Зона риска
Шрифт:
— Не выйдет номер, Сенечка, — отрезала Инна. — На дешевку не клюю.
— Что пишет Борис Маркович? — ехидно спросил Сеня.
«Господи, — с тоской подумала Инна, — и этот про все знает, что же мне теперь, никогда не отделаться от того, что было и что хотелось бы забыть? Так и пристало на всю жизнь ко мне прошлое, и каждый подонок будет считать, что имеет на меня право? Вот сидит, губу отвесил, действительно точно кличку дали — Губа, а наверняка думает обо мне черт знает какую мерзость. И поделом — заслужила...»
Сеня тихо насвистывал модную песенку. Он пытался схватить взгляд Инны в зеркальце над лобовым стеклом.
— Глуши мотор!
— Мне приказали доставить тебя туда, где подобрал, — с недоумением возразил Сеня.
— Подбирают кошек! — почти закричала Инна. — А я человек!
— Во сумасшедшая! — удивился Сеня. — Высаживайся, кто тебе не дает. Баба из машины, мотору легче, — уже вслед Инне пробормотал таксист.
Он лихо скрипнул на повороте тормозами.
На встречу с Князем Инна опоздала на полчаса. Артем, злой и взвинченный, ожидал ее у начала Сиреневого бульвара.
— Если ты еще раз позволишь себе такое... — начал он.
— Ну и что? — независимо перебила Инна. — Не читай мне нотаций, а то я и не такое себе позволю...
Она отвернулась, чтобы Князь не заметил слезы.
— Что это с тобой? — Артем наконец увидел, что Инна на грани истерики.
— А ничего! Надоело быть на побегушках, вот что! Подай, привези!
Артем презрительно процедил сквозь зубы:
— Чтобы заработать, надо побегать, понятно?
Он достал записную книжку, нашел нужную страницу, что-то отчеркнул.
— Два червонца с тебя списываю за сегодняшние труды. Мог бы и три, но...
Инна заметила у Артема сверток, переданный Марией, вспомнила, что забыла его в такси.
— Сеня, спасибо, доставил, — перехватил ее взгляд Князь. — А так бы выплачивала его стоимость долго-долго, понятно, Инесса? Этому пакету цена шестьсот целковых...
Она ужаснулась. Ведь и вправду заставил бы отрабатывать по своим меркам шестьсот рублей, хотя кто знает, что в пакете!
Она взяла себя в руки, заискивающе попросила:
— Извини, пожалуйста, Князь. Сама не знаю, что это на меня накатило. С утра не в своей тарелке. Понимаешь, — сыпала она словами, — осточертело в больницу ходить, угождать болящим старикам...
— Оставляй настроение дома. Мы тебя при «фирме» числим еще и за то, что выглядишь на всю десятку. Думаешь, у нас не нашлось бы кому бегать, разносить товар? Но ты производишь впечатление на некоторых клиентов.
Они шли оживленной улицей, и казалось, встретились добрые друзья, приметная пара, он — высокий, спортивно-подтянутый, современный, она — под стать своему спутнику, стройная, хорошо одетая. Может быть, кто-то из случайных прохожих позавидовал им — так ладно они смотрелись со стороны. «Если бы они знали, что у меня на душе», — подумала Инна. Вот снова пришлось унижаться, упрашивать Князя, этого напыщенного идиота. Строит из себя крупного дельца, вершителя судеб таких, как она, втянутых в его спекулянтские махинации. На что уж хищник был Борис Маркович, но тот хоть не требовал участия в его делишках, наоборот, всячески ограждал от них, полагая, что, чем меньше Инна знает, тем лучше и для нее, и для него. Он иногда звал ее на какие-то свои встречи, но требовал присутствия, и не больше. Было, конечно, обидно, что она для Бориса Марковича находилась примерно в той же шкале ценностей, что и золотой браслет на массивной руке его законной супруги, — в кругу толстого Бореньки ценились атрибуты преуспевания.
Это было неприятно, однако Борис Маркович оплачивал обиды щедро, исходя из здравой мысли, что рано или поздно его деловой предприимчивостью заинтересуются те, кому положено, и тогда ему будет не до жиру — зачем же сейчас лишать себя маленьких радостей? А Князь? Загнал в угол, втянул в мелкое рабство. А вся его самоуверенность тотчас же слетит, как только за него возьмутся всерьез.
Этого Инна панически боялась, ибо не такой уж наивной была, чтобы не понять, что Князь и его «фирма» занимаются элементарной спекуляцией и жульничеством. «Вот рассчитаюсь с долгом и пошлю их всех к дьяволу». Эта надежда приносила Инне облегчение, хотя она и не совсем представляла, как будет жить без тех десяток, которые Князь подкидывал ей после удачных сделок на «текущую, как воды мутной реки, — так он говорил, — жизнь». Можно было бы жить как все — есть зарплата, в конце концов, она могла бы в больнице попросить добавочные группы, но даже думать об этом не хотелось: считать копейки, отказывать себе во всем из того, к чему приучил Борис Маркович? Нет, она достойна лучшей участи и добьется своего, пусть даже ценою временных унижений и жалкого подчинения Князю. Было бы хорошо познакомиться с шефами Князя, уж она бы постаралась произвести нужное впечатление и тогда отблагодарила бы этого тиранистого, мелкого пижона за все. За ценой бы не постояла... Или еще лучше — выйти замуж, но так, чтобы разом решить все проблемы...
— О чем задумалась? — прервал ее размышления Артем. — От обилия мыслей появляются ранние морщины.
Инна и не заметила, что вот уже долго они идут молча, и Артем искоса на нее поглядывает, удивленный ее необычным настроением.
— Так, ни о чем, — тряхнула прической Инна. Она старалась выглядеть беззаботной, не хватало еще, чтобы Князь догадался о ее тайных мыслях.
— Таким, как ты, много думать вредно, — продолжил Князь. — Смотри, Инка, выкинь блажь из головы, ничего тебе другого не остается, как только с нами. У тебя зарплата какая? — неожиданно спросил он.
— Девяносто, — машинально ответила Инна.
— А сапожки-гусарики на твоих изящных лапках тянут даже по магазинной цене на сто двадцать. Я уж не говорю о джинсах... Видишь разницу между твоими возможностями и потребностями?
— Вижу, — вздохнула Инна.
— Тогда вперед, без страха и упрека! От тебя, дорогая, зависит, сможешь ли ты устранить эти, как говорят экономисты, «ножницы». Или урезай потребности... Но умные люди всегда найдут эффективные пути для решения простеньких задачек на сложение-вычитание. В условиях дефицита и повышенного спроса только идиот не становится миллионером. Тебе, конечно, до миллионерши далеко, но без особых забот жить сможешь.
Артем нюхом чуял шатание среди своих подданных, в уме ему нельзя было отказать, и принимал свои меры. Иногда запугивал, иногда убеждал.
— Нет у нас условий для настоящего разворота, Инка, — серьезно сказал он. — А то бы я такие дела проворачивал, на черную зависть всем...
Это была любимая тема, говорить на нее Князь мог бесконечно, варьируя главную мысль: «не дают развернуться», и Инна, чтобы в сотый раз не слышать одно и то же, поспешно сказала:
— Мне пора, Артем, надо к родителям заехать.