Зов свободы
Шрифт:
Разобравшись наконец с лошадьми, черноногие поспешно отступали вниз по склону.
Шошоны, потрясая оружием, издали победный клич.
— Мы это сделали! — ликовал Шекспир.
Мрачно кивнув, Нат осмотрел поле битвы. Он насчитал пятнадцать лежащих на земле тел черноногих, это означало, что в живых осталось еще шестнадцать. Неплохо, Нат отыскал взглядом шошона, которого убили на его глазах, и заметил еще одного, распростертого на земле со стрелой в груди. Стало быть, их осталось только девять, включая Шекспира и его самого.
— Однако ты не выглядишь счастливым, — заметил старый охотник.
— Они все еще превосходят нас числом.
— Да, но мы преподали им хороший урок! Они явно передумали снимать с нас скальпы.
— Ты действительно веришь в это?
— Нет, но человек всегда надеется на лучшее.
— Я так и не видел Бешеного Пса, — заметил Нат, перезаряжая оружие.
— Я отыскал этого сукина сына в общей куче, но не смог прицелиться, — посетовал Шекспир.
— Думаешь, он скрылся?
— Давай-ка проверим, — предложил траппер. — Но сначала…
Он взял рог с порохом и перезарядил карабин.
По крайней мере половина поверженных черноногих стонала от боли. Некоторые пытались уползти. Коренастый воин с пронзенной насквозь шеей встал было на колени, но согнулся, закашляв кровью.
— Давай прикончим их всех, — сказал Шекспир.
У шошонов появилась та же идея. Они ходили от тела к телу, втыкая в них ножи.
Нат засунул пистолеты за пояс и поднял карабин. Взглянув на юг в сторону леса, он не заметил никаких следов черноногих.
Один из шошонских воинов наклонился, чтобы прикончить черноногого, который лежал лицом вниз, но тот внезапно вскочил и ударил парня ножом, еще и еще.
«Хоукен» Шекспира рявкнул, и черноногий успокоился навсегда.
Старик подбежал к раненому шошону и опустился на колени, чтобы осмотреть его. Нат тоже подошел.
— Не жилец, — с сожалением заключил Шекспир. «Теперь нас осталось восемь…» — подумал Нат. И тут черноногий, пронзенный стрелой, внезапно вскочил, сжимая в поднятой руке томагавк.
ГЛАВА 17
Нат, возможно, выстрелил бы из «хоукена», который держал на уровне пояса, и, возможно, попал бы в цель с такого близкого расстояния, но между ним и черноногим оказался Шекспир.
Старый охотник как раз поднимался с колен, когда случилось непредвиденное. Он поскользнулся в липкой луже крови и опрокинулся назад.
Нат не успел отступить. Шекспир повалился на него — оба оказались на земле. Прежде чем хоть один из них сумел встать, черноногий коротким, сильным ударом томагавка поразил траппера в грудь. Нат мигом вскочил и, не целясь, выстрелил почти в упор. Черноногий рухнул, а Нат наклонился к Шекспиру:
— Как ты?
Траппер лежал на боку, кровь из рваной раны сочилась на землю. Карабин валялся рядом. Сморщившись, Шекспир покачал головой:
— Жаль. Я должен был остановить его. Лет десять назад он бы ни за что не успел коснуться меня.
— Не разговаривай, — попросил его юноша, вставая на колени. — Позволь мне взглянуть на рану.
— Пустяки, — пробормотал старый охотник.
— Я сам решу, насколько это серьезно, — сказал Нат. Тянущий Лассо и четверо других шошонов собрались вокруг.
— Каркаджу умирает? — спросил высокий шошон.
— Да не умираю я, хлопотун. Царапина, только и всего.
— Не разговаривай, — попросил Нат и взглянул на молодого воина. — Проверьте остальных черноногих. Прикончите всех. Но будьте осторожны. Мы не можем позволить себе потерять еще кого-то.
— Мы осторожно, — пообещал Тянущий Лассо и повернулся, чтобы идти.
— И пусть кто-нибудь присматривает за деревьями, — добавил Нат. — Черноногие могут напасть неожиданно.
— Следим как ястребы, — ответил молодой воин и отошел, жестом приказав другим собраться вокруг него.
— А он молодец, — заметил траппер и сильно закашлялся.
— Когда ты замолчишь? — возмутился Нат и начал расстегивать рубашку.
Шекспир отвел руку в сторону:
— Спасибо большое, но я могу раздеться сам. И не понимаю, что ты так волнуешься из-за царапины. — Скорчившись от боли, он сел.
— Расстегивай рубашку, — приказал Нат.
— Кто это тебя назначил здесь вождем?
— Если не ты, то я сам.
— Ты становишься противным, — проворчал старый охотник, вытаскивая край рубашки из-за пояса и поднимая ее. — Разве ты что-нибудь понимаешь в медицине?
Нат наклонился, чтобы осмотреть рану:
— Однажды, когда был еще подростком, я нашел раненого воробья и пытался вернуть птичку к жизни.
— Пытался?
— Она умерла, — признался Нат и усмехнулся.
— Ничего, научишься, сынок, — ободряюще улыбнулся Шекспир.
Острое лезвие томагавка разрезало рубашку и примерно на дюйм вошло в плоть. Несомненно, слабость черноногого уменьшила силу удара. Если бы воин был в лучшей форме, последствия могли бы оказаться совершенно иными. Хотя кровь продолжала течь, рана не была опасной.
— Будешь жить, — заключил Нат.
— Без тебя знаю.
— Попрошу женщин перевязать рану.
Опустив рубашку, Шекспир воспротивился:
— И не вздумай.
— Или женщина сделает это, или я — разница большая, — возразил Нат.