Зов Иерихона
Шрифт:
* * *
Двери участка были распахнуты настежь. Сорванные петли, словно кости открытого перелома, торчали наружу. По лестнице уходя вглубь дома, шёл кровавый след. Лёгкий сквозняк донёс сладковатый запах гнили. На стене над дверьми кто-то нацарапал:
ОПАСНОСТЕ! СТРАШНАЕ! МЕРТВЯКИ!!!
– Похоже, мы немного опоздали, - произнёс Дитрих, осматривая вход.
– Надо зайти внутрь, - предложил Корб, вскинув револьвер наизготовку.
– Зачем?
– с сомнением спросил Кузнечик.
– И так видно, что мы опоздали. Нет тут никого. Съели всех. Корб не ответил. Махнул им рукой и крадучись стал подниматься по скрипучей расшатанной лестнице. Кузнечик что-то пробурчал себе под нос, но покорно последовал за ним. Внутри было тихо. Слишком тихо для такого места. Тишина царапала уши, неприятно оседая пыльным страхом где-то чуть ниже желудка. Корб напряг слух, пытаясь уловить хоть один звук, и от неожиданности вздрогнул, когда под сводами коридора вдруг забился женский вопль.
– Аниморты?
– спросил он, глядя на Дитриха. Голос его дрожал, а глаза округлились.
– Они не кричат. Это живой человек. Скорее, надо помочь! Дитрих побежал вперед, но бег его был не быстрее крадущегося шага. Кузнечик обогнал Дитриха, остановился у разветвляющегося коридора, пытаясь угадать, куда идти дальше. Отчаянный крик о помощи подсказал нужное направление. В помещении было темно. Они не сразу разглядели в сводах стен двигающиеся силуэты и тени. Лишь когда в нос ударил землянистый запах гнили, они, наконец, сообразили, кто стоит перед ними. Их было троё. Аниморты не обращали на них никакого внимания, жались к прутьям решетки, увлеченно клокотали и каркали. Крик же принадлежал девушке, что находилась за решеткой. Аниморты схватили её за руки и пытались вытащить наружу. Вытащить сквозь прутья решетки. Она истошно билась, пиналась, кричала. С трудом вырвала руку и завопила: -Пистолет! Корб замешкался, но новый истошный крик словно ударил его током. Корб выхватил револьвер из-за пояса, кинул девушке. Оружие звякнуло об решетку и сердце Корба оборвалось. Он уже с горечью подумал, что пистолет отлетит в сторону, врезавшись в прутья. Свободная рука девушки опередила предрешенные события, разъяренной змей выскочила из темноты, схватила рукоять пистолета и направила дуло в пасть чудовищу.
– Подохни!
– прошипела девушка. Ярость её потонула в канонаде выстрелов и пороховом дыме. Поддержать её огнём никто не успел. В одно мгновение стоявшие у камеры мертвецы, были откинуты свинцовыми осами назад. Причудливыми формами в багровых тонах твари распластались на стене. Медленно сползли на пол.
– Ключи на полу! Ты, - девушка указала дулом револьвера в Корба.
– Подай их мне! Корб, пораженный такой наглостью, беспрекословно выполнил приказ. Девушка выхватила ключи из его рук, остервенело начала насиловать замок, подбирая нужный ключ. На третьем попытке дверь поддалась, скрипнула, отворилась. Девушка выбежала из камеры, едва не запнувшись об Корба. Диковато огляделась. Увидела на полу мертвецов, подошла к ним и разрядила всю обойму в одного из них, самого здорового.
– Подохни, Фрэнк! Раз и навсегда, подохни! Скотина! -Вы ли это?
– неуверенно спросил Дитрих. Прищурившись и подойдя поближе, он стукнул себя по лбу.
– Точно, вы! Девушка оглянулась, всмотрелась в лицо Дитриха.
– Я?
– Да, вы заходили ко мне. Сделать пост мортем мужа. Кажется, вас Анитой зовут. А я Дитрих. Это Корб. Это...
– Дитрих наморщил лоб, силясь вспомнить имя, но не смог и лишь сказал: - Кузнечик.
– Это та женщина, которая на площади...
– прошептал Корб, так чтобы его услышал только Дитрих.
– Как вы здесь оказались?
– Долгая история. Давайте я расскажу вам её потом. Сейчас надо убираться отсюда. И чем быстрее - тем лучше.
– Анита рванула к выходу.
– Постойте, мы пришли сюда в поисках полиции, - сказал Корб.
– Мы не можем просто так уйти. Анита пристально посмотрела на Корба.
– Вы в самом деле считаете, что тут могут быть полицейские? Корб смутился.
– Но...
– Деваха права, - кивнул Кузнечик.
– Надо возвращаться. Анита воткнула пистолет в горло Кузнечика и прошипела: -Еще раз назовешь меня девахой - получишь пулю в горло!
– О! А она горячая штучка! Атмосфера тут же накалилась. Анита оскалилась, взвела курок. Кузнечик вызывающе задрал подбородок, оголяя свою черепашью шею. Корб попытался сгладить ситуацию, громко сказал: -Надо осмотреть полицейский участок. Тут, возможно, есть оружие, которое нам пригодится. Кузнечик, иди, глянь. Кузнечик, стиснул зубы, что-то пробубнил себе под нос, но послушно ушел.
– Вы будьте здесь, - сказал Корб Дитриху и Аните.
– Я поищу какие-нибудь документы, эвакуационные карты. Может, найду чего интересного.
– Хорошо, - махнул головой Дитрих. Он мертвецки устал и хотел сейчас только одного - присесть и перевести дух. Следующие полчаса прошли в активных поисках. Кузнечик набрёл на сейф, в котором что-то тяжело брякало, но открыть его не смог и пытался выбить дверцу всеми попавшими под руку предметами. Корбу повезло меньше - найденные бумаги не имели никакой ценности, были либо протоколами мелких хулиганств, либо пустыми не заполненными бланками. Да и что ему следовало искать? Корб задумался. Действительно, что хотел он найти на столе в полицейском участке? Секретные планы? Документы, обличающие какие-то тайны? Нет. Ответ на один вопрос - что произошло в городе? А может - кто виноват? А может всё-таки - что делать? Ох, вопросы, на которые ответов нет! Звякнули железяки. На пол бултыхнулась дверца сейфа. Кузнечик издал победный клич.
– Да тут целый арсенал! Три револьвера, два дробовика, патроны... три... семь... десять... двенадцать пачек! Не дурно! Идите сюда! Кузнечик вытащил весь боекомплект на стол, нашел неподалёку сумку, сложил туда оружие. Глянул на взмыленного Корба.
– У тебя что?
– Пусто. Ничего.
– Ребята, к нам гости!
– крикнул Дитрих, выглядывая в окно. Кузнечик оглянулся, вопросительно посмотрел на Дитриха.
– Что случилось?
– Сам посмотри. Кузнечик высунул нос в форточку, тут же попятился назад, закрывая окно занавеской.
– Вот чёрт!
– Что такое?
– спросил Корб.
– Там этих тварей... их тысячи! Корб недоверчиво взглянул на ошалелого Кузнечика, сам посмотрел в окно. От удивления аж присвистнул.
– Примем бой!
– в пыльной тишине звонкий голос Аниты прозвучал как колокольчик. Все трое разом обернулись. Их взгляды были красноречивее любых слов. Аниту это нисколечко не смутило. Она подскочила к Кузнечику, выхватила у него из рук ружьё.
– Примем бой!
– повторила она и уверенно двинулась к двери. Дитрих перехватил её на полпути.
– Куда ты, дурёха?! Совсем рехнулась?! Сожрут!
– Сидеть здесь, ждать пока они не прорвутся сюда и не сожрут нас тут?! Если и разменивать свою жизнь, то по самому дорогому тарифу! Уж я-то точно прихвачу с собой на тот свет как можно больше этих тварей! - Анита вновь, вырываясь из рук Дитриха, устремилась к двери.
– Пусти! Пусти, дед старый! Дитрих не смог что-либо ей возразить. Анита неумело подняла перед собой ружьё наподобие штыка, строевым шагом двинулась вперед. Крепким ударом ноги проверила дверь на прочность. Вовремя очнулся Корб. Он обхватил Аниту сзади, оттянул в центр комнаты.
– Стой! Стой, ошалелая! Дитрих прав! Идти туда, на улицу - это в крайней степени не разумно! У вас в ружье заряжено два патрона, даже если кого и убьёте, пока будете перезаряжать оружие - вас уже на части разорвут! Пыл Аниты поутих.
– И что вы предлагаете?
– уже спокойнее спросила она.
– Предлагаю подумать, - уклончиво ответил Корб. Анита вновь вспыхнула.
– Чего уж там! Давайте сразу уж партейку в преферанс скинем!
– Ребята, у нас большие проблемы!
– произнес Дитрих, выделяя слово «большие».
– Что? Пояснять свои слова Дитриху не понадобилось. Все и так увидели огромную чёрную массу, извивающуюся, бесформенную, лезущую из окна в комнату. Корб не сразу разглядел в ней руки анимортов. Грянул выстрел - это Кузнечик пальнул наугад, в зловонную кучу - ошметки плоти брызнули в сторону, но их место тут же заняли другие руки.
– Назад! К пожарному выходу!
– рявкнул Кузнечик, отступая. Они юркнули в проход, но и там из окон, словно из самой преисподней уже лезли внутрь хтонические существа, чёрные, с аспидной кожей, исторгающие из своей утробы желудочный сок в надежде в скором времени досыта полакомиться.
– Стоять! Они и здесь! Дитрих затормозил, оттеснил остальных к оружейной комнате.
– Надо заблокировать дверь чем-нибудь тяжелым! Кузнечик подскочил к платяному шкафу, попытался его сдвинуть, но не смог. На помощь тут же пришел Корб, вдвоём кряхтя и багровея, они с грохотом уронили шкаф на пол, пододвинули его к двери. Тут же в дверь забарабанили. Кузнечик в сердцах швырнул стул в сторону, севшим голосом произнес: -Мы сами себя загнали в ловушку.
15. Воскрешение.
Она побывала всюду: заглянула в хозяйственную лавку, потолклась на базаре, сидя на лавочке, полюбовалась городским пейзажем, окутанным еще не сошедшим утренним туманом, и под самый вечер, когда ноги нестерпимо гудели, счастливая вернулась домой. В душе было тихо и светло. Так редко бывает, обычно теплой осенью, вечером, когда всё отходит ко сну. Безмятежно, спокойно. В такие минуты только начинаешь понимать всю красоту мира и всю красоту его Творца. И пусть говорят где-то глупцы, что нет Создателя - что им, бестолковым понять в этом мире?
– Хенна не сомневалась - без Его величия не обошелся ни один миг существования всего Бытия. Она не любила читать газет - слишком много пустословов там нынче развелось, желающих оспорить все. Газеты лишь тем и хороши, что в них удобно рыбу заворачивать. А читать - боже упаси! А книжки - макулатура. Все, кроме одной. Святой книги. Хенна аккуратно сняла с плеча севшую бабочку. Некоторое время любовалось её красотой.
– Прекрасен ты Господь в каждом своем творении! И каждое твоё деяние - лишь суть великого смысла, который нам подчас не понять. Но наступит день, я верю, когда откроются все твои замыслы и поймем мы, вновь убедимся, в правоте твоей! Велик ты! Истина в этом. Хенна смахнула подступившую слезу - от переизбытка чувств, от чрезмерной любви, захлестывающей словно волна. За окном начали петь свои серенады сверчки - вечер клонило в сон. Как же хотелось продлить этот день! Хенна с сожалением вздохнула.
– В этот день ты открыл мне себя, Господь, - прошептала она. Да, именно так. Теперь все будет по-другому. Нет прошлого, оно ушло в небытие и сожалеть об этом не стоит - то старое было не грязным, нет, но каким-то сырым, неправильным, как ил, налипший на камни на дне озера. Она и тогда верила в бога, но как-то в пол силы, не отдаваясь всей душой. Поэтому и получала, как она тогда считала, много не справедливости. Но сейчас все стало иначе. Даже вот эта бабочка, теперь другая, нет, не потому что она какая-то особенная или редкая - обычная бабочка коих миллионы, но другая, потому что сама Хенна видела её теперь по-другому. Божья тварь, созданная всевышним. Вечерние цикады нарушились чьим-то сопением. Хенна вздрогнула - все оборвалось внутри. Такой знакомый звук! Слишком знакомый чтобы быть правдой. Она не могла себе позволить даже мысли об этом, Господь всемогущ, но не на столько! «И вновь ты в сомнении», - шепчет ветер сквозь замочную скважину её души. И вновь я поддалась греху. Все мы грешны, прав ты. Но это звук? Он такой знакомый. Причудилось? За окном зарычали. Кровь ударила в голову, Хенна вздохнула и не смогла выдохнуть. Попыталась встать, но голова закружилась и она вновь невольно плюхнулась обратно на стул. Велик Господь, и Всемогущ! Велик и Всемогущ. Лишь только тебе принадлежу я всецело! Во веки веков! За окном залаяли. Хенна подскочила, хватаясь за стены, чтобы не упасть, рванула раму окна - та со звоном распахнулась. Под окном, прямо в кустах репейника стоял Джим. С его шерсти сыпалась сырая земля, повязка, что наложила Хенна на бок псу, закаталась, почернела от грязи, обнажая запекшуюся черноту внутренностей. Пес глухо зарычал.
– Джим!
– выдохнула Хенна и свесилась с окна, пытаясь взять собаку на руки и перенести в дом. Пес гавкнул. Лай выдался странным, не естественным, больше похожим на воронье карканье.
– Прости меня, Джим, - едва сдерживая подступивший к горлу ком, произнесла Хенна.
– Ты прав, я плохая хозяйка. И пострадал ты не по своей вине, все из-за меня. За мои грехи...
– Хенна хотела сказать «погиб», но остановилась. Не погиб. Живой. Стоит перед ней. Но как такое возможно? Вопросы потом. Сейчас надо накормить пса.
– Я скоро, мой друг. Подожди. Хенна рванула на кухню, достала из загашников приличный кусок вяленого мяса и вновь побежала к окну.
– Вот, держи, - она протянула мясо псу. Тот схватил его, жадно начал грызть.
– Проголодался, милаха? Я еще сейчас принесу. Пес ел много и долго - Хенна даже удивилась, куда в него столько влезает? Живот раздуло, засохшая рана от растяжения начала вновь кровоточить, но пес все продолжал поглощать пищу. Он полощал только мясо, принесенные хлебцы, которые он раньше просто обожал, были проигнорированы, а вот бекон был проглочен почти не жеванным. И лишь только после того как Хенна скормила ему все имеющиеся в доме запасы, пес насытился и замер, уставившись в одну точку. Появившиеся невесть откуда мухи долго одолевали его, садясь то прямо на глаза, то на раны, но Джим даже не реагировал на них, замерев, продолжал смотреть в одну точку словно чучело.
– Пойдем, дружок, в дом, - Хенна повела пса на порог, тот безропотно повиновался.
– Ложись на кровать, поспи, тебе нужны силы. А я помолюсь. Я буду благодарить Господа за то, что он совершил чудо и ты вновь со мной. Этот день поистине самый великий! * * * Ночью ей не спалось. Она все смотрела на застывшего в углу пса (словно каменное изваяние) и не могла поверить своим глазам. Живой. Конечно, что-то изменилось, пес стал более отстраненным что ли. Но ведь живой. Тут не поспоришь. А стал таким, потому что... потому что смерть видел собственными глазами. И то, что за смертью, за её сумрачными неведомыми границами. Такое не всякому дано увидеть. Тут не так преобразишься. Еще одна деталь не пугала, но смущала Хенну. Пес не дышал. Конечно, врачом Хенна не была, и утверждать такое со сто процентной уверенностью она не могла. Но она не видела, как не старалсь, чтобы бока пса двигались, как это было раньше. Да и в полуночной тишине не смогла она различить шумного дыхания Джима. Может, это еще одна тайна Господа, истина, которую нам, смертным, не дано понять? Если так происходит - значит так надо Создателю. Вот и весь разговор. Эх ты, Хенна О'Брайан, вечно подвергаешь сомнению дела его! Не пытайся понять, просто прими и всё будет... Размышления Хенны прервал тихий скрежет по стеклу. Сначала она подумала, что это птица стучит в окно. Но потом звук повторился, и Хенна насторожилась. Затрещала оконная рама, стекло хрустнуло, сломалось. Птицы на её памяти окон ей никогда не выбивали. Неприятная мысль кольнула сердце - ставни закрыть-то она совсем позабыла! Отвлеклась на куда более важные дела. И теперь кто-то пытается пробраться к ней домой. Бандиты? Да что же у неё воровать? Скрипнула половица... и стихла. «Старается не шуметь», - подумала Хенна, не на шутку вдруг перепугавшись. «А что же это я сижу и ничего не делаю?! Господи, а что делать-то?!». Хенна, стараясь не шуметь, встала с кресла. Руки прошибла мелкая дрожь, сердце затрепыхалось пойманным в кошачьи лапы воробьем. А вдруг у бандита есть оружие? Надо дать отпор грабителю. Хенна бросила взгляд на кочергу около камина. Да, эта точно подойдет отбиваться. Но отбиваться не пришлось. Ожил пес, вышел из оцепенения, ноздри его дернулись, едва уловив чужой запах в доме. Зверь издал какие-то странные звуки и бросился в комнату. Тут же раздалась отборнейшая ругань.
– А ну прочь! Черти тебя дери! Пошел вон! Ах, что б тебя! За руганью последовали глухие удары, сопровождаемые хрустом костей. Хенна молниеносно поняла - Джима бьют чем-то тяжелым, да так что у того все тело ломается. Забыв о страхе и опасности, Хенна побежала в комнату. Представшая картина её смутила. У окна стоял незнакомец. Было слишком темно, чтобы разглядеть его черты лица. Сутулый, худой. На голове вроде что-то надето - может шапка?
– волос, по крайне мере, не видать. Пес вцепился в ногу незнакомца, методично рвал её, каждый раз откусывая по хорошему куску плоти. Вор при этом молчал, дышал только очень громко, с присвистом и хрипом как дышат старики с запущенной формой туберкулеза. Хенна сообразила - незнакомец был до того напуган, что просто не смог закричать. Страх сковал его горло. Незнакомец отмахивался от пса дубинкой, бил наугад, удары осыпались псу на голову, тело, иногда и вовсе улетали мимо. Дубинка была тяжелой, может металлической, может с залитой свинцом сердцевиной, каждый меткий удар по телу собаки сопровождался жутким звуком ломающихся костей. Пес не реагировал на это никак. Только стоял и меланхолично жевал откушенное мясо.
– Джим!
– только и смогла прошептать Хенна. Незнакомец посмотрел на неё - даже во мраке Хенна разглядела взгляд полный боли и мольбы о помощи.
– Оттащи... пса!
– выдохнул бедолага.
– Оттащи... Пес еще раз приложился к конечности ворюги. Пасть клацнула, и ступня вместе с частью ноги осталась лежать на полу.
– ОТТАЩИ ПСА!
– словно опомнившись, закричал во все горло вор.
– ОТТАЩИ ПСА! ОТТАЩИ ПСА! Хенна невольно попятилась назад. Когда на неё в последний раз кричали? Она и не помнила. Да и было ли такое вообще когда-нибудь? Разве что в детстве. В злом хмуром детстве, проведенном в приюте Пресвятой Марии. Как же Хенна долго и старательно выцарапывала из памяти эти воспоминания? Но вот они снова вернулись к ней, будто было всё вчера, в ярких красках. Вспомнилась и злая матушка Агнетта, что по вечерам любила устраивать расспросы и всегда находила предлог наказать своих послушников, проведших день в лени и тщеславии. Вспомнилась и сварливая София, что часто поколачивала Хенну, только и её и больше никого. Вспомнилось еще пара десятков людей, о которых и думать-то было противно.
– Не кричите на меня!
– резанула Хенна. И сделала шаг вперед.
– Кто вы такой? Ворвались в мой дом! Да еще и кричите на меня! Незнакомец вновь замахнулся на собаку, но потерял равновесие и упал на пол. Пес тут же вцепился ему в живот. Затрещала одежда. Потом раздались чавкающие звуки. В голове у Хенны пронеслось - как же странно умирает этот человек, в молчании, пожираемый собакой.
– Вы ворвались в мой дом! Поделом вам! Господь вас наказывает!
– Пса...
– захлебнулся бедолага в собственной крови. Кровь хлынула из горла, носа. Пес вновь сделал рывок, и Хенна увидела, как внутренности вора вываливаются на пол. Это страшное зрелище нисколько не испугало Хенну, наоборот, разозлило. Она подошла к незнакомцу, подняла с пола его дубинку. Очень тяжелая, и в правду свинцом залитая. Хенна перехватила её крепче и обрушила несколько ударов на бездыханное тело бедолаги.
– Это тебе за то, что бил моего пса, мерзавец! Пес одобрительно рыгнул.
– Воздай ему за грехи его, мой мальчик, - обратилась она к Джиму.
– Пусть грешную его душу примет Господь. Аминь. Пес вновь приступил к трапезе.
* * * Этой же ночью Хенне приснился сон. Она стоит в белых одеяниях в огромной комнате, все залито светом, - блаженным светом, - и разглядеть деталей не удается. В комнате тихо, но тихо по-особому, спокойствие теплыми волнами окутывает все вокруг. Хенна идет вперед, а комната все не кончается. Она хочет позвать, но слова тут же вязнут в тишине. Мягкий голос шепчет: -Смотри. Она не поймет, куда именно ей смотреть, начинает вертеть головой. Вся комната окутывается сизым дымом и начинает гореть. Языки пламени пляшут по стенам, охватывают -Смотри, - вновь шепчет Голос. И она видит. В огне горят люди. Словно застывшие в янтаре насекомые они в оцепенении смотрят на нее сквозь огонь.
– Очищение, - шепчет голос.
– Очищение, - повторяет Хенна.
– Смотри, - в раскатах грома слышится Голос. Огонь горит сильнее. Комната начинает распадаться на куски. Огромные горящие пласты как разбухшая глина падают со стен. Сквозь разломы бьет нестерпимо белый свет. «Это и есть очищение», - понимает Хенна.
– Смотри!
– кричит Голос. Хенна поднимает свои ладони к лицу и видит, как по ним стекает кровь. Кровь бежит из стигматов.
– А теперь иди! И она выныривает из сна. Она встала, вся дрожа от холода, прошла в коридор, где устроился на ночлег Джим. Пес, как и прежде, стоял в углу, смотрел в одну точку. Наполненный до отказа живот свешивался до самого пола, словно вещевой мешок. Отходя от первой волны охвативших её чувств, он глянула на свои ладони. В предутренней мгле было плохо видно, но она увидела. Стигматы. И еще на ногах. Она и не вспомнила, как сама прошлым днем изранилась об разбросанные склянки и ампулы из аптечки, когда спасала Джима. Да это по большему счету было и не важно. Теперь уже ничего не было важно. Только одно - она избранна им. И её миссия свершить Очищение.
Главы 16-18
Главы 16-18
16. На улицах мертвого города.
– Шкаф такого надругательства не выдержит!
– Замуровали, демоны!
– Мы сами себя замуровали! Это ты во всём виноват!
– Кузнечик ткнул пальцем в Дитриха.
– Почему это я виноват?!
– возмутился тот.
– Что я, хуже всех что ли? Перепалка грозила перерасти в потасовку. Слишком долго все были в напряжении, словно паровой котел, давно закипевший и готовый вот-вот взорваться.
– А зачем ты нас в эту комнату завёл?
– А куда мне было идти? В пасть к этим тварям?
– А в другое место не мог бежать?
– А у меня что, нюх как у собаки - безопасные места искать?
– Да что ты всё вопросом на вопрос отвечаешь?
– взорвался Кузнечик.
– А тебя это раздражает?
– Ты издеваешься надо мной? Шутки решил пошутить?
– А я похож на клоуна?
– А разве ты им не был?
– А ты в морду захотел?
– А у тебя лишнее здоровье появилось?
– Хватит!
– первой не вытерпела Анита. Она стояла в стороне и что-то разглядывала на потолке.
– Вон там - видите? Это выход на чердак. Мы можем попытаться воспользоваться им. Все обратили взоры к потолку. Там и в самом деле был люк, черный квадрат не больше четырех футов в ширину.
– У меня два вопроса по этому поводу, - злобно прошипел Кузнечик.
– Лестницы нет, как мы туда залезем? Это первое. Второе - на кой черт нам лезть туда?!
– Лестница - это не проблема, - не обращая внимания на сарказм Кузнечика, ответила Анита.
– Можем подставить стол. А лезть стоит только ради того чтобы спасти свои шкуры. Возможно, получится перебраться на другое здание. Хотя, вас я уговаривать не буду, можете оставаться здесь. Вас никто за это не осудит. При случае я выпью за упокой вашей червивой душонки. Оставаться в комнате, в которую ломились десятки разъяренных оживших мертвецов требующих человеческого мяса, Кузнечик не пожелал и тут же начал пододвигать стол к лазу. Корб водрузил сверху шаткий скрипучий стул. Общим решением Корба и отправили первым покорять небеса. Он долго ковырял дверцу и был едва не убит внезапно выпавшей сверху лестницей.
– Надо было за верёвочку дёрнуть!
– рассеяно улыбнулся он, потирая ушибленную руку.
– Давай! Лезь наверх! - скомандовала Анита. Корб юркнул в люк, на какое-то мгновение пропал в темноте, потом высунулся.
– Все нормально. Давайте руку. Они быстро поднялись по скрипучей лестнице наверх, по одному, торопливо подгоняя друг друга, и обнаружили, что чердака как такового в этом здании не было, вместо него сразу шла скатистая оббитая жестью крыша. Раскалённая от полуденного солнца, она дышала жаром.
– Сколько же там этих тварей!
– испуганно прошептал Кузнечик, украдкой перегнувшись через ограждение и с крыши выглядывая вниз.
– Лестницу! Лестницу наверх затаскивайте!
– замахала руками Анита. Заскрипели гвозди, брызнули щепки шкафа. Словно ураган, залетевший в форточку и выбивший стекла, в комнату ворвались аниморты, заполнили своими телами всё пространство, негодующе переглядываясь и рыская по углам в поисках законной добычи. Дитрих облегчённо выдохнул - ещё мгновение промедления и всю их компанию просто бы съели. В животе неприятно потянуло. Спазмами дрожала под ногами крыша - словно голодный желудок - это мертвецы, не заполучив еды, начинали злиться, грызть стены, рвать на куски мебель.
– Куда теперь полезем?
– спросил Кузнечик. Сам он был весьма напуган, руки его тряслись, а лицо до того побелело, что красный чирей на щеке из далека можно было с легкостью принять за третий глаз.
– У нас есть лестница, - произнёс Корб, но вдруг осекся и надолго впал в задумчивость. Это едва не свело Кузнечика с ума. Паника подкатила к горлу, он захотел заорать во всю мощь, броситься прочь, бежать, бежать, бежать. Но благоразумно сдержался.
– И что с того?!
– Давайте перебросим её вон на то здание, - Наконец очнулся Корб, указал на близлежащую крышу.
– А потом?
– не унимался Кузнечик.
– А потом у нас будет в запасе несколько минут, чтобы выйти из здания также через люк на улицу и бежать прочь. Бежать очень быстро. Как никогда не бежали.
– Уж за меня по этому поводу можете не переживать. А вот со стариком это будет проблематично, - тихо сказал Кузнечик, но так чтобы его все услышали. Дитрих сверкнул глазами, хотел что-то ответить, но Кузнечик перебил его.
– Давайте оставим его? Вы же понимаете, что нас сожрут вместе с ним! Он будет тормозить нас. Большая помеха.
– Прекрати!
– перебил его Корб.
– Мы никого оставлять и бросать в беде не будем. И впредь я прошу об этом никогда не говорить.
– Но...
– Послушай, я бы с радостью оставила здесь тебя, - отчеканила Анита, выделив последнее слова. Сверкнула глазами, вновь приставляя к горлу Кузнечика пистолет.
– Но как видишь, до этого момента сдерживалась, молчала. Помолчи и ты. Иначе я нарочно перепутаю тебя с теми тварями и с превеликим удовольствием выпущу твои мозги наружу. Уж поверь мне! Кузнечик оказался из понятливых. Лихорадочно замотал головой. Дитрих презрительно хмыкнул. Перекинув один конец лестницы на другое здание, они стали глядеть друг на друга.
– Кто пойдёт первым? - спросил Кузнечик. В образовавшуюся секундную паузу ответа не последовало, и Кузнечик тут же добавил: - Тогда, если не возражаете, это буду я.
– Нет, - Анита отодвинула его в сторону дулом пистолета.
– Я первая. Так, на всякий случай.
– Вы мне не доверяете?
– улыбнулся Кузнечик.
– Боюсь, как бы вы нечаянно не споткнулись и не обронили лестницу, оставив нас здесь на произвол судьбы. Кузнечик нахмурился, но ничего не ответил.
– Я подержу, - Корб навалился на край лестницы. Анита встала на ступеньки, боязливо шагнула вперед. Идти было не далеко, ровно десять ступеней, но и это стало проблематичным, потому что опыта в верхолазании ни у кого не имелось. Следующим пошел Кузнечик. Избрав более безопасную тактику, он перебрался на другой край на четвереньках, едва не завизжав от страха, когда ветер сотряс хлипкую лестницу. Дитрих и Корб долго спорили, кто пойдёт следующим, уступая это право друг другу. Победил Корб и Дитрих, ворча, полез вслед за Кузнечиком. Когда все оказались на другой крыше, Кузнечик возбужденно замахал руками.
– Скорее, вниз!
– скомандовал он и побежал к двери, ведущей, судя по табличке, на первый этаж. Но пыл его был остужен огромным ржавым замком.
– Закрыто, - с досадой сказал Кузнечик и саданул по замку. Тот лишь злорадно звякнул.
– Мы в западне!
– Лестницу несите!
– с раздражительной злостью прошипела Анита.
– Спустимся прямо с крыши, здание не высокое, должно хватить. Кузнечик, поняв задумку Аниты, тут же оживился, подскочил, вместе с Дитрихом перетащил лестницу на крышу и опустил её вниз. Лестница была короткой, доставала лишь до середины стены, но и этого хватило, чтобы, не переломав ноги, спуститься на землю. Аккуратно свесившись со стены и нащупав ногами первую ступеньку, Кузнечик стал быстро спускаться вниз. Подгоняя остальных, он уже готовил оружие к бою.
– Бежим за мной!
– скомандовал он, помогая спуститься замыкающему четверку Корбу. Они бросились прочь, быстрыми перебежками, от одного здания к другому. Улицы были не пустынны, то тут, то там попадались одиноко блуждающие аниморты, но Кузнечик ловко прокладывал маршрут таким образом, что расстояние между ними и мертвецами было максимально большим. Самых же ретивых он косил точными оружейными выстрелами. Постепенно за бегущими стал образовываться хвост преследователей.
– Поднажмём! Поднажмём!
– горланил запыхавшийся Кузнечик, ежесекундно оглядываясь. Было на что посмотреть. Словно ожившие огородные чучела покойники в грязных лохмотьях одежд шли за ними по пятам. Четверка преодолела добрую половину пути, свернула в переулок, в конце которого уже виднелась спасительная их лавка, как путь им преградил человек. Он стоял посередине дороги, бледный, взмокший, словно съедаемый какой-то болезнью. Крутил в руке скальпель. Лезвие ланцета сверкало, упивалось солнцем, и насмехалось над ними, взъерошенными, испуганными, запыхавшимися. И беспомощными. Дитрих узнал этого человека. Узнал его и Корб. Лица их как и в прошлый раз не смогли сдержать удивления.
– Гробовщик?!
– разом произнесли они.
– Надо... убить... вас...- прошептал он, двинувшись вперед. Походка его была необычной, тяжёлой, с подволокой, и Корб успел подумать, что гробовщик ходит совсем как те мертвецы. Никто не попятился назад, все зачаровано смотрели на этого странного мужчину, и разум их не мог определить - опасен ли он или нет?
– ведь человек же, не мертвец! Хоть и со скальпелем. Путь гробовщика был не долгим. Силы быстро покинули его, и он упал, неуклюже, на бок, совсем как подстреленный аниморт.
– Кто это?
– брезгливо спросил Кузнечик.
– Долгая история, - отмахнулся Корб.
– Потом расскажу. Скорее, надо помочь ему, - Корб бросился вперёд, поднял гробовщика, закинул его руку себе на плечо.
– Может, оставим его здесь?
– сморщился Кузнечик. Корб поднял взгляд, хотел отругать того, но, увидев сомнение не только на лице у Кузнечика, но и у всех остальных, промолчал.
– Оставь его, - тихо произнес Кузнечик.
– Вы что? Он же не мертвец! Он живой человек!
– взорвался Корб. Колебания были не долгими, но заметными. Что-то возразить никто не смог, но и помочь не кинулись. Стояли возле лежащего и мерили взглядом, оценивали степень риска и количество обрушившихся неприятностей и проблем с появлением в их команде полуживого мужчины.
– Давай, вставай, - сказал Корб, пытаясь того поднять. Гробовщик удивленно посмотрел на Корба, попытался что-то сказать, но не смог. Звякнул скальпель, упавший на землю.
– Не могу... ноги... совсем... не слушаются...
– тяжело выдохнул гробовщик и обмяк. Он потерял сознание. Корб напрягся, пытаясь его поднять. На выручку пришел Дитрих.
– Я помогу, - сказал он и закинул другую руку гробовщика себе на плечо.
– Аккуратнее, у него рука поранена. Давай, на счёт три поднимаем. Раз... два... три!.. Они подняли гробовщика и двинулись дальше.
ЧАСТЬ 3.
17. Жертвоприношение.
На углу 48-ой улицы мчащийся впереди всех Кузнечик, едва не упав, остановился как вкопанный, окликнул остальных своих спутников.
– Стоять! Взвёл курок. Дитрих и Корб, измотанные и уставшие от таскания хоть и худого, но отнюдь не легкого гробовщика, подняли головы, пытаясь разобраться в причинах внезапной остановки.
– Что случилось?
– раздраженно спросил Дитрих, смахивая со лба капли пота.
– Вон там, вдалеке, на площади. Видите?
– Кузнечик указал в сторону.
– Аниморты?
– предположил Корб, сощурившись.
– Не похоже. Люди это.
– Действительно, - подтвердила Анита, всматриваясь в даль.
– Человек тридцать. Что они там делают? Среди взметнувшихся клубов дорожной пыли стояла немая толпа, люди жались друг к другу. Запуганные белые лица, ищущие взгляды.
– Давайте, подойдем к ним?
– предложил Корб.
– Может быть, эвакуацию объявили? Застонал гробовщик, затрепыхался на плечах несущих.
– Надо разделиться, - сказала Анита.
– Ему, - она указала на гробовщика.
– Ему срочно нужна помощь. Несите его в укрытие. А я хожу, проверю, что там случилось. Возможно, они могут нам чем-нибудь помочь.
– Согласен, - сказал Кузнечик и тут же двинулся дальше.
– Стойте!
– остановил его Корб.
– Стойте!
– Он повернулся к Аните.
– Я пойду с вами.
– Зачем?
– удивленно спросила она.
– Ведь вы не знаете, где мы укрылись. Да и вдвоем будет безопаснее. Мало ли что... Корб не смог выдержать пристального полного укора взгляда Аниты, опустил глаза, стал внимательно изучать рукоять револьвера.
– Корб прав, - сказал Дитрих.
– Вдвоем безопаснее. Кузнечик, подменяй Корба, помогай дотащить гробовщика до лавки. Кузнечик оскалил зубы, с остервенением пнул попавшийся под ногу камешек и вернулся назад - тащить обмякшее тело гробовщика. Когда они разошлись на приличное расстояние, Анита, не скрывая раздражения, спросила у Корба: -Зачем ты увязался за мной? Этот вопрос был словно пуля, внезапно проглоченная за обедом. Корб закашлялся, силясь придумать ответ. Невразумительно ответил: -Опасно идти одной. Да и убежище...
– А кто сказал, что я хочу идти в ваше убежище?!
– А куда?
– удивился тот.
– Вокруг опасность!
– Опасности после всего, что со мной случилось, я уже не боюсь. Не надо было тебе идти следом. Та толпа - это только повод покинуть вас.
– Покинуть?
– удивился Корб.
– Но зачем?
– В одиночку легче.
– Легче - что?
– умереть?
– не удержался Корб. Анита промолчала.
– Ладно, как скажешь, - Корб остановился, холодным взглядом смерил её.
– Вот моё оружие - бери и иди. Оно тебе больше пригодиться, чем мне. Я возвращаюсь. Анита в нерешительности застыла. Колебалась.
– Бери, коли ты удумала совершить самый безумный поступок в своей жизни - погулять по городу в одиночку.
– Постой, - Анита словно оттаяла, из глыбы льда превратилась в запуганную девочку. Глаза заблестели, а зубы стали неистово кусать нижнюю губу. Гнев сменился едва скрываемым страхом.
– Постой. Прости меня. Я просто многое пережила за этот короткий промежуток времени. Мир окунулся в хаос. В какой-то момент я думала, что свихнулась. Я видела то, чего не может быть, и чувствовала - нет, знала!
– что именно так это и происходит, так люди сходят с ума.
– Она опустила глаза, голос едва заметно дрогнул.
– Но всё оказалось гораздо сложнее. Этот мир сошел с ума. Меня иногда посещают мысли - а может быть всё это только полночный кошмар, который мне сниться в лечебнице, где меня лечат и колют в тело разные лекарства. Такое побочное действие, вызванное таблетками и микстурами.
– Тогда кто же я?
– улыбнулся Корб.
– Придуманный тобой персонаж? Твоя фантазия наделила меня разумом и памятью на двадцать восемь лет моей жизни! Анита хихикнула, скромно прикрыв рот ладонью. На щеках её проступили обворожительные ямочки. Корб тоже улыбнулся. Захотелось добавить еще чего-то веселого, может, припомнить какой анекдот в тему, или шутку, но все нужные слова, как назло, в ту же секунду вылетели из головы. В возникшей неловкой тишине отдаленный звериный рык стал даже в радость. Корб молниеносно оглянулся, выдохнул: -Аниморты! Анита вздрогнула от этого слова, сразу же собралась, глянула в сторону опасности. Мертвецы были далеко, но шли они к толпе, а тех это даже не испугало.
– Скорее! Надо предупредить их! Они галопом бросились вперед. Замахали руками - на крик не хватало дыхания, но люди даже не посмотрели в их сторону. Что-то странное было в толпе. Корб не сразу понял, что именно, мелкие, весьма неестественные детали всё никак не могли сложиться в одну картину и прыгали перед глазами, заставляя сбавить бег. Связанный человек, глаза его на выкате, он сильно испуган, остальные окружили его и поддают ему тычков локтями и палками в ребра, спину, ноги. Женщина, что стоит впереди всех, предводитель хромого войска, похожая на обваренную ворону, что-то неистового кричит. В обвислых старушачьих руках, похожих на куриные окорока полыхает факел. «Они взяли в плен аниморта? Хотят его убить?» - подумал Корб. Но связанный вовсе не был мертвецом. Он был человеком, живым человеком. «Тогда что же тут происходит?» Вопрос тяжело повис над ними обоими. В разум стали прокрадываться черные змеи догадок. Тем временем аниморты были уже совсем близко, они высыпали из закоулков и бежали к толпе, клацая зубами, предвкушая много свежего мяса.
– Эй, вы! Бегите!
– задыхаясь, крикнула Анита людям. Те испуганно на неё оглянулись, но не двинулись с места.
– Мертвецы идут! Спасайтесь! Никто не побежал. Все стояли, не смея что-либо сделать, глядя то на Аниту, то на женщину-ворону. Похожи были они в этот момент на стадо лошадей, измотанных долгим перевалом, уставших и желающих только опустить голову, сбиться по плотнее, и погрузиться в тяжелый без видений сон. Женщина с факелом отделилась от толпы. Острый её нос как клюв и глубоко посаженные глаза, исподлобья, чернее воронова крыла, напомнили Корбу сказку о ночной ведьме, которую ему часто рассказывала перед сном мать. Такой он себе эту ведьму и представлял. Страшная. И таящая опасность. В любой момент способная взорваться, обнажить острые клыки и впиться в шею.
– Кто вы?
– спросила она, тяжело буравя взглядом обоих.
– Это Анита, я Корб, нам тоже удалось выжить. Мы хотели...
– ДЕМОНЫ!
– завопила женщина, указывая на Корба. Народ тут же загудел, словно потревоженный улей. Угрожающе приблизился на шаг вперед.
– Послушайте, мы просто хотели...
– Мы не вашей армии солдаты! Убирайтесь прочь!
– Зачем вы связали человека?
– не вытерпела Анита.
– Отпустите его! Он же не оживший мертвец. Ведьма метнула взгляд в сторону Аниты, та невольно вздрогнула - в глазах ведьмы была пустота и ничего более, ни страха, ни злобы, лишь бездонная пустота, что существует только на окраинах Вселенной.
– Ты блудница диаволова!
– сказала она каким-то гортанным гудящим голосом.
– Ты блудница! Блудница! Блудница!
– Раскачиваясь на месте, словно детская игрушка, женщина входила в транс. Глаза её закатились назад, будто пытаясь заглянуть внутрь головы, остались лишь одни белки. Женщину затрясло, мелкие спазмы свернули кисти рук в тугие белые от напряжения кулаки.
– Я вижу - со многими ты находила утешение в постели. Не была верна мужу своему. Ты - виновница всех несчастий! Тебе предрешено разделить долю Иуды! Так иди и исполни предписанное!
– она описала факелом в воздухе дугу.
– Но знай - мы те, кто унаследует эту землю, мы те, кто уничтожит тебя и всех слуг диавола. И падёт диавол в бездну! И воцарит рай!
– Она же безумна!
– прошептал Корб, пятясь назад.
– Анита, скорее надо уходить! Аниморты уже совсем близко!
– Отпусти его, - крикнула Анита, указав дулом пистолета на связанного.
– Или я вышибу тебе мозги! Женщина рассмеялась какими-то каркающими рваными звуками, будто выкашливая осколки стекла из легких.
– Ты наивна! Меня нельзя убить!
– Проверим? Внезапно выскочивший между ними мертвец поймал пулю в живот. Анита выругалась, попыталась еще выстрелить, но Корб схватил её за руку и поволок за собой. Нужно было как можно скорее уходить - аниморты окружали толпу. Смех ведьмы громыхал и летел в небо, оскверняя округу.
– А ну стойте!
– крик безумной женщины потонул в истошных воплях людей. Завязалась бойня, толпа схватилась в неравной схватке с анимортами, оттеснила тех к дороге, но проиграла сражение, сразу же понеся огромные потери.
– Потом с ними расправимся!
– сказала ведьма, имея ввиду толи анимортов, толи Корба с Анитой.
– Отходим! Возьмите жертву! Живо! Поднимите над головой! Корб и Анита бежали, сердца их исходили в канонадном бое, и лишь слышали они как ведьма низким, не человечьим голосом прокричала: -Подойдите ближе, вельможи земли! И поредевшая толпа взволновано забурлила.
– Время искупить свои грехи!
– Искупим грехи!
– эхом отозвались люди.
– ПРИНЕСЕМ В ЖЕРТВУ ПЛОТЬ СВОЮ!
– Принесем в жертву плоть нашу!
– ГОСПОДЬ НАШ, ПРИМИ ДАР НАШ И ПРОСТИ ГРЕХИ НАШИ!
– Господь наш, прими дар наш и прости грехи наши! Связанный человек затрепыхался, даже сквозь кляп были слышны его крики ужаса. Он попытался вырваться, но крепкие пеньковые веревки не оставили ему шансов. Бедолагу бросили в подступающую толпу мертвецов и те одни ударом оторвали тому голову. Начали с остервенением поедать его плоть. На землю крался вечер.
* * *
Город звал. Приходил во снах, молил о помощи, стенал. Но некому было увидеть тот сон. В глазах, подернутых туманом, не было ничего живого, лишь звериная жажда и голод. В утробах улиц зрели хтонические плоды, урожай преисподней, готовый вот-вот лопнуть, брызнуть смрадным потоком, прорвать тонкую грань обветшалой реальности, разродиться кровавым сгустком безумия, обнажая голую плоть и кость Бездны Зла. Поток нёсся к точке возврата, после которой уже ничего не имеет значения, ибо переступив через рубеж, назад дороги нет. Мертвецы брели по пустынным улицам, словно церковный приход, возвращающийся после воскресной проповеди. Шли медленно, понуро, устало волоча ноги. Рассыпались по группам, искали теневые углы и затравленно забивались в них, сворачиваясь в коконы. Тела их, насыщенные человеческой плотью, покрывались зловонной слизью, которая, засыхая на ветру, превращалась в паутинообразную грязно-жёлтую плёнку. К полудню город стих. Сухой безжизненный мезонин, поваливший забор - победитель и побеждённый, умершие в своей последней схватке, - пыль, искрящаяся на палящем солнце, оседающая на пустынную дорогу и заметающая чьи-то следы, ветер - постоялый здешний гость, - блуждающий вдоль домов, город будто и строили вокруг этого ветра, - всё это, картины, немые свидетельства того, что город впал в болезненное оцепенение, анабиозную спячку. Находясь в тревожном предчувствии, замолк весь белый свет.
18. Метаморфозы.
Гробовщик лежал на кушетке, тело его словно пробиваемое током, содрогалось в судорогах, а белое лицо пронзали гримасы боли и ужаса. Он бредил, с едва различимого шёпота срывался на крик, потом плакал, стонал, ворочался, пытаясь встать. Но сил не было. Опухшая рука почернела, от неё исходил зловонный запах, и приносимые Розой терпкие настойки и ароматические палочки уже не справлялись с ним. Гангрена быстро поедала каждый сантиметр здоровой плоти. Корб заметил, что еще только час назад чернота едва доходила до локтя, теперь же поднялась до плеча и начинала разрастаться по туловищу.
– Мясные пауки теплятся во мне. Чёрные бездонные рвы, канавы, полные трупов людей и животных. Обугленные головешки, сколько же это будет продолжаться? Он поёт. Поёт, черти его дери!!! Аспидный звук, фимозная мёрзлая пустота! Кишащая каркающими пауками обваренная бездна! Как глубоко! Вечность! Там целая вечность! Зияющая дыра! Там космос, он бесконечен! Бездна! Черная бездна! Вырвите мне глаза! Вырежьте их! Не хочу видеть этого! Боже! Я сойду с ума!
– У него галлюцинации, - сказала Роза.
– Яд отравляет не только его тело, но и разум.
– Жить будет?
– спросил без всякой надежды Кузнечик. Роза неопределенно пожала плечами.
– Долго не протянет, - ответил за неё Корб, выступив вперёд.
– Убьём его?
– очень спокойно спросил Кузнечик. Роза тихо ойкнула, спохватилась, озабочено убежала в другую комнату. Корб почувствовал, как к горлу подступает тошнота.
– Нет. Мы не можем этого сделать.
– Можем. Я могу, если ты брезгуешь.
– Мы - не они, - Корб указал на закрытое окно.
– Это нас и отличает от тех тварей. Убьем его - превратимся в покойников, жрущих человечину. Не телом, но разумом.
– Он мучается. Облегчим его страдания. Всё равно через часа три-четыре от него ни останется ничего человеческого. Ты хочешь, чтобы нас тут сожрали?
– Как только станет анимортом, тогда и убьем его.
– Рискуем. Сильно рискуем. В комнату вошла женщина, принесла воды. Сменила повязку на лбу гробовщика.
– Это кратеры, - не открывая глаз, прошептал Антон.
– Они заполнены криками, как огромные язвы, пульсируют, от них исходит жар больного тела. На горизонте башни, стены разрушены. Кто-то незримо присутствует за моей спиной. Племена бьются в агонии, они совершают ритуал, каннибалы, поедают собственную плоть и бросаются в огонь. В животе начинает тянуть! Пить охота! Как же я голоден! Отрежьте немного мяса. Кузнечик выхватил ружье из-за плеча, но Корб остановил его, перехватив дуло рукой.
– Парень, не стоит лезть тебе в это дело!
– оскалился Кузнечик.
– Убери ружьё.
– Со мной пятнадцать человек, за которых я отвечаю, дети, женщины. Твои сопли про гуманизм мне по боку! Прошу последний раз, по-хорошему, уйди. Не заставляй меня злиться!
– Не надо! Не надо оживлять мертвецов, мистер Фойхель! Это грех! Корб и Кузнечик оглянулись. Гробовщик сполз с кровати и теперь лежал на полу, с выпученными в приступе панического страха глазами. Окровавленные повязки сползли к запястью, обнажая жуткие нарывающие раны.
– О чём это он?
– спросил Кузнечик. Корб пожал плечами.
– Антон, про что ты говоришь? Корб подошел к гробовщику, борясь с отвращением, приподнял его за плечи. Гробовщик удивлённо уставился на Корба, поражённой рукой схватил того за воротник, оставляя на ткани бурые пятна сукровицы и гноя.
– Я сказал ему тогда - не надо оживлять мертвецов, это грех. Он не послушал меня. Вот что произошло!
– О чём ты говоришь? Ты знаешь, кто оживил мертвецов?!
– Мистер Фойхель - это он сделал. Он же само исчадие ада! Говорил я - наука до добра не доведет!
– Кто это? Кто этот Фойхель?
– подскочил Кузнечик.
– Страшный человек, он зол на весь свет. Он пришел ко мне. Денег дал. Много денег. Сказал, что хочет быть моим ассистентом. Я согласился. Мы работали. Он обмазывал трупы какими-то зельями, шприцы колол в голову. Говорил, что это какая-то его разработка. Не нравилось мне всё это. Я решил его выгнать. Тогда он рассказал мне всё. Он безумец!
– Что он тебе рассказал? Гробовщик притянул Корба ближе к себе, его зловонное дыхание, дыхание поражённого болезнью человека, вызвало спазмы в желудке.
– Он открыл какой-то препарат, эликсир, который может оживлять мёртвых людей. Сложное название, я не смогу выговорить. Я называл его просто эликсиром. Зловонная гадость! Ему нужны были трупы, для проведения экспериментов. Он обмазал этой дрянью всех поступивших в морг покойников. Но что-то не получалось. Что-то не так пошло. Они не оживали. И он злился, бил меня, старика. Пересматривал формулу, состав, он постоянно писал что-то в своей записной книжке. У него не получалось, в такие дни он просто бесновался! Но он настойчив. Чертовски упёртый сукин сын! Гробовщик рассмеялся.
– Он смог. Оживил! Трупы, кругом трупы. Скоро и мы станем ими! Весь город в оживших трупах. Мёртвый город!
– Может, это просто бред?
– спросил Кузнечик.
– Не знаю. Стоит проверить. Надо найти этого Фойхеля. Если он смог оживить мертвецов то, наверное, знает и как их вернуть обратно в могилы.
– Корб легонько встряхнул гробовщика, привёл того в чувство.
– Антон, где нам найти Фойхеля?
– Где найти Фойхеля? Где нам найти? Где найти Фойхеля? Где нам найти?
– на мотив бульварной песенки запел гробовщик.
– Дай-ка я его прикладом огрею!
– не вытерпел Кузнечик.
– Постой!
– Корб отвесил гробовщику оплеуху и тот сразу же замолчал.
– Антон, послушай меня. Нам надо знать, жизненно важно, где сейчас этот Фойхель? Где он?
– А ещё он приказал мне убить вас. Вот тебя, и того, бородатого. Какой мерзавец! Не бородатый мерзавец, Фойхель мерзавец. Бородаты хороший, мы с ним самогон пили. А табачок у него дрянь!
– Антон, это сейчас не важно. Ответь, где Фойхель?!
– Ничего у вас не получиться. Фойхель безумен. Где найти Фойхеля, где нам найти? На этот раз звонкую оплеуху гробовщик отхватил от Кузнечика. В глазах вновь загорелся разум.
– Он живёт неподалёку от водонапорной башни. Там есть дом заброшенный, может быть там. Или в самой башне. Я точно не знаю, он не говорил мне. Гробовщик зашелся в кашле.
– Будьте осторожны, он... Кх-х-хр-р... Глаза гробовщика подернулись туманом, разом остыли, потом где-то в глубине них пробежала искра, и они вспыхнули красным пламенем. Корб отпрянул назад, но гробовщик хватки своей не ослабил. Оскалился, обнажая ряд кривых зубов. Из недр желудка вырвался колючий голодный хрип. Первым среагировал Кузнечик. Он ловко подскочил на ноги, полностью оправдывая своё прозвище, перевернул ружьё и наотмашь стал бить прикладом по голове мертвеца. Раздался гулкий звук, словно постучали по пустой тыкве. Как сухая ветка хрустнула височная кость. Аниморта отбросило назад, и он вместе с Корбом повалился на спину. Завязалась драка, Корб попытался вырваться из цепких рук гробовщика, Кузнечик переключился с головы на туловище. Словно свора собак, сметая на пол фарфор и посеребрённые подсвечники, они все втроём закатились под стол. Заскрипели убранные стулья, затрещали перекладины. Корб пару раз крепко ударился об угол стола, едва не потеряв сознание. На грохот сбежались остальные обитатели лавки, не понимая, что же происходит, что-либо предпринять не осмелились, и стояли в стороне, наблюдая потасовку. Расталкивая всех локтями, к дерущимся протиснулся Дитрих. Мгновенно оценив ситуацию, он бросился на помощь, вцепился в гробовщика. Аниморт захрипел, напрягся, пытаясь скинуть навалившихся. Перехватил левой рукой Корба, второй откинул в сторону, словно тряпичную куклу Кузнечика. Тот рухнул на полки с бижутерией, орошая все вокруг бисером, жемчугом и отборным матом.
– Не дай ему себя укусить!
– проскрежетал Дитрих, весь красный от напряжения. Сил у аниморта было, как у ломовой лошади и удержать даже одну руку было очень тяжело. Гробовщик клацал зубами, они обламывались друг об друга, осколками вылетали в лицо Корбу, обнажая окровавленные дёсны из которых тут же начинали лезть звериные клыки, жёлтые, и острые как бритвы. Вновь подскочил Кузнечик, в руках его блеснул тяжёлый подсвечник. Размахиваясь во весь рост, из-за спины, словно топором, он обрушил удар на голову мертвеца. Череп лопнул, раскрошился, аниморт сразу же обмяк, ослабил хватку, подёргиваясь в такт часам, постепенно совсем затих. Из раны полилась чёрная маслянистая жижа, пахнущая нефтью.
– Я говорил! Говорил тебе, гуманист ты недорезанный! Надо было убить его еще тогда! Да какого чёрта?! Не надо было вообще его подбирать и нести сюда!
– вспылил Кузнечик.
– Мы получили очень ценную информацию, - отдышавшись, произнёс Корб. Дитрих встал с пола, отряхнул мятые штаны.
– Что за информация?
– Возможно, мы нашли того, кто виноват во всех этих бедах, - при слове "беда" Корб махнул головой в сторону безголового аниморта.
– То есть это не я всё это натворил?
– с надеждой в голосе спросил Дитрих.
– Пойдёмте в гостиную, там всё и обсудим, - сказал Кузнечик, уводя остальных зевак прочь из комнаты.
Главы 19-21
Главы 19-21
19. Скотомогильник.
В комнате сидели четыре человека. Беседовали. В тусклом свете свечного огарка их лица приобрели бледный вид и стали похожи на огоньки привидений, что видятся иногда заблудшим путникам ночью в топях болот. Чернело. Под самой крышей ухала сова, хлопала крыльями. Глядела. Человек с чирьем на щеке произнёс: -Стоит ли вообще туда идти? Остальные молчали, обдумывая его слова.
– Есть другие предложения?
– наконец спросила девушка.
– Есть, - ответил человек с чирьем на щеке.
– Мы можем организовать побег. У нас достаточно оружия чтобы выйти из города, а там только добраться до почтового перевала, что находится за сорок миль к северу отсюда. Там пролегает железная дорога. Это единственная возможность нам спастись.
– Мы не можем так поступить, - вступил в разговор высокий человек.
– Это еще почему?!
– Аниморты будут нас преследовать, пойдут за нами, а это огромный риск заражения других населенных пунктов. Им хватило одного дня, чтобы Иерихон превратить в город-призрак. Для того чтобы уничтожить всё остальное, что попадётся им на пути, я думаю, им тоже немного времени понадобиться. Мы должны остановить их, не дать им расползтись по Земле. Иначе масштабы распространения этой гадости я даже боюсь предположить. Представьте континент, на котором нет людей, только ожившие мертвецы!
– Ты опять начинаешь геройствовать?
– Держи себя в руках, Кузнечик. Корб прав. Если мы не остановим мертвецов здесь, то тогда и бежать некуда будет. Мужчина надолго задумался. Потом сказал: -Вы не понимаете риска. Нас мало. Их - кто знает сколько их? Десять? Двадцать? А может быть уже весь город?
– Иного выхода нет. И вновь напряженное молчание.
– Ладно, допустим, вы меня убедили. Что дальше?
– Дальше надо определиться, кто пойдет к водонапорной башне.
– Я пойду!
– И я пойду.
– И я.
– Я тоже с вами.
– Все идти не могут. Кто-то должен остаться тут, за старшего.
– Пусть это будет Кузнечик.
– Тебя кто за язык тянет, старик? Я пойду с вами! Вы без меня на первом же повороте пропадёте!
– Хорошо. Тогда кто останется?
– Анита, пусть она остаётся.
– А самых умных я сейчас огрею прикладом! Я иду с вами. И точка. Без всяких обсуждений.
– Пусть Дитрих остаётся.
– Почему это я?!
– Дитрих, без обид, но ты самая подходящая кандидатура.
– Это потому что я старый? Да?!
– Нет, это потому что ты самый опытный, на тебя можно положиться и доверить жизни детей и женщин. Будешь за старшего. Царём будешь в моем микро государстве! Старик улыбнулся.
– Ладно, уговорили. Всё удовлетворённо откинулись на спинки стульев, отпили чаю, принесённого уже давно, успевшего остыть.
– Пойдём завтра на рассвете. Уже начинает смеркаться, я бы не хотел блуждать в темноте по улицам бок обок с ожившими мертвецами.
– Да, ты прав. Сейчас надо отдохнуть, набраться сил - день был тяжелым. И предстоит еще многое. Давайте спать. Сова вспорхнула и улетела. Наступила тишина. Люди стали расходиться, задумчивые, молчаливые. На завтра ожидался трудный день.
* * *
Поднялись спозаранку. Спали кое-как, в пол глаза, каждый думал о том, что будет, поэтому отдохнуть толком не удалось. Разминая шеи и скрипя спинами от лежания на половиках Корб, Анита и Кузнечик собрались в гостиной. Долго неловко молчали.
– Ну, начнём сборы?
– хлопнув в ладоши, сказал Кузнечик. И понеслось. Засуетились, забегали, стали проверять оружие, в тысячный раз протирать его. Кузнечик остался верен своему дробовику, Корб (не без помощи доводов и сравнительных характеристик Кузнечика) тоже выбрал дробовик. Анита отдала предпочтение револьверам. "Они не тяжелые" - улыбнулась она, ловко управляясь с зарядкой оружия. Все имеющиеся на одежде карманы - забиты патронами. Связку динамита после долгих обсуждений решили не брать - слишком уж старыми были шашки, сомнительными, того и гляди взлетишь вместе с ними на воздух, не успев и шагу шагнуть. Наконец, собрались. Разбудили дрыхнущего Дитриха, велели запереть за ними двери. Остальных поднимать не стали.
– Удачи вам, ребята!
– сказал Дитрих, хлопая каждого по плечу.
– Ты тут, это, следи за всеми, - украдкой сказал Кузнечик Дитриху.
– Чтобы без паники было, у баб ведь знаешь, в голове чёрти что, как начнут кудахтать, так не остановишь. Построже тут с ними. Обнажая дула пистолетов и дробовиков, как заправские бандиты, вышли на улицу. Пустой пейзаж не обрадовал. Насторожил. Тревога пробежалась по спинам.
– Куда идти?
– шёпотом спросил Корб. Кузнечик огляделся, будто впервые видел этот город. Почесал затылок, вспоминая.
– По дороге до того дома, - Кузнечик указал в даль.
– За ним площадь базарная начинается. Если идти мимо нее, а потом через городскую свалку срезать, то так короче будет. За полчаса, думаю, дойдём.
– Вперёд! Шли крадучись, оглядывались. Лавка, их надёжное убежище всё отдалялась и становилась меньше, пока не скрылась за кривобокими выеденными домами.
– Чисто! Никого нет, - шепнул Кузнечик, забегая чуть вперед и выглядывая украдкой из-за угла на соседнюю улицу.
– Не нравиться мне всё это, - сказала Анита, продвигаясь вперед.
– Этих тварей нет, тихо, спокойно. Вроде и к лучшему это, а всё равно на душе, будто кошки скребутся. Чует сердце - не к добру!
– Может, умерли все?
– сказал Кузнечик.
– Так не бывает, - шепнул Корб.
– Сначала мертвые были, потом ожили, потом опять умерли, по-твоему, так получается?
– Ходящих покойников тоже не бывает. Это я так раньше думал. Теперь готов поверить во всё что угодно.
– И по какой причине им вновь-то умирать понадобилось?
– А бес его знает! Может, солнце изжарило? Или заряд какой демонический в головах их кончился.
– Предлагаешь вернуться назад?
– Отличная идея!
– Нет!
– оборвала их Анита.
– Дойдём до башни. Вдруг это только затишье перед бурей? Никто не ответил, все молчали, боясь даже подумать об этом.
* * *
– Сожжём ведьму!
– Где ведьма?! Кто ведьма?! Они сбились в кучу, жались к стенам дома, который стал им укрытием. А женщина говорила: -Слушайте меня! Господь принял наш дар! Господь простил нас! Господь дал нам знак! Но не все дела сделаны! Не время праздновать победу! Сказано в Библии - придёт распутница на землю во чреве которой от Чёрного дракона зреет плод сатанинский! То сын Апокалипсиса! Было явление мне! Свет снизошел на меня! Господь сказал мне - иди и убей распутницу! Ведь тот, кто сделает это - тот войдёт в царствие божие и вовеки веков станет жить без горя и тревог в садах Эдема.
– А мертвецы?
– О, слепцы! Боитесь кары Господа?! До чего же вы глупы! В наших руках сила божья! Мы - свет его! Нам нечего бояться, ибо мы чисты пред ним! Не верите?! Отныне пусть будет это вашим последним сомнением в силах Господа! Узрите - я пойду впереди вас и поведу за собой, в царствие Божие! Аллилуйя! Хенна спустилась вниз с импровизированного помоста сделанного из стульев. Люди разошли пред ней, образуя длинный и узкий проход к дверям. «После сего я услышал на небе громкий голос как бы многочисленного народа, который говорил: аллилуия! спасение и слава, и честь и сила Господу нашему! Ибо истинны и праведны суды Его: потому что Он осудил ту великую любодейцу, которая растлила землю любодейством своим, и взыскал кровь рабов Своих от руки ее». Чьи-то руки откинули подпирающий брус, дверь отворилась. Хенна распростерла руки и с улыбкой вышла наружу, туда, где сиял свет. Народ молча последовал за ней.