Зов издалека
Шрифт:
— Но помню, что ее видели. А когда мы… датчане, то есть… начали раскручивать это дело, выяснилось, что ее видели и до этого. За несколько дней…
— А как вы связали Бригитту Делльмар с ограблением? — спросил Винтер. — Только из-за ребенка?
— Отчасти да. Это было решающим. Но мы поступили традиционно — как только из Дании пришел сигнал, начали ворошить наших местных знаменитостей. А она тоже числилась в списке… не в начале, конечно, не самая отпетая, но все же. А тут запрос из Сальгренска…
— А вы уже знали, что при ограблении видели ребенка?
— Конечно. В рапорте все было, но… главное, когда девчушку объявили в розыск, ее опознали соседи. Дочка Бригитты Делльмар.
— Понятно, — кивнул Рингмар.
— Конечно, чтобы связать ее с ограблением, потребовалось какое-то время… фотографии, свидетели…
— Естественно, — опять покивал Рингмар.
— А она исчезла. Бригитта то есть… Свои же убили.
— Что? — Рингмар побледнел.
— Убили, говорю. Или запугали до полусмерти. Есть еще вариант — умерла от ран, полученных при ограблении. Вполне могла быть ранена.
— А почему полиция так быстро оказалась на месте? — спросил Винтер.
— Почему? А вот почему… Что-то там случилось с системой охраны, которая вдруг сработала еще до того, как все разыгралось всерьез. Довольно странная история… короткое замыкание или кто-то из служащих… не могу сейчас сказать, какая-то техническая примочка. Это вы лучше у датчан спросите. Как бы там ни было, патруль прибыл в самом начале представления, а все остальное — история. Довольно поганая, между нами, девочками, история.
— Ты хочешь сказать, что ее могли убить партнеры по ограблению?
— А почему бы и нет? Двое ушли, она с ними. При деньгах, как вы понимаете, по-моему, семь или восемь миллионов… Потом подбросили ребенка… какие-то границы даже у них есть. Не знаю… Знаю только, что она не сама пришла. У вашей же, новой… как ее… Хелены… тоже был ребенок?
Рингмар кивнул.
— Это же как раз то время, когда байкеры, те, что покруче, начали всерьез метить ревиры. Точно, конечно, не скажу, но ставлю две бутылки аквавита, что за всей историей стояли байкеры.
— Я читал в газетах, — сказал Винтер.
— А эта женщина, Делльмар… Мы же пытались как-то понять ее жизнь, и выяснилось, что она вовсю флиртовала с местными байкерами. Может, вполне невинно. А может, и не вполне.
Рингмар снова кивнул.
— Но напрямую связать ее с ограблением не удавалось. Потом датчане занимались тем же самым, но она исчезла. А затем в Лимфьордене или где-то там, черт его разберет, всплывает труп одного из байкеров, и банковская кассирша его опознает — вот же он! Это он нас ограбил!
— Ну у тебя и память, Свен! — восхитился Рингмар.
— Это у меня в ноге циркуляция подгуляла, — усмехнулся Свен-Андерс. — В голове пока циркулирует. А потом… чем дальше, тем больше вспоминается.
— Но и против него не набралось улик?
— По-моему, нет. Но все и так знали. Он датчанин, после ограбления исчез, а тут… всплыл. В буквальном смысле. Как дохлая рыба.
— А дальше?
— Что — дальше… Дальше ребенок попадает в Гетеборг, и у нас появляются вполне обоснованные подозрения, что эта девочка тоже там побывала… То есть имелись все основания с ней поговорить… Мы и попробовали.
— Мы читали протокол, — вставил Винтер.
— Значит, знаете, как все было. Она сначала вообще ничего не говорила. Молчала. Видно, что-то ее мучило… Но вам лучше побеседовать с психиатром. Кто-то из них присутствовал тогда на допросе… Вы встречались с ним?
— Пока нет, — сказал Винтер.
— Жуткое дело… Я, значит, говорил с этой малявкой, а через двадцать пять лет ее убили.
— А что ты можешь сказать о допросе?
— А что сказать? Она была напугана… Нет, это не то слово. Спрашивала о матери, довольно бессвязно рассказывала что-то о машине… как они меняли машину… и все совпадало. К тому времени последовательность событий была установлена.
Борг вытянул левую ногу и начал массировать голень. Минуту или полторы он со страдальческой миной занимался массажем. Солнце зашло за тучу, и конусы серебристой пыли исчезли.
— Да вы же все читали, — сказал он, как будто и не прерывался на массаж. — Она, помню, пыталась рассказать, что была в каком-то доме… или в какой-то «особой» комнате… возможно, в подвале. Датчане говорили про дачный коттедж, где они скрывались. Где-то в Блокхусе.
— Они? — переспросил Винтер. — Грабители?
— А о ком мы говорим? Мы и говорим о грабителях. Они жили в каком-то коттедже и готовились. Планировали. — Борг посмотрел на Винтера и снова начал массировать ногу. — Там они скорее всего и укрылись после нападения. Те, кто остался в живых. Но недолго… Может, и ребенок там был. Может, и мать. Кто теперь скажет?
— Все равно, вы здорово поработали, — заметил Рингмар.
— Знаешь, такая история… В башке все путается. А у некоторых и на башке. — Он покосился на Винтера. — Но как было, так было. Кто идет на преступление, обычно платит дорого.
— Ребенку тоже пришлось платить.
— На то и преступление… Некоторые расплачиваются всю жизнь.
— А еще есть какие-нибудь идеи? — спросил Рингмар.
— Какие могут быть идеи?
— Не знаю… Все, что может нам помочь… Ты и так нам очень помог. — Рингмар поспешил подсластить неудачное выражение: не дай Бог, Борг подумает, что мы умаляем его помощь.
— Вы и сами можете все прочитать… Но я бы на вашем месте поговорил еще раз с датчанами.