Зов топи

Зинченко Майя Анатольевна

Следующий вечер принес гостей. К костру вышли две пожилые женщины, одетые в заношенную грязную одежду с чужого плеча. Болезненные, с исцарапанной кожей и блуждающим рассеянным взглядом, они выглядели жалко. Бродяжки признались, что целый день наблюдали за ними издалека, не решаясь приблизиться, уж очень непривычно выглядели незнакомцы. Только услышав имя Нивара, женщины успокоились: вряд ли на земле нашелся бы второй рыжеволосый великан с таким именем.

С удовольствием присоединившись к ужину, гостьи принялись болтать без остановки. Они часто меняли темы разговора, гримасничали и нервно смеялись, громче, чем следовало.

Женщины были старыми подругами, знающими друг друга с детства и выросшими в одном селении. Прошлой осенью, по возвращении из Города их обоих поразила тяжелая болезнь. Времена для семей были непростые, поэтому они не стали возвращаться к родне, а пошли на Черные луга, чтобы достойно встретить конец в глухом уголке болот. Когда они добрались до самого сырого и безлюдного места, что могли отыскать, болезнь внезапно отступила. Подруги провели несколько недель в сердце Черных лугов, но чем дольше дышали спертым, полным разлагающихся испарений воздухом топей, тем лучше себя чувствовали. С наступлением морозов они вернулись домой, но никого уже не застали — вся родня ушла в горы. С тех пор подруги неприкаянно скитались от одного брошенного поселка к другому в поисках пропитания. В конце концов, поселились в башне.

— А знаки на стенах в башне ваша работа? — вдруг спросил Марек.

— Да, это Грета. — Айда нежно обняла внезапно зардевшуюся подругу. — Она видит их во сне.

— Это не просто знаки… — Грета замялась. — Они нас оберегают. Враги из-за них не могут подойти к дому.

— Неужели? — скептически хмыкнула Дана. — А я-то и не знала. Вот бы эти знаки были у меня раньше, я бы ими каждый камень Холодной крепости покрыла.

— Может, я не так остра на язык, как ты, но мои слова под сомнение ставить не надо. Если говорю, что оберегают, значит так и есть! И не дерзи мне, чужачка! Ничего ты о нас не знаешь!

— И давно ты их видишь? — спросил Нивар примирительно.

— С зимы. Засыпаю, а они в моей голове тут как тут. Если не повторю их днем где-нибудь — на земле или камне, то вся изведусь, — пожаловалась Грета с обидой.

— Снятся только знаки? — уточнил Нивар. — А такое не снилось? — он раскрыл ладонь. — Рисунок уже не такой четкий, как прежде, но разобрать можно.

— Ой, — испугалась Грета, встревожено переглянувшись в Айдой. — Это же рыбина!

Подруги притихли, с опаской перешептываясь, и пытливо поглядывая на стража, ожидая объяснений. Молчание затянулось.

— Думаю, это новый знак Хозяина, — нехотя пояснил Нивар. — Сначала на моей руке линии складывались в древо, а потом поменялись в это чудище.

— Сами? — не поверила Айда и удивленно заохала, когда страж подтвердил.

— Эта чудная рыбина говорила со мной во сне, — объяснила Грета, поправляя съехавший с шеи платок. — Приказала идти в это место, чтобы встретить Хозяина. Она и тебя позвала?

— Да. Почему ты решила, что ей можно верить?

— А как иначе? — оторопела Грета. — Она же про Хозяина мне сказала.

— Их тоже позвали? — Айда ткнула пальцем в Марека с Даной. — Что здесь делают чужаки?

— Это наши друзья.

— Неужто даже рыбожор? — она возмущенно сплюнула в сторону островитянина. — Ох, натерпелась наша земля от них!

— Так для чего конкретно рыбина позвала вас? — Ланс вовремя перехватил инициативу, видя, что Нивар готов вспылить.

— Захотела, чтобы мы помогли Хозяину. Вроде и немощные, а еще годимся для кое-чего, — лицо Греты приняло блаженно-глупое выражение. — Хозяин подарил лишние дни жизни, настало возвратить долг. Здесь он, я чувствую. Хочу взглянуть на него.

— Он отдыхает.

— А когда можно будет? На рассвете? — Айда беспокойно подалась вперед и глаза ее лихорадочно заблестели. — Мне нужно его увидеть! — Она вскочила, наступив босой ногой на угли, но даже не поморщилась.

— Пора на покой, — пробубнила Грета, повторно до крови расчесывая царапины. — Если желаешь приударить, — она призывно посмотрела на Нивара, — торопись, пока я горячая. После, — она хихикнула, — поздно будет. Не стесняйся… — Грета словно невзначай оголила плечо и грудь.

Глава стражей нахмурился, переглянувшись с Лансом. Айда бросилась к нему, хватая за руки. С каждой мигом ее поведение становилось все более агрессивным.

— Почему ты скрываешь его?! — закричала она. — Хоть ты и страж, у тебя нет прав на него! Хозяин принадлежит всем!

Женщина не давала ему прохода. Хаотичные тики искривили ее лицо, растрепанные волосы, лезли на глаза. Ее рука потянулась к ножнам на поясе, но Нивар оказался быстрее. Один удар и Айда рухнула как подкошенная. Ее подруга безразличным взглядом скользнула по ее телу и продолжила чесаться.

— Что за безумные старухи! — скривился Нивар. — Марек, у тебя осталась веревка?

— Есть немного.

— Тогда свяжи их обоих.

— С удовольствием. Они меня утомили.

Совместными усилиями Айду в бессознательном состоянии усадили у дерева и привязали к стволу. Грету на всякий случай устроили рядом. Она не сопротивлялась, не была агрессивна, принимая плен как должное.

— Что с ними случилось? — Дана сочувственно накрыла голые ноги Айды ее же накидкой.

— Болезнь ума. — Ланс пожал плечами. — Когда Марек рассказал про знаки, я подумал, что тот, кто их оставил, был не в себе. Мне доводилось видеть такое.

— Когда ты служил палачом?

— А когда ж еще? Трудно остаться в своем уме в королевской темнице.

— Неужели они тоже нужны Рихарду для пропитания? — Дана не скрывала своего неодобрения. — Это гадко.

— Их кровь ничуть не хуже крови Хорсти. Или… — глаза Ланса блеснули, — ты опасаешься, что их безумие перейдет к нему?

— А это возможно?

— Исходя из его же слов, — вставил Марек, — безумнее, чем он есть, ему уже не стать. Как он однажды сказал: «Я позволил себе раствориться в безумии, принял его…»

— Звучит жутковато.

— Если мы с Лансом вдруг услышим зов и дружно перережем себе глотки над колыбелью, тогда начинайте волноваться, — проворчал нахмурившись Нивар. — Я на дозоре, Марек следующий. Разбужу после полуночи.

Ночь прошла беспокойно. Подруги не умолкали: очнувшись, Айда без конца завывала, Грета вторила ей, тихонько хихикая, переговариваясь с кем-то невидимым. Женщины притихли только к рассвету. Айда больше не просила показать Рихарда. Грета к чему-то с интересом прислушивалась, не переставая водить по земле пальцем, рисуя изломанные знаки один поверх другого. Пустой остекленевший взгляд роднил их с обращенными. Как только ослабли веревки, женщины тотчас отправились к колыбели, словно всегда знали, где она. Нивар не препятствовал, распознав внутри них одержимость особого рода.