Зов предков. Истинная для генерала
Шрифт:
— Ты посмотри на себя! Воешь как баба! Аж смотреть тошно!
Лезвие блеснуло в солнечных лучах, и тут же широкой дугой рассек воздух и шею мужчины. Голова мужчины отскочила в нашу с Тераси сторону. Девушка прикрыла рот рукой, затаив дыхание, когда голова с взлохмаченными волосами остановилась у наших ног. Рот застыл в немом крике, а в глазах еле просматривались зрачки, которые пугающе закатились. Из тела же неизвестного до сих пор пульсировала густая голубая кровь.
Да… Зрелище не из приятных.
Я не могла сглотнуть, образовавшийся в горле ком, когда столкнулась с дьявольским ликом
— Ты что, сука, хочешь, чтобы тебе глаза выкололи!? — Ядовито взревел мужчина. — Уберись здесь! Сейчас же!
Тело тряслось от злобы и презрения, потому до боли сжала свои кулаки, вонзив ногти в мягкие ткани ладони, приводя таким образом свои мысли в порядок. Я медленно присела на присядки, и взяла двумя руками голову, словно арбуз, а затем развернулась и покинула сцену.
— Ишь какая послушная сучка! — Послышалось вслед.
Ком всё ярче ощущался в горле. Кислота подходила к горлу от вида отрезанной головы в руках.
Публика позади дико заорала, предвещая начало боя. Но в ушах стучал пульс отдаляя, от звуков толпы. Какой-то ехидный паренёк указал мне путь, где сбрасывают мёртвые тела. Гнусные голубые глаза пробежали по телу, и задержались на выпуклости моей груди, вызывая гадкую похотливую улыбку на его лице. Поэтому быстрым шагом миновала путь до ямы, избегая пренеприятного общества.
Ужас сковал все движения, когда нашла своим взглядом глубокую объёмную рытвину, с замороженными в ней хладными с неестественно вывернутых позах телами. Мёртвых выбрасывали, словно мусор, одно на другое. Их не захороняют и даже не сжигают, как это обычно положено в нашем мире… Чудовищно… Они обречены на такую жестокую жизнь и такую же жестокую смерть. Верхние тела были припорошены снегом, некоторые из них лежали лицами вверх, у которых брови и ресницы усеяны инеем, а пустые ледяные глаза устремлены вверх, к небу. Мертвенно синие губы были открыты, в молчаливом крике, как у неизвестного мужчины, чью голову я держала в руках.
Ни одна из смертей не оказалась спокойной, и я это знала наверняка. Для этого места это было бы чудом. Мне не хотелось бросать голову, ведь это был живой мужчина всего пару минут назад. Я колебалась, продолжая держать её над глубокой ямой, когда грубые руки ухватили моё тело в тиски. Из-за чего панический крик вырвался из моих уст, а голова мужчины полетела вниз к остальным мёртвым телам. Крепкие сильные руки подняли меня словно пушинку, и я заверещала, брыкаясь:
— Отпусти меня!
— Кричи сколько влезет! Толпа громче тебя! — Ехидно прошипел мужчина, посмеиваясь в конце. — Мне всё равно, что тебя заклеймили!
Ноги метались в воздухе, а руки ухватились за цепкие мужские руки, сжимающие грудь. Каким-то чудом ногой ударила мужчину между ног. Из-за чего крепкая хватка сразу же исчезла, но моё тело падало вовсе не на землю, а в чистилище мёртвых тел.
Я больно и тяжело приземлилась на затверделые морозом останки. поэтому руки и ноги упёрлись в трупы.
Богиня… Богиня… Богиня… Богиня…
Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох. Выдох. Вдох.
Глаза снова и снова встречались с мёртвыми взорами мужчин, женщин и детей.
Богиня… Дети…
Дыхание становилось всё быстрее и быстрее. Я не хотела касаться никого из них, но это никак не выходило. Ведь мертвецы находились повсюду. Я не могла встать, постоянно падала и спотыкалась из-за неровной поверхности тел. Наконец встав устойчивей на ноги, потянулась вверх, но дотянуться до вершины ямы не вышло. Так как она слишком глубокая, а я слишком низкая.
Мерзкий ублюдок заплатит за всё!
— Что такое? Не выходит?! — Ехидничал моложавый парень.
Я насупилась, и приготовилась полоснуть его магией, пока никто не видит, но внезапно вокруг шеи мужчины сомкнулась рука. Над ним возвышалась гораздо большая и крепкая фигура.
— Зря ты к ней прикоснулся! — Прорычал низким голосом мужчина, вырывая гортань парню.
Насильник даже не успел издать и звука. С шеи фонтаном полоснула багряного цвета кровь, прямо мне на лицо и одежду. Ошарашенные глаза парня замерли в ужасе, а его тело упало прямо в яму. Из-за чего пришлось прижаться к промёрзлой земляной стене, чтобы оно не задело меня.
Дайан возвышался на том месте, где стоял глумливый паренёк. Уже мёртвый паренёк. Лицо которого больше не расплывётся в плутоватой мерзкой улыбке, а глаза радостно не сверкнут, заприметив очередную жертву.
Глаза и лицо Дайана источали первобытную ярость. Мужчина тяжело дышал, быстро поднимая свою грудь, словно прежде долго бежал. А вся его одежда была покрыта голубой и багряной кровью.
— Берись за руку! — Прорычал мужчина, опускаясь на колени у края ямы, подавая мне руку.
Крепкая сильная хватка тут же вернула моё тело на поверхность. Поэтому сразу упала к своему спасителю в объятия. Мужчина шептал мне на ухо слова утешения, а его рука ласкающе приглаживала волосы.
Сзади нас послышались хлопки. Это был Ал со своей сворой. Сам он криво улыбался, громко хлопая в ладони.
— Как романтично! — Язвительно подметил предводитель. — Может повторим? — Дайан зарычал, отчего сильнее сжала руку мужчины, в надежде приручить дикого зверя, затаившегося в глубине его души. — Шучу-шучу! Представление было что надо! Самое быстрое в истории! Мы все даже насладиться толком не успели! — На что толпа сзади мужчины одобрительно взревела. — Будешь моим личным защитником! Сегодня отдыхай так уж и быть! А завтра за работу! — Ал обернулся, и толпа разошлась, пропуская своего командира.
Дайан взял моё лицо в свои руки, рассматривая своими горячими звериным взглядом.
Со мной будет всё в порядке… Но с ним?!
Ему приходится ежедневно беспощадно убивать. Не то чтобы здешние септентрийцы не заслуживали смерти… Но меня терзали смутные сомнения.
Что будет с тем, кто долго всматривается в бездну?
Я хотела как можно скорее выполнить нашу задачу и уйти прочь. Но успеем ли мы это сделать, до того, как Дайан безвозвратно изменится?
Нынешнее время
На протяжении всего месяца, мужчина засыпал в моих объятиях. Я желала, чтобы он ни на секунду не забывал: кто он. Каждую ночь мы испивали друг друга. Нам обоим требовалось забыться, хоть на секунду, и у нас это получалось. Но только ночью. Утром нам приходилось возвращаться в жестокую реальность. Ночь — это единственное время, когда мы оба были в своём крохотном мире, наслаждаясь друг другом. А день являлся нашим собственным адом.