Зов издалека
Шрифт:
Еще того чище.
«А когда сознание возвращается, человек может оказаться в другом времени и в другом месте, не понимая, как туда попал».
Раздвоение личности. Другое место и другое время.
Возможно ли это? Может, нечто подобное и произошло с Хеленой? И если это так… кто позаботился о ее ребенке?
Может, кто-то вручил ей ключи от прошлого? Ключи, к которым ни под каким видом не следовало прикасаться?
Вдруг его поразила мысль, что они даже не подумали точно установить время исчезновения дочери… Йенни. Никто не знал, когда мать и дочь виделись… последний раз. А вдруг ребенок исчез еще раньше? И если это так, тогда следующий вопрос: знала ли Хелена, где находится девочка? А если она была в помрачении сознания довольно долго? Как это может быть?
Поговорить еще раз с Эстер Бергман, записал он в блокноте.
Он встал, подошел к книжной полке и взял книгу — «Чувственные и мнемонические аспекты тяжелых преступлений».
«В голове у нее то и дело звучали голоса. Иногда голоса были совершенно ясными и призывали совершить тот или иной поступок, но чаще они составляли фон — она слышала, как что-то произносят, даже спорят между собой, но слов различить не могла».
Хальдерс зашел в ванную и посмотрел в зеркало. Волосы на висках начали отрастать. В выходные он сходит к парикмахеру и опять побреется наголо.
Он прижал пальцем кожу под левым глазом и оттянул в сторону. Отпустил палец — кожа вернулась на место, но не сразу. «Начинаю стареть».
Он собирался принять ванну. Но сейчас это почему-то представлялось непосильным трудом. Можно было бы сходить в кабачок, поесть и выпить пару пива, но идти довольно далеко. Готовить еду… об этом и речи быть не может.
О, дьявол, подумал он. Мне неохота даже пойти в спальню и лечь.
Может, позвонить кому-нибудь? Он мысленно перебрал людей, с которыми ему хотелось бы поговорить. Разве что Анете…
Постоял у окна. С клена скоро упадут последние листья. От этой мысли стало еще более тошно.
Поговорить бы с кем-то… Не слишком ли многого захотел? И зачем? У меня есть работа.
Он пошел в кухню и достал из холодильника бутылку пива.
Сел на диван с пультом дистанционного управления, но кнопку так и не нажал.
— Якобссона больше задерживать нельзя, — сказал Рингмар.
— Да, я понимаю… Черт, еще и это.
— В конце концов, он всего лишь выполнил чью-то просьбу — внес плату за квартиру.
— Надо за ним понаблюдать.
— Отсюда он прямой дорогой двинет в «Системет» [27] и исчезнет на пару недель.
— Но второй подпадает под статью. Незаконное хранение и использование огнестрельного оружия.
— Отлично. — Биргерссон хлопнул ладонью по столу. — Буландер?
— Да… Он молчит, конечно, — сказал Винтер. — Но он там был.
— Я так и не пойму причин… Разве что одна из этих идиотских демонстраций силы.
27
Сокращенное название компании «Систембулагет», имеющей в Швеции монополию на продажу спиртных напитков.
— Скорее всего так и есть.
— Или напоминание… что, впрочем, одно и то же. В результате мы чуть не потеряли одного из наших лучших сотрудников.
— В том-то и дело…
— И в Сконе опять неспокойно. — Биргерссон обвел взглядом присутствующих. — Эти сукины дети что-то там затевают… Жутковатая, должен признаться, банда. Смотри, как они обходятся со своими. Тотальный, жесткий контроль.
— Да уж… контроль.
— Диктатура. И по форме, и по содержанию. Как секта в преисподней.
— Они так и называются. «Ангелы Ада»… В Дании вроде стало поспокойнее.
— Кстати, о Дании. Я говорил с Велльманом. Можешь ехать.
— Как только дочитаю их материалы.
— А ты знаешь кого-нибудь в Ольборге?
— Наших коллег? Нет… а ты?
— Теперь уже тоже нет… — Биргерссон помолчал. — А что скажешь насчет этих психологических экзерсисов? Насчет того, что якобы может случиться с девочкой, когда она повзрослеет?
— Пока ничего не скажу… И не говори «экзерсисы». Ненавижу это слово… особенно если…
Винтер не закончил фразу. Все было понятно и так.
Винтер пошел к Бейеру выпить кофе в их новой, красивой столовой. Они были одни, отчего комната выглядела вдвое больше.
— Теперь надо с чем-то сравнить, — сказал Бейер. — Мы зафиксировали множество отпечатков в квартире… и они не мамины и не дочкины.
— До них там тоже жили люди.
— Вот именно…
— Но мог кто-то и зайти…
— Не согласуется с твоей теорией, — улыбнулся Бейер. — Кто заходит к одиноким людям? Тогда они уже не одинокие…
У Хальдерса было одновременно злое и довольное лицо.
— Одну из версий можем вычеркнуть.
— Слушаю.
— Знак на дереве. Как я и думал… Какой-то сопляк намалевал.
— Сопляк?
— Эти пацаны… Я их все же заставил вспомнить, кому они одалживали лодку… даже не одалживали, а давали напрокат. Список довольно длинный…
— Ну?
— Мы прошлись по этому списку и в самом конце нашли ответ. Ты не объяснишь, почему правильный ответ всегда находится в самом конце? Может, и начинать стоит с конца?
— Этим мы и занимаемся.
— О’кей, о’кей… Короче, двое пацанов, еще моложе этих. Они брали лодку, и они же намалевали знак на дереве.
— Сами пришли и рассказали?
— Я же говорю — мы прошли весь список. Со всеми побеседовали. А этот… ну, один из этих двоих… по телефону звучал как-то странно. Я поехал туда и нашел его в школе. Он как раз был не в классе. Окно, говорит. Интересно, есть ли у них по нынешним временам еще что-то или только одни окна?
— И он сознался?