодяй.
Джун продолжала казаться сбитой с толку. Она не интересовалась старыми фильмами.
— Но какой лгун! Он сильно занят. Ты заметил, в каком состоянии его офис?
— Ну, что будем делать теперь?
— Я полагаю, нужно просто взять такси и поехать в этот Мерикейдж.
Но это оказалось не так-то просто, поскольку нужно было ехать миль на двадцать в глубь острова, так что они не смогли нанять такси до следующего утра. Они решили на некоторое время освободить номер в гостинице, подразумевая, что должны будут на несколько дней остановиться в Мерикейдже.
На следующий день около полудня они обнаружили старинный, канареечно-желтого цвета лимузин, стоявший в ожидании у отеля.
За рулем сидел мужчина в солнечных очках и цветастом костюме. На нем была блуза ярко-желтого цвета. Грубые голубые хлопчатобумажные брюки и соломенная шляпа. Он ухмыльнулся, глядя, как Стив загружает их чемоданы в багажник и помогает Джун забраться внутрь.
— Как вы устроились?
Очевидно, это было приветствием и они заулыбались в ответ.
— Вам сказали в отеле, что мы хотим поехать на гору Висячее Дерево? — спросил Стив. Заказ на такси был сделан в гостинице.
— Договорились, — проворчал водитель, включая нужную передачу и бросая вперед старый автомобиль с путающей скоростью прежде, чем Стив успел как следует устроиться на сидении. Шофер буйно расхохотался и затем, закинув голову назад, запел хриплым голосом:
— Опоссум сидел на плодовом дереве.
Енот был на земле.
Опоссум сказал: Ты сын ружья,
Сбей-ка лучше плоды на землю.
Стив был слегка напутан такой бесшабашностью водителя. Не так легко было сразу привыкнуть к экспансивности островитян. Шофер развлекал их своими песнями еще некоторое время, пока машину кидало по грязной ухабистой дороге, которая было единственной автострадой на острове. Они проезжали бесконечные плантации сахарного тростника, которые временами уступали место густо растущим кустарникам или болотным камышам. Они проехали по старому деревянному мосту над широкой рекой, затем дорога начала подниматься среди косогоров к возвышающемуся вдали пику горы. Она была большая, приземистая и очевидно вулканического происхождения. Облако белого дыма цеплялось за ее вершину точно так же, как и в тот день, когда они впервые увидели эту гору.