Зона сумерек
Шрифт:
Яна чувствовала лишь презрение.
— Шериф, — скомандовала она, — поставь на ноги эту укротительницу тигров. Ким — держи Лешего, если вздумает очухаться и снова задурить.
Командир рейнджеров переместился на два шага вправо.
Дверь содрогнулась от удара.
— Ни хрена не вышибут, — буркнул Шериф, — раньше сюда целый взвод ментов принесет.
— Ты уверен?
— На все сто. А хохма с том, что Цебич ее сам поставил неделю назад. Чтобы охранять эту прелесть. Раньше тут обычная фанерка стояла…
Яна перевела взгляд на «прелесть», слегка порванную и поцарапанную, утерявшую
— Кодовое слово.
— Догадайся, — выплюнула Ева, — творец всегда умнее творения.
— Хочешь, чтоб тобой занялся Страж? — Яна недоверчиво качнула головой,
— Он ведь тебя на шнурки размотает, девушка. И все твое упорство будет напрасным потому что я все равно получу то за чем пришла. Это так же неизбежно, как трубный глас ангела над этим обреченным миром. Ни смерть, ни бессмертие, ни красота, ни уродство ничего не изменят в большом раскладе. Апокалипсис предрешен задолго до нас.
— Лжешь!
— Это правда, — Яна шагнула к ней. Ева попятилась и Яна остановилась.
— Это правда, Ева. А правда всегда смертельна.
— Откуда ты можешь это знать.
— Я была раньше тебя. И я говорю тебе — хаос поглотит этот мир, не смотря на весь свет твоих глаз. Иди с нами. Иди, я не оттолкну тебя… сестра. — Яна протянула ей руку, но Ева отступила еще дальше. И вдруг, как кошка, вспрыгнула на подоконник.
— Я тебе не верю.
Она рванула фрамугу на себя, качнулась вниз, взмахнула руками. За спиной развернулись белые, сверкающие крылья. Девушка-птица оттолкнулась от подоконника и пропала с глаз.
— Пятый этаж, — запоздало ахнул Ким.
Яна шагнула, было, к окну, но милицейские сирены взвыли вдруг совсем рядом, как трубы судного дня, и она замерла. И содрогнулась от запертых в горле слез и зажатого в горле крика.
— Будь прокляты эти сенсоры! Страж тысячу раз прав, — она обвела глазами ничего не понимающих рейнджеров, — Ева могла быть одной из нас. Я поняла это слишком поздно. А теперь она мертва и ничего не исправишь. Мы погубили живую душу.
— Яна?
Словно по команде все обернулись к Лешему. Он поднялся с пола и сейчас стоял слегка покачиваясь от слабости, бледный как восставший из гроба мертвец, но похоже в остальном — в полном порядке. Леший воскрес. Слово, вскользь брошенное Яной, оказалось именно тем единственным, которое после гибели Евы она даже не надеялась отыскать. Рука судьбы…
— Творение не может быть больше творца, — слабо улыбнулась Яна, — ты ЖИВОЙ, Виктор. ЖИВОЙ.
В прихожей тенькнул звонок. Напористо, резко, по-хозяйски. Как во всех странах мира звонят исключительно правовые структуры и исключительно перед тем, как ломать двери.
— Уходим, — скомандовала Яна.
Шериф распахнул настежь дверцу трехстворчатого шкафа. Ким, не крякнув, одним движением развернул трюмо.
— Еще увидимся, леди. Не поминайте лихом, —
— Пора и нам.
Неожиданно для Яны он по бандитски подмигнул Лешему и с силой толкнул его в спину. Ткань мира треснула перед изумленными глазами Виктора Лешукова и он шагнул прямо в полыхающий закат.
5.
"Путь завершен. Внизу разверзлась бездна.
Ее ль ты ждал? Она ль тебе любезна?
Ее я ждал. Она любезна мне.
В опасность верю. В гибель — не вполне."
Ф. Ницше.
Лежать было жестко и холодно. Леший поежился от свежего ветра и разлепил глаза. Над головой горели звезды — огромные, размером с вишню.
Голова покоилась на чем-то мягком. Леший скосил глаза. Судя по всему, это была бежевая куртка Яны, свернутая вчетверо. Он сел, потирая затылок, и осмотрелся. Великолепное шоссе уходило вперед, сужаясь к горизонту. На обочине сиротливо приткнулся мотоцикл. Вокруг простиралась самая обычная холмистая местность с пожухлой уже травой. Яну он заметил не сразу. Она сидела прямо на асфальте, рядом с мотоциклом и задумчиво жевала травинку.
Леший встал. Покачнулся от слабости, но устоял. Нагнулся, ожидая головокружения, но его не последовало. Тогда Виктор Лешуков уже спокойно поднял с земли куртку Яны, стряхнул и направился к ней. Она обернулась, словно почувствовала его взгляд. Или просто услышала его шаги. Леший в детстве не очень любил играть в индейцев. Яна поднялась навстречу.
— Замерзнешь, — сказал Леший, не замечая, что впервые обратился к ней на «ты». И неловко накинул куртку ей на плечи.
— Ты, вероятно, ждешь объяснений?
— Их не будет? — спросил Леший.
— Отчего? — она пожала плечами, — спрашивай.
Леший растерялся. О чем спрашивать, когда ситуация настолько вышла за рамки нормальной, что воспринимается как нечто самое обычное…
— Ну вот, например, это, — Леший крутнул головой, — Что это? И где это?
— А самому никак не догадаться? — щадя его Яна сама подтвердила сумасшедшую догадку, — это ТРАССА. Она — есть. Она — реальность. А вот где она проходит? Честно говоря, я даже не представляю, как соотнести это место с привычной тебе географией.
— Это невозможно.
— Фи! От человека с таким раскованным умом слышать это довольно странно, — Яна забавно сморщилась, — если не веришь — нагнись и потрогай. Факты — упрямая вещь.
— Как же мы сюда попали?
— Просто перешагнули Порог. Если сильно желаешь и знаешь чего желаешь — это всегда получается.
— Куда же она ведет? — спросил Леший, пытаясь уместить в голове сенсационные сведения. Яна необидно улыбнулась.
— Этого никто не знает. Трассовики поют: "Там, где кончается асфальт, начинается Рай." А наши философы считают, что это место лежит за пределами Рая и Ада, и даже вне юрисдикции Господа Бога. Как и сама ТРАССА. Мы здесь вроде как неприкосновенны.