Зов Предков
Шрифт:
В общем, ощущение было, прямо скажем, не из приятных. Когда я проходил по широкому главному «проспекту» некрополя, а потом и по боковым «улицам», я не мог отделаться от ощущения, что за мной – наблюдают… Такое чувство бывает, когда идешь по улице, заполненной народом, в чем-то, что привлекает внимание. Пусть тебе никто и ничего не скажет, но ты всей кожей будешь чувствовать на себе чужие взгляды. Примерно то же самое ощущал я здесь. Сначала я было пытался отвлечься от этого неприятного чувства, подумать о чем-нибудь другом. Но очень скоро поймал себя на том, что украдкой озираюсь по сторонам в поисках источников взглядов.
Да уж, такого странного кладбища за всю свою жизнь я не видел никогда! Впрочем,
Чем дальше я шел, тем это ощущение становилось все сильнее, а шелест опавшей листвы от слабого ветерка легко превратился моим возбужденным воображением в чей-то тихий шепот. Некоторое время я размышлял над тем, почему этот шепот мне так знаком… И, наконец, вспомнил! Этот шепот-шелест напоминал голос той черноволосой безликой незнакомки из моего вчерашнего кошмара! Шепот-шуршание, шепот-шелест – тихий, но резко и властно врезающийся в самые бездонные глубины сознания, вползающий туда, как змея в нору, чтобы остаться там навсегда.
Наконец, переживание стало попросту невыносимым. Я остановился, присел на лавочку возле роскошного мраморного памятника, чтобы передохнуть. На нем был выгравирован портрет какой-то совсем юной девушки. Я взглянул на неё мельком и постарался тут же отвести взгляд. Я никогда не любил надгробные фотографии. Наверное, потому, что фотографии были изображениями живых людей. Когда смотришь на такой портрет, создается впечатление, что человек этот до сих пор жив, смотрит на тебя, улыбается тебе, тогда как на самом деле ты сидишь у его могилы и кости его давно сгнили. Внезапно я понял, откуда у меня возникло ощущение, что на меня смотрят множество глаз, и рассмеялся. Огромное количество портретов умерших на памятниках – детей и стариков, бабушек и девушек, мужчин и женщин – вот разгадка моих навязчивых ощущений!
«Это просто стресс – не более того», облегченно подумал я и двинулся дальше.
Впрочем, по закону прогрессирования галлюцинаций, к первым двум ощущениям – взгляд, шепот - добавилось третье. Мне показалось, что я ощущаю, каким-то непонятным образом, само Присутствие их рядом со мной. Скажем, когда идешь по улице и видишь раздавленного жука, такого ощущения не возникает. Он остается за гранью твоего сознания. Но когда, например, находишься в доме, где в соседней комнате спит человек, его присутствие ощутимо, даже если он при этом спит глубоко и никак не проявляет своей жизненной активности. Вот и тогда у меня появилось ощущение, что я чувствую каждой клеточкой своего тела, каждой порой своей кожи незримое присутствие здесь и сейчас тысяч и тысяч людей. Как будто хожу я не кладбищу, а по огромной спальной комнате, в которой присутствуют, но пока никак себя не проявляют тысячи тысяч глубоко спящих людей…
Нет, не спящих, нет! Но, хотя и лежащих без движения, но думающих, чувствующих и даже переговаривающихся мысленно между собой субъектов, видящих меня через закрытые веки, через глаза на фотографиях могильных памятников, слышащих меня через поры почвы… И только и ждущих своего часа, когда они смогут освободиться от тесных могильных оков!
От этой странной иллюзии меня бросило в жар, а потом в холод, я почувствовал мокроту подмышками, на шее и лбу. На секунду прикрыл глаза, и…
Как воочию увидел себя со стороны, увидел толщу почвы под моими ногами и под гранитными памятниками, а под ней – сотни и сотни гробов, внутри которых отчетливо различил лежащих покойников…
Но удивительно странных покойников! Я не увидел ни мужчин в черных костюмах, ни женщин – в строгих платьях. Но нечто, что мне трудно описать. В глубине земли, в черных могилах располагались кости странных существ. Разных… существ. Удлиненные черепа с выдающейся челюстью, утыканной острыми зубами
Живот мой судорожно сжался от спазмов и я - очнулся.
На одном из «переулков», которые ответвлялись от боковых «улиц» главного «проспекта» некрополя я увидел несколько прямоугольных памятников, объединенных одной оградой. Здесь была похоронена вся семья Серебряковых: отец, мать, двое сыновей и две дочери…
Стальная игла пронзила мне сердце и тут я уже не смог сдержать слез: последняя надежда на то, что моя мать была все ещё жива – рухнула, поскольку среди прочих фотографий я увидел и хорошо знакомое мне лицо…
Стоп! Сердце мое похолодело. Лицо… из сновидения?! Лицо, которое я наяву, в твердом уме и ясной памяти, никогда в жизни не видел?! Лицо… Бред какой-то! Бред! Бред! Я не мог поверить собственным глазам! Я узнавал лицо, которое никогда не видел в реальной жизни, которое видел только во сне… Неужели, это свидетельство того, что все, что происходило тогда, верно?
Нет, конечно же, нет… Лицо матери я мог запомнить в младенческом возрасте, память была запрятана в самых глубинах моего подсознания, а потом, под воздействием внутренних переживаний, «всплыть» на поверхность в причудливом, фантастическом образе сна. Отрезвляющий голос моего разума привел меня в чувство. После чего освободившееся место вновь заполнила тяжелая тоска.
Я перешагнул через ограду и сел на лавку как раз напротив памятника матери и долго смотрел на её лицо. Какое-то чудо, что на памятник попала именно та фотография из фотоателье, которая, если верить сну, была сделана по заказу моего отца, когда они только встретились! Я вновь, но теперь уже своими собственными глазами, наяву, мог увидеть родной сердцу облик, теперь уже представший передо мною без всяких «мутных» искажений. Тонкие черты миниатюрного лица, высокий умный лоб, аккуратненький носик «картошкой», веснушки, светлые волосы цвета спелой ржи, заплетенные синими лентами в две тоненькие косички, загадочная улыбка на губах, очаровательные ямочки на щечках, миниатюрно тонкая шея и худенькие плечи. Бросив общий взгляд на портрет, я как-то совершенно непреднамеренно не посмотрел в её глаза, словно избегал этого специально.
Бегло осмотрел памятники её родителей, братьев и сестер. Опять бросилось в глаза кардинальное различие во внешности между ними. Смуглые лица, черные жесткие волосы, темно-карие, почти черные глаза, пухлые губы и немного приплюснутые носы – нельзя было найти больших антиподов для неё!
Наконец, мой взгляд скользнул ниже, к основанию памятников…
Стоп! Меня опять прошиб холодный пот, а слезящиеся глаза мои разом высохли. Я так увлекся рассмотрением портретов, особенно матери, что совершенно не обратил на это внимания. Под всеми памятниками лежали букеты ещё свежих бледных цветов! Я осмотрел их внимательнее: лесные лилии! Откуда? Поздней осенью? Но, самое главное, кто? Кто мог здесь оставить лилии?! Родственники? Впрочем, возможно, да, ведь я почти не знаю эту ветвь своего генеалогического древа, да и, насколько мне известно, у меня точно есть живая тетя и двоюродная сестра по материнской линии…