Зубрилка для Чёрного

Котлярова Екатерина

— Напомни, как тебя зовут, — просит Ольга Викторовна.

— Катя. Катя Бунтарёва.

— Точно, — улыбается женщина. — Забыла немного. Посмотрим, что у тебя.

Женщина начинает ощупывать мою руку, а я кривлю от боли губы. Жмурюсь. Когда это делал Игнат, было не так больно. Он прикасался с большей осторожностью. Его огромные пальцы не причиняли такой боли.

— Так, небольшое растяжение. Нужно мазать руку гелями несколько дней. И дать ей покой.

— Но… Но как же? У меня на третьем

уроке контрольная работа по физике, — я в панике вскидываю глаза на медсестру.

— Уверена, Катя, что учителя поймут. Я дам тебе справку. У тебя платок есть?

— Шарф. В раздевалке.

Раздаётся скрип стула. Игнат поднимается. Подходит к Ольге Викторовне и протягивает чёрный шарф, который он достал из своего рюкзака. Женщина подвязывает мою руку. Она что-то мне говорит, но я не вникаю. Сильный, одуряюще сильный запах Игната валит с ног и кружит голову. Я чувствую запах одеколона, никотина и его тела. Настолько сильный и яркий, что мне кажется, что я чувствую, как он оседает на языке.

— Эй, Зубрилка. Хватит витать в своих мечтах, — слышу над головой грубый голос. — Пойдём на урок. Или ты хочешь прогулять?

Игнат низко склоняет голову и низко шепчет на ухо, чтобы Ольга Викторовна не услышала:

— Ты так и не ответила на мой вопрос, Зубрилка.

— К-к-какой? — я облизываю пересохшие от волнения губы.

— Я буду во всём у тебя первый?

Глава 5

Глава 5

Катя

Я хмурю брови. Слышу насмешку и превосходство в голосе парня. Соскальзываю с кушетки. Лбом упираюсь в ключицу молодого человека. Я-то встала, а он отойти от меня и не подумал. Даже подался вперёд, стирая между нами все границы.

— М, Зубрилка?

Я не поднимаю голову, делаю несколько шагов в сторону. Но сама себя загоняю в ловушку. Игнат шагает за мной к стене, ставит обе руки поверх моих плеч, упирается ладонями в стену. Он запирает меня собой.

Странное чувство. Раннее неведомое.

Кажется, что Чернышев стал воздухом и проник в мои лёгкие. Он стал влагой и впитался в мою кожу. Проник в каждую пору. Он стал кровью и заменил собой всю кровь в венах.

Он окружил собой меня. А я не могу сделать ни единого вдоха. Смотрю в одну точку перед собой и… боюсь. Боюсь Игната, который бывает излишне вспыльчивым. Боюсь чувств, которые он вызывает. Они слишком сильные. Губительные. И от этого становится настолько страшно. Отчаянно страшно.

— П-п-пусти! Отп-п-пусти меня, пожалуйста. Я-а-а-а хочу уйти.

— Ты что? Ты ноешь? — пальцы Игната резко смыкаются на подбородке.

Они не причиняют боли. Но мне всё равно кажется, что его пальцы прожигают кожу до самых костей.

— Черт возьми, Зубрилка… До чего же ты жалкая! Аж мерзко, — выплёвывает и одёргивает руку.

Всхлип обиды рвётся из груди. Я смотрю в спину парня, который уходит из кабинета медсестры, чеканя шаг. Сжимаю кулак здоровой руки, перевожу дыхание и иду в соседнюю комнатку, где за столом сидит Ольга Викторовна и пишет справку.

— Вот, Катя. Покажешь учителю. Объяснишь, что писать тебе сейчас нельзя.

— Хорошо. Спасибо большое, — я улыбаюсь благодарно.

— От физкультуры я тоже освобождаю. Хоть и последний день, но всё же.

— У нас сегодня она стоит четвёртым уроком.

— Вот и отлично. Беги на урок, Катя. Уже десять минут прошло.

— Спасибо Вам.

Я забираю справку, прижимаю её к груди. Беру рюкзак, закидываю на плечо и выхожу из кабинета медсестры. Когда я захожу в кабинет, где проходит литература, взгляды всех присутствующих останавливаются на мне.

— Извини, Светлана Леонидовна, я могу войти? Я была у медсестры.

— Да. Проходи, Катя. Я только спрашивала, куда ты пропала. Никто ответить не может, сколько длятся действия в романе «Тихий Дон».

— Девять лет, Светлана Леонидовна, — я нервно дёргаю себя за край юбки, чувствуя себя неловко под прицелом двадцати пар глаз.

— Всё верно, Катя. Занимай своё место.

Я наклоняю голову и иду к третьей парте. Сажусь рядом с подругой. Юля задерживает взгляд на моей руке.

— Что случилось, Бунтарёва? Ты снова упасть где-то умудрилась?

— Случайно получилось, — делюсь шёпотом с подругой. — Марк меня за руку взял, а я… дёрнулась.

Почему-то про Чернышева говорить ей я не хочу. Стесняюсь. Боюсь.

— М-да… — Юля качает головой. — Хоть осмелился за руку взять, уже прогресс. Откуда у тебя этот шарф? Очень… — склоняет голову к плечу. — Очень знакомый.

Я не нахожусь, что ответить. И безумно радуюсь, когда дверь в кабинет распахивается и развязной походкой внутрь заходит Игнат. Юля теряет ко мне интерес. Фокусирует всё внимание на вошедшем. А я наоборот, опускаю голову так низко, чтобы он не обратил на меня внимание.

Юля над ухом как-то сладко и томно выдыхает, но я не предаю этому значение. Полчаса урока пролетают совершенно незаметно.

— Катя, так откуда у тебя этот шарф? — спрашивает Юля, наблюдая за тем, как я одной рукой складываю вещи в рюкзак.

— В кабинете медсестры дали, — уклончиво отвечаю я.

— Ясно. Пойдём в столовую.

— Я пока не голодна, Юль. Я бы почитала.

— Ой, Кать, — фыркает девушка, — ты читать будешь, пока домой ехать будешь, весь вечер, ночь и утро. Твои книги никуда не денутся. А вот котлеты из индейки разберут. Пойдём. В столовой почитаешь.