Зов издалека
Шрифт:
Репортаж занимал две полные страницы. Поскольку драма разыгралась вечером, в прессе было больше фактов и меньше, чем обычно, домыслов и откровенного вранья. Бендруп на пресс-конференции — фото. Винтер не мог удержаться от улыбки — длинноволосый молодой Бендруп с экзотическими бакенбардами. И не он один — чуть не все мужчины на фотографиях, сделанных 3 октября 1972 года, носили причудливые бакенбарды.
На пресс-конференции Бендруп размашисто врал, но там, где необходимо, говорил правду. «Последний козырь береги до конца», — сказал он Винтеру утром.
В этом случае им точно удалось приберечь последний козырь. Вопрос в том, был ли он вообще.
Газетные статьи подчеркивали сумятицу и растерянность, царившие в первые часы после ограбления. Скорее всего репортеры не преувеличивали. Фотографии убитого полицейского, убитого грабителя… «В Дании у прессы другая этика. Или все то же самое? Нет, мы в Швеции все же поосторожнее… Надо будет спросить у Бюлова при случае».
Винтер читал довольно долго, но ничего, способного добавить хоть что-то к уже и без того известным ему фактам, не нашел и перестал крутить ручку диаскопа. От мелькания страниц справа налево слегка затошнило. Причиной тому мог быть, конечно, и застоявшийся воздух в проекторной, но скорее всего именно это мелькание — так бывает, когда сидишь в машине и долго смотришь в боковое стекло, а за окном мелькают, сменяя друг друга, картины окружающего пейзажа.
Он встал и подошел к окну. На светофоре по-прежнему горел красный человечек. Скорее всего этим переходом никто никогда не пользовался — по каким-то причинам он показался городским пешеходам неудобным.
Винтер вернулся к диапроектору и начал медленно просматривать пленки. Как все происходило в те дни? Когда Бригитта и Хелена были еще здесь… Читала ли Бригитта то, что он читает сейчас? Или ее к тому времени уже не было в живых? Он зачем-то пробежал глазами статью, в которой подробно рассказывалось, как все сотрудники газеты в ответ на какое-то предложение сказали «да», а писатель Лейф Пандуро сказал «нет». И опять криминальная хроника… Сейчас стало получше, решил Винтер. Кто-то грабивший автомобилистов на дорогах получил пять лет. Бандит ранил вахтера. Винтер вспомнил рассказы датчан о грабежах, совершенных бандами байкеров.
Машина времени… В 1972 году Дания была крупнейшим в мире экспортером пива. Рисунок: некий футуролог изобразил Ольборг в далеком будущем — в 1990 году. Метрополитен, монорельс, вертолеты как коллективный транспорт. Винтер позавидовал тогдашней вере в светлое будущее. Ему было двенадцать лет, он играл на детской площадке в Хагене.
Сенат осудил бомбежки в Северном Вьетнаме. В 19.50 — шведский стол в «Факеле». Придорожные грядки и клумбы подготовлены к зиме. Блондинка с голой грудью сидит на капоте двенадцатицилиндрового «ягуара» на автомобильной выставке в Париже. И сейчас все то же… семидесятые продолжаются.
Тренер англичан Альф Рэмси не отказался от старых звезд перед отборочными матчами к чемпионату мира. Фотография Бобби Мура. Но тут же и молодежь — Рэй Клеменс и двадцатилетний Кевин Киган с бакенбардами еще почище, чем у Бендрупа.
Пол и Линда Маккартни открыли зоопарк. Студенческие выступления подавлены.
Его затошнило опять, на этот раз сильнее. Он посмотрел на часы — пора закругляться. И начал быстро крутить ролик, отмечая только названия статей и не вникая в содержание. Стоп… в заголовке мелькнул Блокхус. Винтер остановил пленку. Ага… вот оно: в Блокхусе строится большой отель. Он его видел вчера на пустынной площади. На фотографии отеля еще нет, но место он узнал. Корреспондент, должно быть, побывал там в это же время: то же ощущение межсезонья, на снимке ни единой живой души.
И еще одна статейка о Блокхусе — землемерные работы. Нарезают дачные участки по направлению к морю. Картина показалась ему знакомой. Он вгляделся повнимательнее и замер. На фотографии было видно семь или восемь домов на улице Йенс Берентвей. Названия улицы в статье не было, но Винтер узнал третий дом справа. Серая, в пятнах штукатурка, лачуга, а не дом. Снимок мог быть сделан когда угодно в течение этих двадцати пяти лет, но… У него заболела голова. Рядом с лачугой стоит машина, а у дверей маячат две фигуры. То ли вышли из дома, то ли собираются войти. Расстояние метров пятьдесят, черты различить невозможно, но одно совершенно ясно: это взрослый человек и ребенок.
Он поехал в порт, предварительно позвонив Микаэле Польсен.
— Наверняка можно установить, когда сделан снимок.
— Естественно. Я позвоню в редакцию. И найду фотографа, если он, конечно, еще жив.
— У меня большая просьба: попроси специалистов сделать хорошее увеличение и пошли мне.
— Естественно, — повторила Микаэла.
Ветер лохматил волосы. Он стоял на палубе и наблюдал, как и без того небольшая страна Дания становится все меньше и меньше, постепенно исчезая в сером осеннем тумане. Начало смеркаться. Как только они вышли в нейтральные воды, дождь прекратился. Как раз на полпути домой. Винтеру вдруг показалось, что он отсутствовал очень долго, непростительно долго, и он заволновался. Бар был переполнен — его соотечественники со стеклянными глазами продолжали наливаться спиртным. Среди них попадались даже инвалиды в креслах-каталках. Что ж, очень разумно — если хочешь напиться в стельку, лучшего транспорта не найти.
На столах росли терриконы банок и бутылок. Размытые в табачном дыму контуры лиц, нелепые пьяные гримасы напомнили Винтеру картину Босха. Средневековое сборище шутов. Или прокаженных. Он вышел на палубу. Паром прошел Вингу. Снова, как и по дороге в Данию, пролетела стая уток, еле различимых на фоне темнеющего неба. Мгновенно вспыхивали и тут же гасли ослепительные конусы света от маяка. Винтер закурил сигариллу. Навстречу прошло несколько огромных паромов. Почему-то они напомнили ему крепостную стену многоквартирных домов в Норра Бископсгордене с прислушивающимися к космическим сплетням ушами парабол. Он медленно успокаивался.
Винтер вошел в свой кабинет. На стене по-прежнему висели детские рисунки. Он зажег свет и остановился в двух метрах от них.
Дорога в лесу.
Ветряная мельница.
Куда-то идет трамвай.
Он с силой провел рукой по лицу. В привычной последовательности — левая щека, губы, правая щека. Два ощущения от поездки — усталость и возбуждение, странное чувство, похожее на повторяющийся мотив на рисунках — солнце и дождь.
Рингмар постучал в дверь и вошел, не дожидаясь ответа.
— Добро пожаловать домой.
— Спасибо. Как дела?
— По-моему, это я должен задать этот вопрос.
— Что с шофером автобуса?
— Вероятно… вполне вероятно, что он видел именно Йенни.
— Значит, мы можем определить район поиска точнее.
— Не намного. Билльдаль — длинный маршрут. Но… да, конечно.
— Со мной произошла странная история, — сказал Винтер. — В старой газете семьдесят второго года я нашел снимок, а на снимке двое… взрослый и ребенок, и ребенок этот вполне может быть… это может быть Хелена… но я видел на снимке не Хелену, а Йенни. — Он кивнул на рисунки на стене.