Зов Иерихона
Шрифт:
* * *
Городская свалка пролегала за северными окраинами города, подпирала скалистые выступы, что вылезли после давнего землетрясения, уходила вдоль по заросшему полынью оврагу к правому берегу безымянной зловонной речки. Сюда везли обозами всё то, что человечеству стало вдруг не нужным, и выбрасывалось в кучу и разносилось ветрами и животными по округе. Смрад стоял здесь страшенный, выворачивало наизнанку. Они шли по протоптанной телегами дороге, что петляла от одной куче к другой и вела в самую глубину свалки, её эпицентр. Под ногами постоянно что-то хрустело, чавкало, булькало и лопалось. Пригретые солнцем змеи в панике расползались с выброшенных кем-то прохудившихся сапог, суслики же напротив, вылезали из куч и с любопытством обнюхивали чужаков. Дорога, извиваясь и спотыкаясь, вывела к яме. Зловоние тут стояло нестерпимое. Огромные, похожие на чернослив, маслянистые мухи, ленивые, докучливые, норовили залезть в глаза и в рот. Кузнечик подошел к краю ямы, с опаской заглянул внутрь. И тут же отпрянул назад.
– Какая гадость!
– сморщился он.
– Что там?
– Корб поддался любопытству, тоже посмотрел вниз и выругал себя за эту мимолётную слабость. Там, на дне глинистой ямы, лежали полусгнившие туши домашнего скота - коров и лошадей.
– Скотомогильник, - сказала Анита, едва не потеряв сознание от удушающего смрада.
– В прошлом году у Сорна, фермера местного, был падёж скота, так это видимо его скотина захоронена.
– А их разве не должны закапывать?
– осведомился Корб. Весь бледный он едва держался на ногах.
– Их закапывали. Я сам лично помогал ему. Могильник раскопали недавно. Кузнечик вновь подошел к краю ямы.
– Туши объедены. Корб, пересиливая тошноту, приблизился к могильнику.
– Действительно, объедены. Аниморты?
– По всей видимости, они самые. Когда кончились люди, они пришли сюда, хоть чем-то поживиться. По запаху, наверное, учуяли.
– Надо быть осторожным. Возможно они где-то поблизости. Пойдёмте отсюда скорее! Они свернули с тропы, обошли могильник по левому краю. Продрались через колючие кустарники, вышли на небольшую поляну, относительно чистую от мусора и грязи. Серое пятно, показавшееся в зарослях можжевельника, чья-то тень, не больше полуметра, молнией бросилась прочь, услышав приближение людей.
– Что это?
– замерев, спросила Анита.
– Где?
– Корб остановился, прислушался.
– Там, в кустах, что-то было. Зверек какой? Подняв ружьё наизготовку, Корб крадучись пошел вперед. Отгибая ветки можжевельника, стал высматривать неизвестного гостя.
– Вроде ничего...
– фраза оборвалась на полуслове. Что-то тяжелое повалило Корба наземь, он увидел лишь огромную розовую пасть, полную клыков и липкой паутины слюны. Существо хрипло лаяло, ревело, рвало его воротник рубашки, пытаясь дотянуться до лица. В нос ударил запах мокрой псины и тухлятины. Корб схватил двумя руками ружье, преграждая им путь к себе, отвёл на сколько хватило сил зверя от лица. На дрожащей от ярости морде увидел он две красные щели глаз. Взорвалось небо, кровь брызнула на щеки, существо завалилось набок. Корб подскочил на ноги.
– Барсук-аниморт, - сказал Кузнечик, перезаряжая ружье.
– Впервые такое встречаю. Хотя и людей-анимортов не доводилось раньше видеть. Тебе повезло, я быстро среагировал. А так ты был бы уже не жилец. Будешь должен.
– Надо быть предельно внимательными, - произнесла Анита, разглядывая трупик животного.
– Надо быть предельно быстрыми, ребята, - поправил её Кузнечик.
– Так что хватит тут разлеживаться, надо идти, пока еще кто-нибудь из трупной ямы на нас не набросился. Не хочу быть съеденным какой-нибудь коровой. Корб стал с отвращением оттирать лицо от липкой крови. Потом, немного успокоившись, подошел к мертвой твари и рассмотрел её. Она была поймана анимортами. Выеденные части барсука обросли соединительной тканью, из-за чего тот стал похож на грубо вылепленную из чёрной глины, на скорую руку, кривую фигурку-игрушку.
– Хватит глазеть. Надо идти. Они прошли поляну, минули свалку и очутились у оврага, из-за которого на них смотрела водонапорная башня.
Глава 20. Водонапорная башня.
Кладка из красного кирпича была настолько старой, что сыпалась от малейшего ветра.
– Трудно представить, что тут кто-то живёт, - сказал Корб, подходя к башне.
– Гляди вот-вот обрушиться.
– Водонапорную башню построили более ста лет назад, - со знанием дела произнес Кузнечик.
–
– Да тут всё гнилое!
– Ничего! Простоит ещё сто лет!
– Подтверждая правоту своих слов, Кузнечик стукнул по двери - та с грохотом отвалилась, обнажая проржавевшие до дыр петли.
– Не шумите вы!
– фыркнула Анита.
– Заходим внутрь. Внутри было темно и сыро. Где-то слева капала вода. Справа шипела толи змея, толи ещё какая гадость.
– Темно как у негра подмышкой!
– Спички есть у кого?
– спросила Анита.
– Я не курю. Кузнечик, у тебя должны быть. Кузнечик зашелестел карманами, потом долго возился с коробком.
– Ну, чего ты там?!
– Да подожди ты! Жёлтый овал огонька осветил не богатое убранство башни - кирпичные стены обросшие бурой плесенью и мхом, две заржавелые трубы, уходящие под потолок да кусок истлевшей тряпки - чья-то рубаха, видимо тех самых работников, что строили башню. Кузнечик поднял с пола палку - часть рамы от окна, намотал на неё рваную тряпку и поднёс самодельный факел к огню. Тряпка зашипела, нехотя разгорелась, ворчливо источая ядовитый выедающий глаза дым.
– Тут лестница есть, - произнесла Анита.
– Посвети сюда. Свет факела обнажил что-то кривое и витиеватое, покрытое бледными маслянистыми грибами.
– Наверх ведет. Там, кажется, комната есть.
– Аккуратнее. Кузнечик перехватил ружье, стал забираться по лестнице вверх. Следом пошел Корб. За ним Анита. Лестница жалобно скрипела, гнулась, грозя переломиться. Потревоженные внезапными гостями молочно-белые мокрицы бросились врассыпную. Наверху действительно была комната - небольшое помещение, с окном, давно не мытым, от того пыльным и грязным, через которое в комнату просачивался мутный свет. Кузнечик воткнул факел меж досок в стене, взял оружие двумя руками, прошел вглубь комнаты изучить её содержимое. В дальнем темном углу стоял дубовый стол, доведенный до такого безобразного состояния, что больше походил на жуткое ощетинившееся чудовище, нежели на предмет мебели. На нём в свал находились книги, бумаги, опрокинутый стакан с карандашами, пузырёк чернил, колбы с жидкостями, стеклянная загнутая в три узла трубка, повядший цветок в горшке, кусок чего-то блестяще-серого, похожего на железную руду, скальпель, огромный шприц с кривой иглой, песочные часы и ещё уйма разных вещей, название которых Кузнечик не знал. Позади стола находился лежак - тонкий как блин матрас не первой свежести, кинутый на пол, и клетчатый плед, изрядно побитый молью. Вместо подушки - два толстых фолианта без названий. У изголовья лежанки пищала мышь, доедая форзац книги. Кузнечик скривился, отпнул грызуна в сторону. Тот недовольно крякнул, поспешно ретировался в огромную дыру в стене, на прощанье, махнув хвостом.
– Никого нет, - сказал Кузнечик.
– Тут тоже, - сказал Корб, вылезая из шкафа.
– Похоже, слова гробовщика оказались обычным бредом, рожденным больным разумом, - Анита спрятала оружие в кобуру.
– Возвращаемся назад, - устало скомандовал Корб, направляясь обратно к лестнице.
– Постойте, - остановил их Кузнечик.
– Тут кровь чья-то. Свежая. Корб обернулся. Кузнечик присел на корточки, разглядывая капли на полу.
– Как будто капает откуда-то с... Кузнечик задрал голову и... не успел сказать ни слова, так и упал на пол с глупым выражением лица. Тень скользнула вниз - это был человек, Кузнечик лишь увидел в руках его нож. Рывок был молниеносным, змеиным. Боль пронзила живот, еще одна вспышка, и тяжелый удар окутывает липким туманом сознание. Корб лишь успел понять, что кто-то всё это время, что они здесь находились, висел под потолком - как он туда забрался?
– и теперь напал на Кузнечика и, кажется, ранил его. Незнакомец отбросил в сторону обмякшее тело незваного гостя, побежал к Корбу, за спиной которого был спасительный выход на лестницу. Задрожал ветхий пол, грозя обрушиться вниз. Анита выстрелила, но промахнулось - пуля едва не поранила Корба, просвистев над самым ухом.
– Отойди!
– просипел незнакомец, выписывая в воздухе окровавленным ножом причудливые иероглифы. Корб отступил на шаг назад - только лишь для того чтобы успеть снять ружье с плеча. Не успел. Незнакомец прыгнул на Корба, повалил того на пол. В последний миг, успев перехватить руку с ножом, Корб отвел удар в сторону. Лезвие рассекло воздух, звякнуло об пол. Второй удар был кулаком в лицо, и его провел Корб. Незнакомец опешил, но хватки не ослабил. Еще один удар, к сожалению, пришелся мимо. Корб попытался перевернуться, оказаться сверху нападавшего. Мощным толчком колена угодил обидчику в правый бок, от чего тот сразу же согнулся, застонал. Довершила дело Анита, обрушив стул на голову незнакомца. Тот успел сказать лишь "бха-а" и потерял сознание. Переводя дыхание, Корб поднялся.
– Сильно ты его огрела, - сказал он, глядя на незнакомца. Тот распростерся на полу. Грязнота его одежды сливалась с грязнотой пола, от чего лежащий походил на муравейник, образовавшийся неведомо, почему на этом месте. В углу застонал Кузнечик, и они бросились к нему. Первый же быстрый осмотр показал что дела у того не самые лучшие. Нож достиг своей цели - на животе зияли две чёрные раны, из которых сочилась кровь.
– Потерпи немного, мы тебе поможем. Анита аккуратно сняла с Кузнечика рубашку, сделала из рукавов повязку и перетянула ей раны.
– Ему врача срочно надо, - Анита посмотрела на Корба.
– Надо его в лавку тащить, там Роза, она ему поможет. Корб медлил с ответом. Казалось, он будто что-то пытался вспомнить.
– Ну конечно!
– наконец произнес он.
– Что такое?
– Лицо мне его показалось знакомым. Всё никак не мог припомнить, где я его раньше видел. У гробовщика в морге. Он был там, когда мы с Дитрихом наведывались к Антону. Теперь сомнений нет - это и есть Фойхель! Корб оживился, подошел к Фойхелю, но тут же поник.
– Узнать у него сейчас что-либо навряд ли удастся. Ему тоже врач нужен. Голова разбита. Без сознания он. Не скоро очнется, - поник Корб. И тихо добавил: - Если вообще очнется.
– Какие будут предложения? Корб хрустнул костяшками пальцев.
– Возвращаемся в лавку.
– А они?
– Вместе с ними пойдем. Фойхеля связали его же ремнем - так, на всякий случай. Долго думали, как поступить с Кузнечиком - нести двоих Корбу не под силу, взвалить его на Аниту - тоже не вариант. Ситуацию разрешил сам Кузнечик, придя в себя и заявив: -Сам пойду!
– Как?! Ты же ранен!
– Нормально. Жить буду. Ох, чёрт! Больно-то как!
– Кузнечик попытался встать, но тут же лёг обратно.
– Корб, дружище, поищи у этого негодяя чего-нибудь выпить. Вон там, на полках. А ты, Анита, перевяжи меня покрепче. Корб стал разбирать содержимое ящиков, на самом дне одного нашел бутылку с мутной жидкостью. Понюхал её, убедился, что это виски (дешевый виски, никудышный, но и на этом спасибо) и вручил его Кузнечику. Тот отхлебнул, крякнул. Ещё отхлебнул. Усмехнулся и добил бутылку в три глотка.
– Затягивай!
– рявкнул Аните.
– Туже, туже давай! Ах, драть вас в три дыры! Нормально. Немного отдышавшись, Кузнечик медленно встал.
– Ну, как?
– спросил Корб.
– Стоять могу. Значит дойдём. Где моё ружье? Корб подал ружье.
– Пойдёмте. Корб взвалил на себя тело Фойхеля. Они стали спускаться по скрипучей лестнице вниз, туда, где был выход наружу.
21. Взаперти.
Волна хлынула на улицу. Люди кричали, размахивали над головами факелами и палками, в гневе сметали всё на своем пути. Хенна вела их. Дорога - прессованная полоса пыли - читалась как карта. Они - те двое, шли по этой дороге, и их следы не успел слизать ветер. Трусливая заячья поступь. Хенна чувствовала - от этих людей надо избавиться. Как можно скорее. В них скрыта опасность. Она долго думала, всю эту ночь, и мысли её не были полны радости. Они могут переманить её приход на свою сторону. На сторону тьмы. «Ну уж нет! Не дождётесь! Не позволю вам сделать этого. Нарывы надо вскрывать сразу, иначе начнется гангрена. Я убью их, вскрою эту болячку, выдавлю гной и прижгу рану огнем праведным. Очищение! Великое Очищение!». Господь одобрил её решение. Хенна улыбнулась - как же хорошо! В груди клокотало от ощущения радости. Она была в раю, в том царствие небесном о котором узнала из Книги. Сколько раз она себе представляла его. И из мечты в мечту это были разные места - то там появлялись ангелы с цветами, то замок, огромный, белый, а то и вовсе думалось ей что рай - это облако света, парящего под солнцем и с него видно грешную землю, маленькую-маленькую, но такую порочную и отвратительную. Но вот он рай. Лучше любой её мечты. И в раю тоже надо бороться. Бороться за людей, ибо сказано - нет безгрешных. Даже в раю души их искушает дьявол. А люди так слабы! «О, Господь всемогущий! Помоги мне, дай мне сил. Знаю, что останусь не понятой и проклянут меня, но делаю это во имя любви к тебе, и отдаюсь тебе вся. Свершился твой Суд! И отделились зерна от плевел. Осталось совсем чуть-чуть. Помоги мне, дай мне сил. Аминь». Она почувствовала, как чуть ниже живота начинает разгораться всепожирающий сладострастный огонь. «Я люблю тебя», - прошептала Хенна и словно зверь пошла дальше по следу. ...Спустя полчаса они стояли напротив заколоченных дверей лавки антиквариата.
* * *
– Кто это?
– спросила Роза. Дитрих выглянул в окно. Там были люди, всклоченные, тяжело дышащие как быки перед рывком. Чуть впереди женщина. Она закрыла глаза и, кажется, молилась, её губы подрагивали, а пальцы рук были сплетены между собой.
– В первый раз их вижу.
– Чего им надо?
– Может, им нужна помощь?
– Дитрих отошел от окна.
– Я пойду, узнаю.
– Будь восторжен. Дитрих взял ружье, вышел на улицу. Приятная теплота летнего дня овеяла лицо, плечи, руки. Солнце брызнуло в глаза. День как день, ничего необычно, будто и не было ничего страшного. Признаться, сидеть в заколоченной пыльной лавке изрядно надоело. Дитрих подошел к женщине, жмурясь, спросил: -Вам нужна помощь? Женщина не ответила. Продолжала молиться. Дитрих глянул на толпу, но и те смотрели на спину женщины, на Дитриха не обращая никакого внимания.
– Вам нужна помощь?
– повторил Дитрих с нажимом. Женщина открыла глаза, мутным взглядом, словно спросонья посмотрела на Дитриха.
– Помощь нужна вам, - просипела она. Народ за её спиной одобрительно загудел. Дитрих не нашелся что ответить. «Странные какие-то».
– Отдайте нам невесту чёрного дракона, и мы уйдем с миром.
– Кого отдать?
– лоб Дитриха перерезал шрам морщин.
– У нас таких нет.
– Девушка, - терпеливо объяснила женщина, словно маленькому глупому ребенку.
– Лет двадцати пяти, светлые волосы, голубые глаза. Белое платье. «Анита», - промелькнуло в голове Дитриха.
– Зачем она вам?
– спросил он и тут же прикусил язык. Надо было молчать, от греха подальше.
– Не важно. Отдайте её нам, и мы вас не тронем.
– Что за чушь?!
– Дитрих улыбнулся, махнул рукой.
– Мир и в правду сошел с ума! Идите в укрытие пока мертвяки не выползли из нор и не слопали всех!
– Отдайте девушку и мы уйдем! «Может, они тоже аниморты? Говорящие аниморты? Чем черт не шутит! Вроде и на мертвых-то не похожи, а в глазах ничего живого, мрак один». Дитрих прорычал: -Нет у нас таких!
– Врёшь, старик! Грех берешь на себя!
– женщина приблизилась к Дитриху, сверкнула взглядом.
– Ты глуп, как все. Ничего не понимаешь. Она невеста черного дракона. Её нужно сжечь! Во имя Господа, во имя свершившегося Апокалипсиса! Во имя новой жизни! Народ забурлил. Как дикие собаки они скалились, рычали, готовы были броситься на Дитриха, и лишь эта странная женщина каким-то незримым образом останавливала их, не давала команды. В этой женщина была сила.
– Сжечь?! Да вы обезумели!
– Отдай её нам с миром, иначе мы отберем сами!
– Убирайтесь прочь!
– Дитрих направил оружие на женщину, но та даже не отошла. Наоборот, приблизилась к стволу. Это несколько смутило Дитриха.
– Хочешь убить меня?
– она пронзила его своим взглядом. Могильным холодом повеяло от неё.
– Меня убить невозможно. И рассмеялась. Выстрел в воздух заглушил хохот.
– Следующий будет в голову!
– крикнул Дитрих, отступая назад.
– Отдай девушку! Дитрих уже не слушал её, забежал в лавку, запер за собой двери.
– Сумасшедшие!
– выдохнул он на молчаливый вопрос в глазах Розы.
– Требуют, чтобы мы им отдали Аниту!
– Зачем?
– А поди их разбери! Говорят, сжечь хотят. Психи, что с них взять. Роза глянула в замочную скважину.
– Они уходят.
– Неужели?! Дай посмотреть! Дитрих отодвинул Розу в сторону, глянул сам.
– Не все уходят. Та сумасшедшая осталась. Погоди, они и не уходят вовсе. Они с соседних домов доски отрывают... сюда несут... Ох! дверь, скорее! Дитрих рванул к двери, но было поздно. Она была заблокирована - они подперли её снаружи досками.
– Что они хотят сделать?
– испугано спросила Роза.
– Боюсь даже подумать. Тут есть черный выход?
– Здание строили давно, черный выход не предусмотрели. Кузнечик хотел в прошлом году прорубить, так, на всякий случай, вдруг пожар там, или еще чего. Но всё никак руки у него не доходили. «Пожар!» - промелькнуло в голове и словно обожгло душу. Дитрих выругался.
– Немедленно освободите проход!
– пиная двери, прокричал он. Никто не ответил. На улице что-то происходило. Каждый из пришедших с женщиной занимался своим делом: кто отрывал доски от обшивки домов, кто стаскивал их к порогу лавки, кто браковал сырые дрова и откидывал в сторону - все словно готовились совершить долго ожидаемый ритуал. Дитрих выглянул в замочную скважину и похолодел. Обрывки слов встали поперек горла.
– Что? Что там?
– не унималась Роза.
– Они нас сжечь хотят, - упавшим голосом произнес Дитрих.
– Как сжечь?! Как сжечь?! Роза словно потревоженная с насеста курица забегала по комнате, сметая своим объемным платьем на пол сувениры с полок.
– Откройте!
– закричал Дитрих. Выстрелил из дробовика в дверь, но та не поддалась - была сделана надежно, из дубовых досок, на случай покушения воров, оббита заботливыми руками Кузнечика двойным слоем жести. «Спасибо тебе, Кузнечик!» - процедил сквозь зубы Дитрих.
– Отдайте девушку, - совсем рядом произнесла женщина, Дитрих понял - она стояла у самой двери.
– У нас нет её!
– закричала Роза.
– Нет её у нас!
– подтвердил Дитрих.
– Тогда где она? Дитрих успел вовремя зажать рот Розе.
– Её тут нет, - повторил Дитрих.
– Почему никто никогда не хочет добровольно вступить на истинный путь? Что же, придется мне вам помочь. Подайте факел.
– Уберите! Уберите огонь от дома!
– Господь наш, да святиться имя твоё, да пребудет царствие твоё... Хенна взяла пылающий факел в руки и подошла к двери...
Главы 22-25, эпилог
Главы 22-25, эпилог
22. Дым.
Идти было тяжело. Кузнечик шел медленно, часто останавливался передохнуть. Вида он был бледного - потерял много крови. Корб тоже изрядно устал - Фойхель оказался не из легких. С трудом преодолели поляну, вышли к оврагу. Без сил повалились на землю, перевести дух.
– Уже как час идём, - сказала Анита.
– Дотянем!
– подбодрил её Корб, вытирая взмокший лоб. Нестерпимо ныло плечо. Видимо повредил в схватке. Но это мелочи. Главное дотянуть до лавки. Там Фойхелю окажут первую помощь, приведут в чувство. «А когда он очнется, уж я-то выбьют из него всю дурь! Горе-ученый! Этот ящик Пандоры открыл ты, - Корб легонечко толкнул ногой лежащего.
– Тебе его и закрывать! Ничего, если нашел способ оживлять мертвецов, то наверняка знаешь и рецепт как обратно превратить их покойников. На этот раз самых настоящих покойников, которые не грызут людей и не шастают по улицам».
– А ведь за всё наше путешествие к водонапорной башне мы ни разу не встретили ни одного аниморта, - произнес Корб.
– А зверек?
– Барсук не в счет. Анита задумалась, припоминая все недавние события.
– Тебя это расстраивает?
– улыбнулась она.
– Нет, конечно, нет. Просто странно как-то, то от них покоя нет, то вдруг все разом исчезли.
– Дотопаем до вашей лавки - там разберемся, - прервал их размышления Кузнечик. А топать оставалось еще как минимум половину пути. Корб встал, осторожно поднял Фойхеля, закинул себе на плечо.
– Ты поаккуратнее, мозги ему оставшиеся не растряси, - пробурчал Кузнечик со стоном поднимаясь. За время их не долгого отдыха он умудрился вздремнуть - сказывалась слабость. Двинули дальше. Когда вышли к тропинке, сил практически не осталось.
– Всё, не могу!
– выдохнул Кузнечик и рухнул на трухлявый пень.
– Прямо тут сдохну!
– Ничего, дойдём, - попытался успокоить его Корб, сам уже едва не заваливаясь на землю.
– Вон до того куста дойдем, там и отдышимся. Но дойти до назначенной цели им не удалось. Остервенело раскидывая в стороны мусор, издавая какие-то жуткий свистящий визиг, к ним навстречу вышло нечто.
– А это еще что за ерундовина?
– воскликнул Кузнечик. Рука невольная потянулась к оружию. Корб не смог ему ответить, потому что не знал и сам. Глаза отказывались воспринимать реальность, пришлось слушать душу. А там, в душе, лишь отвращение и страх. И явственная грань, за которой наступает безумие. Не способна была сотворить Природа то, что сейчас стояло перед ними, слишком уж омерзительным было это создание, всё его существо вопило об искусственности происхождения, об жутких экспериментах, рожденных чьим-то больным мозгом. Ломаные грани тела, конечности, асимметричные, много суставчатые, как у палочника, на концах которых крюки окостеневших щупалец. Круглая картошкой голова, с тремя ороговевшими отростками на затылке, две бусинки глаз, сверкающие хищным блеском разума, пасть - смердящий черный туннель, усеянный клыками. В какой-то момент Корбу подумалось, что они просто увидели огромный корень дерева, повисший неизвестно почему на ветке, а всё остальное просто дорисовало не вовремя разыгравшееся воображение. Чудовище зарычало, опровергая теорию Корба. Утопая конечностями в мусорной грязи, двинулось им навстречу. На ожившего мертвеца это явно не походило. И только ошметки человеческой одежды, скатанной к щиколоткам лап, подсказали, что всё-таки когда-то это было анимортом.
– Лучше бы я встретил мертвяка!
– сквозь зубы проскрежетал Кузнечик, заряжая двухстволку. Грянул выстрел, и чудовище откинуло в сторону. Однако заминка была не долгой. Монстр тут же встал, еще сильнее разозлился, издал странный звук, что-то среднее между свистом и чавканьем, и продолжил путь к добыче. Движения его были резкими, судорожными, словно ходить он научился совсем недавно. К обстреливанию чужака присоединился Корб. За ним Анита. Пули пробивали дубленую кожу создания, но его это, казалось, ничуть не беспокоило. Лишь держало на расстоянии от людей, не давая подойти ближе. Чудовище скалилось, мотало недовольно головой-картошкой, забрызгивая зловонной слюной округу. Поливая плотным огнем тварь, они медленно оттесняли её к оврагу. Идея возникла сама собой, у всех троих сразу.
– Бейте по ногам!
– закричал Корб, дрожащими руками перезаряжая оружие. Стрельба сместилась ниже. Тварь споткнулась, попятилась. Удивленно глянуло на свои лапы, потом на не съеденную добычу. Неуклюже оступилась и повалилась в обрыв.
– Камень! Надо придавить им этого гада сверху! Иначе может вылезти!
– Корб махнул Аните головой. Та кивнула, навалилась плечом на кусок скалы и они вдвоем скинули его в овраг. Скала кувыркнулась в воздухе, рухнула вниз, размозжив тело чудовища в черную маслянистую кашицу. Запахло нефтью. Корб глянул вниз. Внимательно изучил поверженного врага. Потом, отведя взор в сторону, с удивлением отметил про себя, что они с Анитой сдвинули камень весом не менее полу тонны. Страх дал силы? Или всё благодаря скользкому песчаному обрыву, который раскрошился и изрядно обломался под весом толкаемого булыжника?
– Что это было?
– ошарашено воскликнул Кузнечик, весь бледный от страха.
– Не знаю! Но знаю другое - надо как можно быстрее возвращаться!
– сказала Анита. И возражать ей никто не стал. Обратно почти бежали. Минули свалку, и вышли уже на базарную площадь, когда вдалеке увидели столб черного дыма.
* * * Солнце стояло в зените. И это был знак. Настал час - аниморты чувствовали это, как чувствуют птицы, когда наступает сезон перелета, и время выходить из своих убежищ. Перерождение свершилось. Их тела трансформировались, плоть налилась силой, а внутри разгорелся пожар голода. Пора выйти из спячки и вновь искать пищу. Тугие коконы лопались как перезрелые фрукты, кожа на них трескалась, расползалась, из образовавшихся разломов на землю вытекала густая маслянистая жижа. Первыми на свет появились самые сильные - такова их воля. Бугристые плечи созданий со скрипом разворачивались, затекшие конечности привыкали к новому ощущению - к ходьбе, чтобы урвать самый лучший кусок надо быстро передвигаться. Оглашая окрестности победным рёвом, создания совершили своё перерождение. Они выходили на улицы города. Наступало время охоты.
* * * -Дым.
– Там лавка моя! Скорее! Бежим!
– Подожди! Не так быстро! Но Кузнечик будто и не расслышал, рванул вперед. Сжимаясь от подкатывающей боли, он бежал, оставляя позади Корба и Аниту.
– Я догоню его, - сказала Анита. Корб махнул головой. На пол пути она настигла Кузнечика.
– Кузнечик, погоди! Она хотела добавить что-то еще, но, увидев валявшегося на земле Дитриха, подавилась словами. Рядом с ним, словно тряпичная кукла, вся в пыли, раскинув руки в стороны, лежала Роза.
– Что случилось?
– Анита бросилась к Дитриху. Тот с трудом разлепил черные от запекшейся крови веки, мутным взором оглядел Аниту.
– Бегите!
– прохрипел он из последних сил.
– Бегите! Спасайтесь! Она безумная! Лицо его было всё в саже, а борода в нескольких места подпалена. Анита хотела было спросить про кого он говорит, но крик Кузнечика заглушил её голос.
– Роза! Роза, что с тобой?
– Кузнечик тряс бездыханное тело женщины и плакал.
– Я успел вынести только её... Они подожгли... в одно мгновение... Всё полыхало... Я не успел, - выдохнул Дитрих и зашелся в сухом кашле. Ему не хватало кислорода, он хрипел, хватал ртом воздух.
– Прости...
– выдохнул Дитрих и замолк. Анита глянула в сторону лавки и обомлела. На месте магазинчика теперь возвышались только черные обугленные стены, пощелкивая от тлеющих внутри углей.
– Великолепно! Все в сборе!
– захлопала в ладоши Хенна, выходя из-за угла дома. В руках её словно ручной зверек покоился пистолет.
23. Разговор с Фойхелем.
– Это ты сделала?!
– закричал Кузнечик и бросился к Хенне. Он весь был соткан из черной всепожирающей ярости. Не обращая внимания на хлещущую из раны кровь, он мчался вперед, чтобы убить, задушить, раздавить, разорвать стерву, сотворившую это.
– Это ты подожгла лавку! Он попытался схватить её за шиворот, но не успел - она ловко отступила в сторону, словно тореадор перед быком, еще сильнее распаляя Кузнечика.
– Ведьма! Я убьют тебя! Он вновь кинулся на неё, но выстрел в живот остановил его. Хенна заправски дунула в дымящееся дуло и вновь уложила пистолет на груди, будто маленькое дитя. Кузнечик глянул на Хенну, потом на круглую дырочку на своем животе, из которой начала брызгать фонтанчиком тёмная кровь. Медленно осел на землю.
– Нет!
– крикнула Анита и подбежала к Кузнечику.
– Ты - пойдешь с нами!
– указывая дулом пистолета на Аниту, скомандовала Хенна.
– Поднимите её! Тут же к Аните подскочили два крепких детины, скрутив ей руки. Она попыталась вырваться, но не смогла - слишком не равны были силы.
– Отпустите меня!
– забилась она, скрипя зубами от бессильной злобы. Её не послушали.
– Что с ними делать?
– спросил один из парней, кивая на лежащих Розу, Дитриха и Кузнечика.
– Оставьте здесь. Слуги Господа съедят их. Слишком много почести закапывать эти греховные тела. Даже прикасаться к ним - грех!
– Хенна плюнула на Кузнечика, поддала ногой в ребро.
– Тащите девку в сарай. Живо! Анита брыкалась и пиналась, но, получив хорошую затрещину, затихла. Хромая и обливаясь потом, на перерез им вышел Корб.
– Что происходит?
– удивленно спросил он, переводя взгляд со связанной Аниты на двух парней и обратно.
– А! Это ты!
– дружелюбно улыбнулась Хенна.
– Мы уже виделись однажды. Вот опять встретились! Судьба значит такая! Схватите его! Мощный удар обрушился на голову Корба. Земля вырвалась из под ног, всё поплыло перед глазами. Корб потерял сознание.
* * *
...Тошнота сменялась приступами дикой боли, он блуждал где-то около реальности и все никак не мог выплыть из глубины. Когда его окатили ледяной водой, он был благодарен своим спасителям за это.
– Очнулся?
– спросил кто-то. Противный голос как куриное кудахтанье неприятно резанул по ушам. Корб огляделся, делая усилие, чтобы не закричать от боли. Он сидел на каменном полу подвала. Рядом - связанный без сознания Фойхель. Аниты не видно. Из полумрака вышла Хенна. Была она ужасна, но не вороньим видом своим, а тем черным и бесформенным ужасом внутренним, какой безошибочно определяешь в лицах безумных убийц. Словно незримая тень падает на контуры губ, носа, надбровных дуг, висков, коверкая их, изменяя естественные природные округлости и изгибы на заостренность и угловатость. Блеск злости в её глазах уже практически не отличался от блеска голодных глаз анимортов. Корб отвернулся не в силах выдержать этого вида.
– Болит головушка?
– с заботой спросила она. Корб скривился. Прошептал: -Как не привычно слышать человеческую речь из уст мертвеца. Хенна рассмеялась, звонким детским смехом.
– Ты не переживай. Это ненадолго. Я обещаю. А насчет мертвеца ты не прав. Мертвец - это ты.
– Что вы собираетесь с нами делать?
– прохрипел Корб, догадываясь о том, какой будет ответ. Хенна озадачено посмотрела на него.
– Как?! Разве ты не знаешь?
– она осуждающе поцокала языком.
– Мы будем спасать ваши души. Ваши грязные заблудшие поросшие грехом души. Корб вопросительно посмотрел на неё.
– Огнем. Огнем будем спасать, - пояснила она будничным тоном, от чего по спине Корба пробежали «мурашки».
– Отпустите нас! Неужели вы не понимаете?! Мы все в опасности! Аниморты в любой момент могут ворваться сюда и...
– Да, я понимаю. Я всё прекрасно понимаю, - перебила его Хенна.
– И вашу заботу за жизнь. Всем жить охота, каждой твари, каждому, даже самому невзрачному червячку и букашке. Но не всем положено. Не заслужили! Вы не переживайте. Скоро всё будет совсем по-другому. На земле останутся только безгрешные люди. Правда, здорово? Чуть-чуть осталось ждать, надо только совершить приготовления. А потом сжечь невесту черного дракона. Дым от костра полетит на небо и это будет знаком Господу нашему, что Очищение свершилось, и Царствие божие на земле наступило. Тогда он подарит нам бессмертную жизнь. Разве не прекрасно?!
– Вы больны, - прошептал Корб.
– Сколько раз мне это говорили? Уже и не сосчитать. А всё ведь свершилось по-моему. Можете говорить мне оскорбления сколько угодно, меня ваши слова не тронут. Хенна вытерла грязным платком пот со лба Корба и ушла прочь, заперев за собой дверь.
– Анита! Анита!
– позвал Корб, но никто не ответил. Корб завертелся, стал пытаться развязать веревку, между делом осматриваясь и выискивая то, что возможно сможет помочь ему выбраться отсюда. В тусклом пыльном свете, пробивающемся из щелей двери, он разглядел место своего заточения. По всем признакам это был подвал обычного жилого дома. Вдоль стен деревянные полки, на которых тесным рядком стоят банки с джемом и вареньем. Чуть ниже, там, где холоднее - аппетитные мясные консервы, с толстым слоем жира под крышкой и густым мясным наваром от середины до дна. Желудок неприятно стянуло голодным спазмом.
– Анита!
– вновь позвал Корб, уже без надежды. Кто-то слева буркнул. Икнул и застонал. Корб насторожено оглянулся. Это связанный Фойхель приходил в себя. Вид у него был ужасный. Чёрное от запёкшееся крови лицо, выпученные глаза, взъерошенные волосы, слипшиеся от грязи.
– Где я?
– простонал он, озираясь.
– В подвале, - ответил Корб. Фойхель скосил взгляд на Корба. Долго и пристально изучал, прежде чем произнести: -А, это ты!
– Фойхель дернул руками, но они оказались связанными.
– Чем это ты меня огрел по голове? До сих пор болит!
– Это не я... Стулом тебя отрихтовали.
– И за что?
– За что?! Ты еще спрашиваешь?!
– Корб покраснел от злости, выгнулся.
– Ты выглядывал на улицу? Видел, что там происходит?
– Тише-тише! Голова раскалывается. Ты про мертвецов что ли? Спокойствие Фойхеля смутило Корба.
– Про них...
– Ну и что тут такого, что тебя так... взволновало?
– Как «что»? Мертвецы ожили!
– Да, это благодаря мне!
– Фойхель потянулся в улыбке, но тут же скорчил гримасу боли - подбитая скула давала о себе знать.
– Я, наконец, изобрел то, что так долго искал, на что истратил всю свою жизнь - эликсир, который может оживить покойника! Новое слово, между прочим, в науке! Ни один человек, будь он алхимиком, врачом, волшебником не смог сделать того, что сделал я! А ведь меня в своё время не признавали, смеялись в открытую надо мной. Но, видимо, такова судьба науки - быть попранной темнотой безграмотности.
– Вы же убийца!
– Я?! Не понимаю вас. О чём вы? Кого я убил? Наоборот же, воскресил!
– Вы создали машины для убийства. Мертвецы ожили и тут же начали поедать живых. Город вымер! Фойхель облизал пересохшие губы. С любопытством осмотрел Корба. Спросил: -Неужели вам жалко людей?
– Видя как тот вытягивается в лице, хрипло рассмеялся.
– Вы меня веселите!
– Что же тут веселого?
– Ответьте мне, только честно - что сделали вам люди такого хорошего, что вы их защищаете с пеной у рта? «Город вымер», «мертвецы людей поедают» - вам-то чего с этого? Вас же не съели. Пока. Вот и радуйтесь. А как съедят, так вам уже всё равно будет.
– А разве они должны мне что-то чтобы их защищать?
– Послушайте, я открою вам одну тайну, хотя никакая эта вовсе и не тайна, просто вы человек наивный по своей натуре. Впрочем, как и все остальные. Так вот - нет ничего отвратительнее людей! Запомните это. Человек - это зверь. Человек хуже зверя. Даже эти твари, что я создал при всём своем уродстве, вызывают во мне больше сочувствия, чем люди.
– Но почему?!
– Оглянитесь! Вы связанный лежите на полу сырого подвала! Как впрочем, и я. Сдается мне, что это дело рук отнюдь не покойников! Те сразу бы нас сожрали. А это люди. Они связали нас. Те, кого вы к добру призываете. Те, кого вы защищаете.
– Судить обо всех по одному - не правильно.
– А почему по одному? Возьмите любого. Да хотя бы меня. С вашей точки зрения - я гад, каких поискать надо, тот, который угрозу людям представляет. Создал «машины для убийства». Я, между прочим, и вас хотел убить. Гробовщик слаб только оказался, не смог выполнить мое поручение. Я для вас не показатель? Если бы ваши руки были свободны и у вас было бы ружье, разве вы бы меня не убили?
– Нет.
– Лжёте! Нагло лжете! Вы промедлили с ответом. На долю секунды, но промедлили. Значит задумались. Вас тоже можно причислить к тем, кого вы защищаете, а я ненавижу.
– Вы и себя ненавидите?
– От чего же? Себя я люблю. Каждый себя любит. Любой человек - эгоист до последней капли крови, от кончиков пальцев до макушки. Давно надо было изобрести что-то такое, что убило бы всё человечество. Можно даже сказать что я освободитель этого мира от заразы, называемой «человек». Спасибо мне, гению и безумцу! Ну, чего же вы молчите?
– Откуда в вас такая разочарованность в людях?
– А за что мне любить их? Да пусть рухнет хоть весь мир за окном, меня это не интересует. Для меня самое главное - мои разработки и эксперименты. Всё остальное - пустое. Фойхель замолчал. Лицо его скривилось от боли.
– Ах, чёрт!
– выругался он.
– Что случилось?
– Ногу судорогой свело! Дьявол! Больно-то как!
– Вы на ноге сидите. Перераспределите вес на другую ногу, легче будет.
– Да пошел ты!
– огрызнулся Фойхель.
– Я пытаюсь помочь.
– Помочь? Жаль, у меня нет ножа, я бы всадил тебе его по самую рукоятку в горло! Не пытайся казаться лучше, чем ты есть на самом деле!
– А я и не пытаюсь.
– Как же! Знаем!
– Как вам будет угодно. Я и вправду хотел как лучше. Пожалуйста, мучайтесь, не буду вас в этом отвлекать. Фойхель вытер ладонью проступившие с глаз слезы. Что-то пробурчал в ответ. Корб долго о чём-то думал, потом спросил: -Когда мы возвращались с водонапорной башни, мы видели существо. Оно было похожее... на корень, наверное. Не знаю даже как это словами описать. Отвратительное, Жуткое. Это тоже ваших рук дело? Фойхель задумался.
– Вы про перерожденных?
– Про кого?
– Перерожденные. Я и сам, признаться, этого не ожидал. Бродящие по улицам покойники - это, как оказалось, только первая стадия. Мертвецы грызли людей не из-за своей кровожадности или прихоти. Они набирались сил. Так поступают некоторые звери, прежде чем уйти в спячку. Животные инстинкты. Покойники действовали аналогично. Они запаслись силами и превратились в коконы. Вы видели эти коконы?
– Нет.
– Жаль. Это красивое зрелище!
– Так вот почему когда мы добирались до башни, было так тихо - они все были в спячке!
– осенило Корба.
– В спячке, но не долгой. Это даже не спячка в прямом смысле слова, я бы назвал этот процесс «трансформацией». После которой они превратились в этих замечательных созданий. Их силы возросли, они теперь нечто другое, нежели просто ожившие мертвецы, на порядок выше по иерархической лестнице. Кто знает, может дальше будут еще какие-то изменения? Я не знаю, нахожусь в таком же неведении, как и вы. Можно сказать, наблюдаю за экспериментом прямо здесь и сейчас. Трепетно на душе, знаете ли!
– А как избавиться от этих тварей?
– О чём вы?
– Вы создали их - из пробирки или с помощью эликсира, не знаю. Коли создали, то есть же способ и уничтожить их.
– Вы наивный как младенец!
– Фойхель улыбнулся. На фоне лица, черного от запекшейся крови улыбка вышла устрашающей.
– Вновь и вновь меня смешите! Зачем же мне создавать то, что может погубить работу всей моей жизни? Вынужден огорчить вас, но такого препарата нет.
– Но это значит...
– Да, то самое и значит!
– во весь голос рассмеялся Фойхель.
– Мы погибнем, - произнес Корб, ошарашенный таким открытием.
– Не расстраивайтесь! Надеюсь, у вас есть, что вспомнить, перед тем как зубы чудовищ сомкнуться на вашей шее? Лично я буду смаковать тот момент, когда впервые дал себе слово что изобрету эликсир способный оживить мертвецов. Я молод был, горяч. Мне приятно осознавать, что я сдержал эту клятву, хоть и заплатил за это высокую цену. Корб взглянул в выцветшие и словно присыпанные пеплом глаза Фойхеля. В них что-то проскользнуло, может, грусть? Несомненно. А еще там на короткий момент загорелся светлый огонёк любви к своему прошлому, которое бережно хранишь в памяти и редко извлекаешь, только в самые сложные моменты жизни - чтобы не потускнели краски и не выветрились запахи.
– А что заставило вас начать работу над созданием этого препарата? Фойхель смутился.
– Ничего не заставило. Просто захотел и всё.
– Вы меня обманываете. Ведь что-то вас подтолкнуло потратить всю свою жизнь на создание этого препарата? Какая-то достаточно веская причина. И почему именно препарат, оживляющий покойников? Почему не лекарство, скажем, от всех болезней? Или, машина, превращающая свинец в золото? Да мало ли на свете вещей, которые еще не изобретены? Почему именное оживление мертвецов? Может, этой причиной была чья-то смерть? Смерть близкого человека? Отца? Матери? Жены? Подруги?
– Прекратите!
– вдруг взорвался Фойхель. Потом, после неловкой паузы, тише добавил: - Не лезьте вы со своими дурацкими вопросами! Помолитесь лучше за свою жизнь! Чую я, вам недолго осталось. Впрочем, как и мне. Корб еще долго приходил в себя, после того как услышал, как Фойхель стал в пол голоса молиться.
– Всем нам недолго осталось...
– прошептал Корб.
24. Огонь.
– Готовы ли вы сегодня умереть? Это был риторический вопрос, можно было не отвечать. Хенна стояла в дверном проеме.
– Отпустите Аниту! Она ничего вам не сделала! Хенна схватила Корба за шиворот, рванула что есть сил на себя, уткнулась ему в лицо носом.
– Я её, - ты меня хорошо слышишь?
– сначала я её раздену донага. Привяжу к столбу. И каждый мужчина в моём стаде сможет осуществить с ней любую свою тайную фантазию. Сегодня это разрешено. Сегодня Великий день. Последний день человечества. Потом я отрежу ей ступни. Это символ Очищения. Ногами она ступала по этой грешной земле, их я ей и отрежу. Потом вскрою её живот. Вот этим самым ножом. Но вскрою аккуратно, не убив её. У меня есть опыт в этом деле, в прошлой жизни я работала врачом. Господи, как же это было давно! А потом я предам её тело огню. И она будет агонизировать в языках праведного пламени. Но я не позволю ей задохнуться. Ведь она не почувствует той боли, какую чувствует Господь наш видя наши дела. Я привяжу её с подветренной стороны. Чёрный дым поднимется до самого неба и это будет знаком Господу - что сын черного дракона побежден еще будучи во чреве и пора превратить землю в царство божие!
– Отпусти её, сука ненормальная! Хенна рассмеялась.
– Да! Кричи! Исходись в своём бессилии! Как же мне это нравиться! Давай, угрожай мне! Кричи на меня! Называй грязными словами! Называй меня сукой! Называй меня портовой шлюхой! Как только захочешь! Мне это нравиться! Твоя слабость - это пища для моей силы! Корб замолчал, понимая, что гневом тут не поможешь, наоборот, распалишь. Хенна права, пока он бессилен что-либо ответить ей. А слова - то только слова, перья, которыми он пытается пробить каменную стену. Хенна рявкнула на своих людей и в тот же миг Фойхеля и Корба подхватили чьи-то крепкие руки и подняли на ноги.
– Приведите их в достойный вид, а я пока буду на улице - подготовлюсь к процессии. Хенна еще раз сверкнула взглядом на пленников и скрылась за дверью.
– И даже после этого ты будешь защищать людей?
– оскалился Фойхель.
– Вот эта недотраханная бабка своего истинного лица не скрывает. И я её в какой-то мере уважаю. Поэтому мне и не жалко людей. В каждом из нас сидит вот такая вот тварь. Чего же их жалеть?
– Ты не прав. Она просто больна.
– Ты дурак! Тебя на казнь ведут, а ты палача защищаешь.
– Палач - это только исполнитель.
– Я жалею только об одном - что помираю с таким говнюком как ты!
– Погоди помирать!
– усмехнулся Корб. Шепнул: - Повернись лучше ко мне спиной.
– А не боишься в морду получить? Я хоть и связан и в голове моей дыра - всё тебе благодаря, но постоять за себя еще смогу.
– Да не выкаблучивайся ты! Поворачивайся!
– Что ты задумал?
– Вопросы потом будешь задавать. Давай, делай, что велел! Фойхель аккуратно, чтобы не заметил рядом стоящий охранник, повернулся. Руки у обоих были связаны за спиной. И это осложняло задачу. Но Корб решил попытать счастье. Нащупав узел, крепко смыкающий запястья Фойхеля он стал медленно его расшатывать.
– Чего это у тебя руки такие склизкие?
– прошептал Фойхель.
– Тише ты! Это жир!
– Какой жир?
– Из мясных консервов. За спиной у меня банка лежала, видимо упала, когда нас в подвал сажали. Я соскреб жир.
– Что-то я пока плохо понимаю...
– Я сейчас тебе узел обмажу, чтобы он скользким был, попытайся ослабить его. Фойхель округлил глаза.
– А ты не так прост, как кажешься на первый взгляд!
– Давай, меньше слов, больше дела!
– Понял! Фойхель стал безжалостно крутить свою петлю.
– Чего вертишься?!
– буркнул охранник.
– Задница чешется! Не поможешь? Охранник брезгливо скривился, отвернулся в сторону. Наконец веревка поддалась, петля выскользнула и путы ослабли. Фойхель незаметно освободил свои запястья, потом помог освободиться Корбу. Когда охранник понял, что произошло, было уже поздно. Его оглушили подсвечником, тело спрятали за дверью.
– Там, за той комнатой выход!
– кивнул Фойхель. Они пошли было вон, но знакомый голос остановил их.
– Далеко собрались? Фойхель и Корб разом повернулись. Хенна глядела на них через мушку пистолета.
– Охрана!
– взревела она. За дверьми тут же раздался топот множества сапог.
– Грешники, думали убежать? Господь всё видит, от него не спрячешься, не убежишь. С вами возиться - только время тратить. Надо было вас еще раньше прикончить. Дуло скользнуло в сторону Корба, раздался выстрел, перекрываемый криком рванувшего Фойхеля. Прогрохотало. Облако дыма вылетело из пистолета, наполняя комнату удушливым дымом. Фойхеля откинуло назад, на руки Корбу. В комнату вломились охранники. Корб схватил раненного Фойхеля, посмотрел на него. Всё ещё не понимая, что случилось, глупо сказал: -Вставай давай! Фойхель криво улыбнулся. Из уголка рта побежала кровь. Прежде прошла вечность, когда он заглянул в потухающие глаза Фойхеля, его словно ударило молнией. «Он спас меня. Он спас меня. Он спас меня» - все вертелось в голове у Корба и стучало в висок, и выкручивало мозг. Корб силился понять, как это произошло, и лишь видел вновь и вновь картинку перед глазами - Фойхель закрывает его своим телом. «Он получил пулю, предназначенную мне. Спас меня». Прибежавшие охранники тут же заломили Корбу руки, потащили прочь. А Фойхель лежал на полу и провожал его остывающим взглядом и будто хотел что-то сказать, но всё никак не говорил. Корба вывели на улицу, остервенело огрели прикладом в спину. Сразу же перехватило дыхание, а перед глазами заискрилось. Корчась от боли, Корб упал на землю.
– Выведите эту потаскуху!
– приказала Хенна. Корб поднял свою вмиг потяжелевшую голову, сквозь кровавую пелену пытаясь разглядеть происходящее. На улицу вывели Аниту. Вся она была бледна и испугана. Под глазом кровоточила ссадина.
– Отпустите её!
– попытался произнести Корб, но язык не слушался, и изо рта вылетели лишь какие-то ошметки звуков. Небо тем временем пламенело. Закат окрасил дома кровавым светом, разлился причудливыми красками по улицам города, превратив окна домов в витражи ирреальных картин. С периферии подступала тьма. Корб не увидел её - почувствовал. Леденящий сквозняк потрепал волосы. Стало не по себе. Вышедшие на улицу люди забеспокоились. Корб смахнул капли крови с глаз, попытался разглядеть причину волнения. «Аниморты. Они повсюду!» - пронеслось в голове. В подтверждение догадки кто-то крикнул из толпы: -Они идут! И действительно - все улочки в округе чернели от жутких тварей. Перерожденные. Они словно почувствовали большое скопление живой плоти, и пришли на пиршество, все до единого.
– Спокойно, люди!
– услышал Корб голос Хенны.
– Эти ангелы не тронут нас. Ведите девку на алтарь. Аниту подволокли к огромной связке дров. Словно тряпичную куклу закинули на самый верх.
– Дайте мне огня!
– прорычала Хенна.
– ДАЙТЕ МНЕ ЭТОГО ГРЕБАННОГО ОГНЯ! Из толпы протянули полыхающий факел.
– БРАТЬЯ МОИ И СЕСТРЫ!
– взвыла она.
– СЕГОДНЯ ТОТ ДЕНЬ, КОГДА НАСТУПИТ НА ЗЕМЛЕ ЦАРСТВО БОЖИЕ! ИЗБАВИЛИСЬ МЫ ОТ СКВЕРНЫ И СТАЛИ ЧИЩЕ! И НЕТ ТЕПЕРЬ НАМ СТРАХА НИ ПЕРЕД СМЕРТЬЮ, НИ ПЕРЕД ИСКУШЕНИЕМ ДИАВОЛОВЫМ. ИБО ПОБЕДИЛИ МЫ ЕГО! ОСТАЛАСЬ ЛИШЬ ОДНА, ЧЬЕ СЕРДЦЕ ГРЕХОВНО, ИБО СОГРЕШИЛА ОНА С ЧЕРНЫМ ДРАКОНОМ И НОСИТ СЫНА ЕГО ПОД СЕРДЕМ СВОИМ! УНИЧТОЖИМ ЖЕ ПОТАСКУХУ! СОЖЖЕМ ЕЁ!
– Сожжём! Сожжём её!
– ПОДНИМЕМ РУКИ К НЕБУ! ВОЗНЕСЁМ МОЛИТВЫ! ПОБЛАГОДАРИМ ГОСПОДА НАШЕГО! К ТЕБЕ ВЗЫВАЕМ, ГОСПОДЬ НАШ! ПРИМИ НАС! ВРУЧИ НАМ КЛЮЧИ ОТ ВРАТ РАЯ! По грязным щекам Хенны текли слезы, превращая её лицо в жуткую маску. Хенна билась в экстазе, а руки её, сжимающие факел, выводили в воздухе причудливые только ей понятные знаки. Толпа качалась в такт её движениям, и ловила каждый звук, и эхом повторяла заветные слова своего идола.
– ХВАЛА ТЕБЕ, ГОСПОДЬ НАШ!
– Хвала тебе Господь наш!
– ХВАЛА ЗА СМЕРТИ ГРЕШНИКОВ И ИСПЫТАНИЯ, КОТОРЫМ ПОДВЕРГ НАС!
– Хвала за смерти грешников и испытания, которым подверг нас!
– ДАРУЙ НАМ РАЙ! И КЛЮЧИ ОТ РАЯ! ЧТОБ МОГЛИ МЫ, ВОЙДЯ В НЕГО ЗАПЕРЕТЬ ВРАТА И НИКОГО НЕ ПУСКАТЬ ТУДА!
– Даруй нам рай! И ключи от рая! Чтоб могли мы, войдя в него запереть врата и никого не пускать туда!
– ВОЗДАЁМ ХВАЛУ!
– Воздаём хвалу!
– ТЕБЕ ОДНОМУ!
– Тебе одному!
– АМИНЬ!
– Аминь.