Звенья цепи
Шрифт:
– Ну, здравствуй Даша!
– Здравствуйте! А откуда вы знаете, как меня зовут?
– Я все знаю, – улыбнулся гость. – Вот что у меня есть для тебя, – он достал из кармана небольшую коробочку.
– Это же Флора! – она держала в руках куклу в нарядном красном платье. – Ты не купила тогда, говорила, что дорого, – с укоризной смотрела на маму.
– Что надо сказать, Даша?
– Спасибо, дедушка!
– Ну, вот я и еще раз дедушкой стал! – улыбнулся Максим и все вокруг засмеялись.
– Чего мы стоим? Давайте к столу!
Долго и весело сидели за столом, много рассказывали о себе. Максим Петрович оказался простым и приятным в общении. Как-то быстро подружились, не было никакой натянутости, недоразумения. Много и непринужденно шутили, поднимали бокалы за будущую счастливую жизнь, рассказывали всякие забавные истории. Смеялись анекдотам про ученых и лаборантов, которые во множестве знал Максим. И вообще все было здорово. Только мама почему-то хмурила брови, отворачивалась, смахивала непрошеную слезу, часто покидала гостей. За окнами смеркалось, ночь подбиралась крадучись и незаметно.
– А кому-то уже спать пора, – Светлана вопросительно смотрела на дочь.
– Сейчас, мама! – та увлеченно расчесывала волосы кукле. – Флора тоже спать пойдет?
– Идем укладываться, двенадцатый час уже!
– Ну, мама! Сейчас…
– Никаких сейчас! Спать!
– А мы вместе пойдем, – Максим Петрович поднялся из-за стола, подхватил девочку на руки. – Идем, Даша, я вам с Флорой сказку расскажу.
– Про дракона? – обрадовалась девочка.
– Про дракона, про мельницу и лешего, и про Дарью-искусницу.
– Марью-искусницу! – поправила Даша. – Я знаю. Про мельницу хочу!
Светлана прошла в спальню, расстелила детскую постель, взбила подушку. Уложила ребенка, накрыла одеялом.
– Вы не беспокойтесь, она быстро засыпает, – обратилась к Максиму Петровичу. Тот сидел рядом в мягком кресле, поглаживая мурчащего кота.
– Ничего, Светлана! Если что, я много сказок знаю, – пошутил он.
– Ну, тогда спокойной ночи! – она вернулась к столу и замерла в недоумении. Мама горько плакала, тушь потекла с ресниц, лицо бледное, расстроенное. Вадим сидел рядом и не знал, что сказать матери.
– Что случилось? – Светлана встревожено присела рядом. – Наталья Леонидовна, почему вы плачете?
– Ох, Света! – она обняла девушку, прижалась мокрой щекой. – Я должна вам все-все рассказать, не могу больше на душе держать. Давно надо было, простите меня!
– Да что рассказать, мама? Ты что-то скрывала?
– Скрывала сынок. Всю жизнь скрывала, не хотела тебе говорить. Ну, да пора, видно. Ведь тебе тридцать лет в ноябре исполнилось. Нет времени больше, Вадим!
Глава 5
Она тихо и жалобно всхлипывала, пыталась успокоиться. Невидящим взглядом смотрела в окно, в чистое ясное небо с появившейся первой звездой. Неожиданно ярким светящимся росчерком вспыхнул и тут же погас падающий метеор. Наталья Леонидовна будто очнулась. Оглядела комнату, остановилась на лице сына. Твердо сжав губы и глубоко вздохнув, поведала долгую страшную историю:
– Андрей, отец твой, незадолго перед смертью рассказал мне все о себе и своей семье. Ты же знаешь, и дед твой и бабушка пропали в тайге, когда он совсем еще ребенком был. Жили они тогда в Казахстане. Его приемные родители Абай и Юлдуз вырастили. Старенькие уже тогда были. Когда умирал Абай, Андрею двадцать четыре года исполнилось. Так вот, поведал ему старик, как смертельно заболел Андрейка, как спасались они от волков, как вылечил его мулла Наби, а сам трагически погиб через несколько дней, пытаясь снять старинное родовое проклятие с исцеленного ребенка. Никто ничего не знает, но Абаю он успел сказать: – «цветок полуночный избавит мальчика!». Эти слова передал тот Андрею через много лет и завещал отнестись к ним очень серьезно.
А через год Андрей встретил меня, тогда совсем юную шестнадцатилетнюю студентку медицинского училища. Потом родился ты, и мы поженились.
Только стал он каким-то задумчивым, не радостным. Я не понимала в чем дело, а он ничего не рассказывал. Оказалось, что все эти годы он ездил к разным всесильным гадалкам и пытался выяснить подробности того, что сказал Абай. И открыли ему тайну проклятия. Объяснили, что все мужчины его рода живут только тридцать лет и тридцать зим, а потом умирают в страшных мучениях. Как, за что было наложено такое жуткое наказание, объяснить не могли. Но подтвердили, что опала старинная и неодолимой колдовской силы. А спасти может только цветок папоротника. Но папоротник не цветет, размножается спорами, а вызревает бутон лишь в ночь Купала и держится, горит огнем до рассвета. Если сможет найти и сорвать его – откроются тогда клады и тайны мира, дарующие ясновидение и власть над нечистым духом. А тот постарается отвлечь охотника за цветком: будет шуметь, голосом близкого человека окликать. И если отозваться на голос или повернуться к призраку, то можно лишиться жизни. Злой дух посылает душу на мучения за то, что дерзнул похитить цветок, составляющий украшение ада.
Все это рассказали Андрею ворожеи. Сможет он сорвать цветок – в обмен снимется проклятие. И будет все его потомство жить богато и счастливо. А сам он тогда сможет управлять силою бесовской.
Ему тогда двадцать восемь лет было, жить оставалось два года всего. Летом в июне взял отпуск и отправился в тайгу вниз по Оби, за Колпашево. Какую-то деревню ему там посоветовали гадалки. Будто живет там одинокий старец, он к цветку путь знает. Цену немалую берет. Тысячу рублей теми еще, советскими деньгами. Андрей всю зиму деньги откладывал и еще у друзей в долг взял. Ушел на теплоходе, который плыл в круиз до Салехарда. Хотел обратно домой на нем же вернуться. Да только без него прибыл теплоход. Мы с тобой маленьким на речном вокзале его встречали. Я к капитану обратилась, испугалась сильно. Просмотрели билеты – никто похожий на Андрея в Колпашево не садился. Только несколько пожилых женщин и старый дед. Успокоили меня, сказали, может на попутной барже или буксире придти через несколько дней. Он и вправду неделю спустя появился. Исхудавший весь, расстроенный, обессиленный, какой-то напуганный.
Такие ужасы рассказал! Нашел он этого старца, горем своим поделился. Не хотел старик связываться, говорил, что проклятье больно уж крепкое. Уговаривал его Андрей долго, настойчиво. Достал тысячу рублей и еще пятьсот сверху добавил. Не столько за себя просил, сколько за сына, за тебя Вадим, тревожился. За свое будущее мужское потомство. С большим трудом уговорил старца. Согласился он, больно уж до денег падок был. Три дня готовил Андрея. В бане парил, в бочке дубовой несколько часов держал, в теплую воду настой винный подливал, заклятья читал, дымом окуривал. Строгие указания давал, как вести себя в ночном лесу, как не искуситься видениями, когда цветок заветный сорвать можно будет. Все запомнил Андрей, во всем старца слушался.
Только смеркаться начало, тронулись они в путь. Каких только ужасов не насмотрелись, как сердце не разорвалось! Старик-то привычный, а отец твой сильно духом пал, назад воротиться подумывал. Да знал – нет дороги у него другой. И не найдет пути обратного без провожатого, в лесу сгинет. Так и шел за ним след в след. Нашли они цветок распустившийся. Горит пламенем волшебным в чаще осиновой, малым огоньком переливается. А вокруг вой жуткий звериный, а не видно никого во тьме кромешной. Старец остановился, рукой махнул, – сам, мол, дальше иди. Андрей в смятении, ноги, будто в землю вошли, двинуться не может. Сделал шаг, другой, задвигались ветви деревьев, сомкнулись перед ним, проход закрыли.