Зов издалека
Шрифт:
— Ну.
— Кто вам звонил?
— Она. Мы потом встретились… в том же кафе.
— Она сама вам позвонила?
— Да.
— Где вы были?
— Где я был? Ясное дело, дома. У меня мобильника нету.
— Вы были один дома?
— Когда? Когда она звонила? Да… может, братан вышел… не помню.
— Что она вам сказала?
— Что у нее есть предложение, что я могу подзарабо… да я уже сто раз повторял.
— Что вы повторяли?
— Повторял сто раз, что она мне сказала… только в другом месте. Не на парковке. В кафешке.
— В какой?
— В «Пабе Джекки».
— Разве это кафе?
— Для меня — кафе. Я там только кофе пью. Пиво там стоит — глаза на лоб вылезут. И потом, я завязал.
— Кто предложил встретиться в пабе?
— Я и предложил.
— Вы уверены?
— Не знаю… а может, она. Только… перерыв нельзя сделать?.. Я устал от всей этой тягомоти…
— Скоро сделаем перерыв, — сказал Винтер. — Только вспомните точно, кто предложил встретиться в пабе.
— Она.
— Она предложила встретиться в пабе?
— Да.
— Почему она хотела с вами встретиться?
— Неохота опять повторять.
— И с чего она начала разговор?
— Да что я, помню, что ли? Начала и начала…
— Как ее зовут?
— Понятия не имею. Это я тоже говорил, еще в начале. Никогда ее раньше не видел.
— Вы с ней знакомы.
— Ничего подобного.
— Почему тогда она позвонила именно вам?
— Откуда мне знать…
— Мало похоже на правду… Женщина звонит совершенно незнакомому человеку и просит об услуге.
— Откуда мне знать, почему она меня выбрала?
— Вы говорили, что охотно оказываете людям услуги.
— Я так сказал? Ну да, наверное, поэтому…
— То есть вы известны как человек, всегда готовый услужить?
— Я-то откуда знаю, чем я там известен? Но… да, может, поэтому. От кого-то услышала, что я отзывчивый парень, и позвонила.
— От кого она могла это слышать?
— Что?
— Что вы отзывчивый парень.
— Да от всех. Сто человек, не меньше.
— Сосчитайте их. — Винтер достал из пиджака блокнотик и тупой карандаш.
— Вы не в своем… Мне надо на горшок.
— Скоро пойдете.
— Мне надо срочно. Вы не понимаете… если через минуту не поссу, вам здесь станет скучно.
— Как ее зовут?
— Да не знаю! Можете продолжить допрос в сортире, если хотите, но мне надо…
— Имя.
— Да не знаю я, хрен ты…
— Кто посоветовал ей обратиться к вам?
Якобссон молча привстал, и они увидели, как на брюках его расплывается темное пятно. Ему и в самом деле требовалось в туалет… может, это были единственные правдивые слова за все время допроса.
40
Рингмар внимательно читал протокол допроса Якобссона. Он был очень серьезен, понимая, какое значение для следствия имеют результаты этого допроса. Они подошли совсем близко. Так бывает, когда ищешь что-то по запаху.
— Думаю, он не осознает, во что вляпался, — сказал Рингмар.
— Он тертый калач.
— Не настолько тертый. Не для таких дел. Мелкий уголовник.
— Мелкие уголовники быстро впадают в панику.
— Вообще-то да… Но нет. Что-то не склеивается.
— Меллерстрём устанавливает круг его знакомств.
— Должно быть, не маленький…
— Не такой большой, как можно было бы ожидать.
— Это как посмотреть… Ты, например, знал, что он был байкером?
— Да, — сказал Винтер. — Но в это трудно поверить.
— Состоял в банде байкеров. Какой-то местный вариант «Ангелов Ада». Но даже те, похоже, от него избавились.
— Знаешь, мне все время чудится какой-то грохот, — сказал Винтер.
— Какой еще грохот…
— Так… ничего. Как будто собирается гроза. Гром с небес.
Рингмар посмотрел на своего молодого начальника. У Винтера под глазами появились темные круги, словно у индейца в боевой раскраске. Волосы отросли до плеч.
— Может, я все и напридумывал, — произнес Винтер. — Возможно, Якобссон всего-навсего невинный наблюдатель.
— Невинный курьер, — поправил Рингмар. — Но невинных курьеров в таких делах не бывает.
— Расстреляем?
— Я не против… только пусть сначала Коэн его немного помучает.
Винтер пролистал распечатку допроса. В письменном виде все эти вопросы и ответы его почему-то раздражали. В последние два или три года у него постоянно появлялось это чувство. Словно бы все, что говорилось, всего лишь фикция, имеющая весьма отдаленное отношение к реальности. А до самой реальности не доберешься. Допрос — это игра, и обе стороны понимают это. Еще точнее — военная игра, и в ней нет даже следа истины, до которой пытается добраться один из воюющих — до тех пор, пока он не измотает соперника настолько, что занавес лжи на мгновение падает, открывая совершенное зло — иногда только краешек, иногда чуть больше, но всегда коротко. Проглянет — и тут же спрячется в тумане измышлений и полуправды.
Слова… и голоса, похожие на ветер, доносящий откуда-то из неизвестного мрака зловоние разрушения. Голоса — ветер, порой штормовой, а слова — камни, которые шторм срывает со своих мест. Можно зажмуриться и услышать шум бури. Или, если не увернуться, получить по макушке камнем.
— Он говорит, женщине могло быть и сорок, и двадцать пять.
— Из-за темных очков, вероятно. Если они на ней были. И если она вообще существовала.
— Ничего необычного в таких делах нет… — задумчиво сказал Винтер. — Кому-то вроде Якобссона кто-то поручает выполнить задание, которое он, в свою очередь, получил от третьего лица, а тот… Тут мы через два или три колена подбираемся к источнику. Тому поручил убийца.