Зов издалека
Шрифт:
Озеро… А если они и вправду приплыли на лодке? Прибрежная линия почти десять километров, полно народу. Ночь, конечно, но в такую жару многие выходят подышать. Как можно незаметно приплыть на лодке?
А вдруг кому-нибудь пришло в голову побегать ночью вдоль озера? Истинные джоггеры со временем не считаются… и вообще, никто не знает, что у них в голове.
Выбор места для трупа всегда полон смысла, хотя сам преступник об этом не знает.
Он выбирает и тем самым дает нам нить. Что-то заставило его поехать именно туда. Может, что-то в его
Место. Начнем с места. И прежде всего начну я. Я начну именно с места и поеду туда прямо сейчас, не откладывая.
Он положил конверт со снимками и встал так быстро, что закружилась голова.
«Ортостатический коллапс», — вспомнил он термин, слышанный когда-то от Пии.
Голод прошел, но поесть все равно надо. Он заехал в китайский ресторан на Фолькунгагатан, быстро перекусил и выпил не меньше литра воды.
Сорочки и платья немногочисленных посетителей насквозь промокли от пота. Никто уже не обращал на это внимания.
8
Винтер посмотрел на часы и включил радио. Новости. «У полиции пока нет никаких следов…» Это правда. Кто бы ни сказал эти слова репортеру с «Радио Гетеборг», не погрешил против истины. Никаких следов.
Он поставил климат-контроль на двадцать два градуса. Сейчас нельзя простужаться. Странно, в машине казалось, что на улице прохладно, но стоит открыть дверцу — жар как из доменной печи.
В парке крутилось колесо обозрения. Интересно, сколько лет он уже там не был?
Асфальт размяк, из-за колеблющегося в воздухе марева он казался мокрым. Размытые контуры встречных машин, почти сливающиеся с дорогой. Направо он заметил щит — температура воздуха тридцать семь градусов, асфальта — сорок девять. Ничего себе.
На подъеме за перекрестком на Каллебеке он увидел на другой стороне дороги двоих полицейских в форме. Один приветливо махал автомобилистам, другой держал видеокамеру.
Миновав их, Винтер посмотрел в зеркало. Камера была направлена в его сторону. Почему? Они же снимали движение на встречной полосе. Но парень зачем-то повернулся ему вслед. Или не ему, а кому-то другому, но повернулся. Значит, он попал в видеозапись, и не только он, а все ехавшие с ним в одном направлении, хотя дорожных полицейских интересовало встречное движение.
На перекрестке Винтер свернул к озеру и двинулся по буросской дороге. Из-за жары народу почти не было — пустые газоны, пустые парковки.
Он собрался уже остановиться у места находки, но решил сначала проехать по старой дороге и повернул под виадук. На поле паслись лошади. Скаковые, сразу видно. Миновав пару больших хуторов, он заехал на парковку, вышел и закурил «Корпс», присев на горячий капот.
Из головы не выходил полицейский с камерой. Может быть… Совсем недавно кто-то говорил, что дорожная служба патрулирует и ночью. С камерами ночного видения. Он даже получал какую-то рассылку на этот счет. А ранним утром?..
Где они были ночью? Интересно, эти тесты проводятся везде или только в восточной
Если бы съемки велись в последние двадцать четыре часа, дорожники сами бы ему позвонили. Будь этот мир немного получше, они связались бы с ним. Но мир такой, какой есть, и в реальности пройдут дни, а то и недели, пока у них хватит сообразительности сложить два и два. Ошибки, недопонимание и халатность, допущенные в первые часы следствия, очень трудно исправить потом. А они случаются, эти ошибки, и довольно часто. Полицейские тоже люди.
Реорганизация в девяносто пятом еще добавила неразберихи. Полицейские стали рассуждать, как звери: это мой ревир, а это твой. Я в твой не суюсь, и ты в мой не суйся.
Он достал из машины телефон и позвонил в отдел дорожной полиции. Представился и попросил соединить с комиссаром.
— Вальтер занят.
— Как долго он будет занят?
Винтер почти увидел небрежное пожатие плеч.
— Я спросил: как долго он будет занят?
— А кто вы, я не понял?
— Комиссар Эрик Винтер. Исполняющий обязанности начальника следственного отдела.
— А ни с кем другим не хотите поговорить?
— Я уже сказал, с кем хочу поговорить.
— Вальтер заня…
— Следствие по убийству! Немедленно пригласи Вальтера Кронвалля!
— О’кей, о’кей, подождите…
Прямо над ним пролетел самолет, заходя на посадку на Ландветтер, совершенно беззвучно, словно паря на фоне блекло-голубого, выцветшего от жары неба. Звук двигателей он услышал, только когда самолет почти скрылся за горизонтом. А это что… косуля? Нет, скорее всего олень. В сотне метров от него, почти не заметный на фоне бурой выгоревшей травы. Зверь прянул в сторону, но Винтеру так и не удалось различить его контуры. Так, дуновение ветерка, не более того.
Он впервые заметил, что кузнечики стрекочут в определенном ритме. Стрекот нарастает, ослабевает, нарастает, ослабевает… Откуда у них чувство ритма, к тому же коллективное? Сигарилла давно погасла.
— Кронвалль слушает.
— Эрик Винтер.
— Я был занят.
— Ты и сейчас занят.
— Что?
— Ты занят разговором со мной, Вальтер. Мне нужно знать, стояли ли у вас этой ночью камеры наблюдения на буросском шоссе. Ночью и ранним утром, еще до рассвета. Темно было…
— Скоростной контроль?
— Тебе лучше знать.
— А в чем дело?
— Ты что, ничего не слышал про убийство? Задушили женщину…
— Да-да, я слышал… Хотя внутренняя коммуникация у нас, сам знаешь…
Он замолчал. Наверное, листал рапорты.
Винтер ждал продолжения. Пот начал щипать глаза, он залез в машину и вытер лоб тыльной стороной ладони.
— Значит… снимали ли мы поблизости… когда темно-темно… когда темнее темного… э-э-э… Может, и снимали. Вообще у нас такого оборудования нет, но иногда берем напрокат у вертолетчиков… Тестировали. Тестирование оборудования — важная… ух, какая важная часть нашей неусыпной… Пока ничего нет. Надо спросить подотдел в Херланде.