Зверь-из-Ущелья. Бастард и жрица

Марей Соня

– Неразумное дитя, – произнес с сочувствием и протянул мне очелье. – Никогда не доверяй незнакомцам.

Слова его царапнули осколком стекла, и я вцепилась в конец плетеного шнура. Села, притянув ноги к груди и уложив на колени подбородок, как будто хотела спрятаться.

– Я вовсе не неразумная. И тем более не дитя.

– Я бы поспорил, но мне лень, – он разжал хватку, и мой амулет змеей скользнул вниз. Я сплела его сама много лет назад, как только узнала, что стану жрицей – такова традиция.

– Что

случилось, лестриец? Новость о том, что я Каменная жрица, тебя не порадовала?

Горечь осела на губах каплями полыни. Захотелось стереть ее рукавом, но я не шевельнулась – глядела, как меняется его лицо. То тонет во мраке, то белеет в сиянии луны. Воздух был таким густым, насыщенным влажным ароматом ночных цветов и терпких летних трав, что можно было собрать его в горсть.

Мы сидели так близко друг к другу, что я могла коснуться его носком ботинка. Или положить ладонь на плечо. После неожиданного обморока меня все еще потряхивало.

– Никогда не доверяй незнакомцам, – повторил Ренн задумчиво, и усмешка вспорола сурово сжатый рот. – У нашего народа есть легенда. Одна старая и странная легенда, которую странствующие барды разносят из города в город. Она гласит, что однажды жрица Матери Гор родит дитя от человека с равнины. Этот ребенок вернет нам утраченную магию, но…

Он красноречиво поглядел мне в глаза.

– Но… что? – выдавила я, заикаясь. Что-то чужое, пугающее, дикое рождалось во мне. Яд, что хуже дурмана и опасней цикуты, – от него не будет спасенья.

– …рухнет весь заведенный порядок. Магия – это сила, это огромная власть. Знаешь, почему искатели так ревностно оберегают своих женщин от чужаков? Особенно жриц, – сейчас он смотрел с сочувствием, или мне показалось? Свет луны слишком неверен. – Потому что соблазн похитить одну из них и зачать с ней ребенка может оказаться слишком велик. Лестрийцы суеверны, а еще жадны до власти, богатства и любви.

Взгляд человека напротив был темен, как самая глухая ночь. И вдруг пришло осознание, ударило ножом по нервам. Он увидел это, прочел все эмоции во взгляде.

– Не бойся, я тебя не трону, – голос его прозвучал глухо и устало. – Но остерегайся моих собратьев, Каменная жрица. Они могут быть жестоки.

Я смотрела на него и пыталась понять: говорит Реннейр всерьез или шутит. Нет, не похоже на шутку. В глазах, внимательных и серьезных, ни капли веселья.

– Почему я ничего не слышала об этой легенде? – спросила, совладав с волнением и крепче сжимая пальцы.

– Возможно, потому что это просто чушь, недостойная внимания, – он пожал плечами. – Так называемые прорицатели любят пудрить народу мозги, а дураки и верят.

– Может, и не чушь. – Мысли завертелись со скоростью шлифовального круга. Сумбур. Просто полный сумбур! – А ты, выходит, не такой, как другие лестрийцы? Тебе не нужна власть и все остальное?

– Я насмотрелся

на то, как власть превращает человека в… – должно быть, он хотел сказать что-то грубое, но вовремя опомнился. – Не имеет значения.

– И тебя не влекла возможность?

– Нет.

* * *

Реннейр

Всю жизнь я имел счастье наблюдать, как лорд Брейгар распоряжается властью. Даже если в далекой юности он был другим, то сейчас от этого человека не осталось ничего.

Рамона сидела напротив, затаив дыхание и распахнув глаза. Чужачка с красивым именем, юная, любопытная и совершенно неискушенная. Признаю, в какой-то момент у меня промелькнула мысль о заговоре искателей, но почти сразу разбилась об искренность этой девушки.

Она еще не научилась лгать.

Как я это понял? Не знаю. Прочитал в глазах, наверное. Я назвал антримку глупым ребенком. Сколько ей лет? Восемнадцать-двадцать? Обычно к этому возрасту мои соплеменницы, как и женщины искателей, уже имеют мужа и парочку детишек, какой-никакой опыт и лицо с печатью забот и жизненных тягот. А от этой веяло легкостью, будто она стояла выше мирских проблем.

Каменная жрица. Я знал о ее народе немногим больше других лестрийцев, случалось и раньше встречать служительниц Матери Гор, но все они отличались суровостью и сдержанностью, иногда отрешенностью. Это уважаемая каста среди искателей, вторая после старейшин.

И этот ее обморок – результат использования Дара? В первый момент я даже не понял, что с ней. Показалось, что она начала засыпать, но, когда хрупкое девичье тело стало крениться вбок, я еле успел ее подхватить. Проклятый камень у нее на лбу источал жар, и, особо не думая, я поспешил сорвать украшение.

Странно, но это помогло. Она что-то говорила о каменном древе, а у меня в голове всплыла глупая легенда, в которую истово верил мой отец. Не знаю, кто дернул меня за язык, но я рассказал ее этой жрице.

А сейчас Рамона старательно отводила взгляд. Смутилась, наверное, я слишком внимательно ее разглядывал. Стянула пальцами воротник рубашки и отодвинулась, прислонилась спиной к камню.

– Я слишком мало знаю о вашем народе…

– Тебе же лучше, поверь.

Она недовольно полыхнула глазами.

– Нет, не лучше. Как можно спокойно спать, когда мир вокруг так огромен, загадочен! Разве мы живем не затем, чтобы его познать?

– Один мудрец сказал, что знания приносят лишь печаль.

– Ты что, смеешься надо мной, лестриец?! Хочешь сказать, что лучше оставаться зашоренной дурочкой?

Ее негодование было таким горячим и искренним, что я не выдержал и усмехнулся.

– Ты хочешь открытий? Как те мужи, что бросают свой дом, чтобы сесть на корабль и отправиться в бесконечное плаванье, даже не зная, вернутся ли живыми?