Зорге. Подвиг и трагедия разведчика
Шрифт:
Отец хотел видеть Ходзуми правительственным чиновником и потому прежде всего советовал ему поступить на юридический факультет, хотя уже тогда о сыне говорили как о талантливом поэте: стихи его под псевдонимом Сирикава Дзиро охотно печатали многие журналы. Юноша, не решившись ослушаться отца, поступил на юридический факультет, начал изучать право, тома и тома японского свода законов.
Однажды в библиотеке отца ему попала в руки биография Фердинанда Лассаля, основателя германской социал-демократической партии. В книге излагались идеи социалистического переустройства общества. Эти идеи произвели на юношу сильное впечатление.
Ходзуми совсем не привлекала карьера правительственного чиновника. По
В 1925 году Ходзуми окончил привилегированное учебное заведение Токийский императорский университет и получил степень доктора права. Каждый выпускник этого университета мог рассчитывать на место в государственном аппарате, на блестящую карьеру в будущем. Ходзуми избрал другой путь беспокойную должность сотрудника токийской газеты "Асахи". Но связи с университетскими друзьями он не терял. Многие из них вскоре заняли высокие государственные посты и были в курсе важнейших политических планов правительства. Так как во время встреч с Одзаки они вели с ним доверительные беседы, он зачастую оказывался более осведомленным, чем его коллеги по редакции. Он выступал со статьями и в других газетах, в органах профсоюзов под псевдонимом Кусано Гэнкити. Этот псевдоним он выбрал не случайно: имя лидера японского аграрного движения Гэнкити Морисаки было известно всем. За свои выступления в защиту крестьян Гэнкити был зверски избит и со своей семьей брошен в тюрьму. Молодой журналист, взявший его имя, пошел по его пути…
Через год Одзаки перевели в газету "Осака Асахи", а спустя несколько месяцев предложили поехать в Китай — в качестве специального корреспондента в Шанхае. Работа на континенте обещала быть интересной. Он согласился.
В Шанхае Одзаки еще более укрепился в своих демократических убеждениях. Ведь здесь на его глазах происходили кровавые расправы с бастовавшими текстильщиками, металлистами, кули. Полицейские в упор расстреливали мирных демонстрантов, били прикладами женщин и детей. На улицах города то и дело вырастали баррикады.
В Шанхае Ходзуми познакомился с членами студенческой группы, объединявшей революционно настроенную молодежь, начал писать статьи в левый литературный журнал. Однако главное внимание он сосредоточил на экономическом, политическом и военном положении страны. Его статьи в "Осака Асахи" отличались охватом большого круга проблем и подлинной эрудицией. Немудрено, что вскоре Одзаки стал одним из лучших японских журналистов в Китае.
Рихард присматривался к японскому корреспонденту с первых дней своего пребывания в Шанхае. К тому времени Ходзуми работал здесь уже более двух лет. Одзаки недолюбливал заносчивых репортеров из западных буржуазных газет; ему импонировали в людях те качества, которые отличали его самого: серьезное изучение жизненных явлений, стремление приобрести глубокие знания. Это он увидел в Зорге и стал охотно помогать ему. Зорге, день ото дня все лучше узнавая Одзаки, проникался к нему уважением и понимал: этот человек становится ему просто необходим. Из разговоров с Ходзуми он уже знал, что тот не разделяет энтузиазма по поводу антисоветских настроений японской военщины. Но каковы его политические симпатии? Новые встречи, беседы. И вот вывод для себя: Одзаки критически относится к капиталистическому строю, считает его главным источником человеческих бед. Его пугает опасность той политики, которую проводят японские милитаристы. Но своего места в рядах активных борцов он еще не нашел.
Зорге познакомил Одзаки с Карлом Риммом. Иногда они бывали и у Макса Клаузена. Или ехали в какое-нибудь маленькое кафе. Встречались обычно поздними вечерами и не слишком часто. О свиданиях договаривались
Однажды Ходзуми вдруг нарушил установленный порядок и сам нашел Рихарда во "Френч клаб". Зорге понял: в их отношениях наступил решительный момент.
— Думаю, Япония попытается укрепиться на Азиатском континенте, чтобы создать плацдарм для наступления на советское Приморье. Кризис приближает начало осуществления этих планов, а существуют они уже много лет, — говорил Зорге.
— Я рад нашей встрече, Рихард, — сказал Ходзуми. — Могу ли чем-нибудь вам помочь.
С этого часа они стали друзьями. Они стали товарищами-единомышленниками, откровенными до конца. Много позже Зорге так скажет о Ходзуми:
"Одзаки был моим первым и наиболее ценным помощником… Наши отношения, как деловые, так и чисто личные, всегда оставались превосходными. Он добывал самую точную, полную и интересную информацию, которая когда-либо поступала ко мне из японских источников. Сразу же после знакомства я близко подружился с ним".
В свою очередь Одзаки напишет о Зорге: "Я относился с интересом и к положению, которое занимал Зорге, и к нему самому как к человеку. Я не столько обменивался с ним мыслями, сколько прислушивался к его суждениям о той информации, с какой я его знакомил. С не меньшим интересом я выслушивал его мысли. Он никогда не вытягивал из меня информацию по конкретным вопросам и не давал мне заданий".
Когда началась японская агрессия на континенте, в Маньчжурии действовало всего несколько частей, насчитывавших 14 тысяч солдат. В этом районе находилась стотысячная китайская армия. Однако чанкайшисты не оказали сопротивления японским захватчикам — они лишь обратились с жалобой на Японию в Лигу Наций. Но разве могло это испугать Токио?
Судьба Маньчжурии оказалась предрешенной. Ей предстояло стать марионеточным государством Маньчжоу-Го, подвластным Японии.
Накануне нового, 1932 года Одзаки предупредил Зорге: в ближайшее время Япония предпримет попытку укрепить свои позиции в других районах Китая. Вероятнее всего, будет совершено нападение на Шанхай. Уже разработан план операции.
— Цель его, — пояснил Ходзуми, — заставить иностранные державы, а так же и китайское правительство принять японские требования автономии Маньчжурии и Внутренней Монголии, а на самом деле добиться согласия на подчинение их Японии. Кроме того, империя намерена захватить главные торговые артерии Китая. Но главная задача в Шанхайской операции — добить нанкинский режим, чтобы он не представлял Китай как единое целое. Японии нужно такое правительство в Нанкине, которое считалось бы прежде всего с ее интересами.
В один из дней января на Шанхайском рейде появились два крейсера с японской морской пехотой, а на аэродроме за городом приземлились японские истребители. Против безоружного населения был двинут мобильный отряд, поддержанный бронемашинами. На борьбу с японскими агрессорами поднялся весь Шанхай, завязались ожесточенные бои.
В те дни Зорге и Римм находились в районах самых горячих схваток, буквально под пулями, чтобы видеть, какова она в деле, японская армия: ее вооружение, тактика, выучка? Все это интересовало Центр.
Зорге и Римм в разговорах наедине стремились верно оценить политические последствия шанхайской операции.
— С Шанхаем у японцев не получится так просто, как с Маньчжурией, заключил Зорге.
После затяжных боев японцы понесли значительные потери и согласились на перемирие, а затем предпочли вывести из Шанхая свои войска.
* * *
Рихард все чаще видел какие-то непонятные перемены в настроении своего молчаливого друга. То Карл задумывался, склонившись над шахматной доской, а мысли его были сосредоточены явно не на игре, то отвечал невпопад, а то вдруг мелькала в его обычно спокойных глазах тоска.