Зверь-из-Ущелья. Бастард и жрица
Шрифт:
– …чтобы пожелать оказаться наедине с мужчиной?
«А почему бы и нет?» – внутренний голос, кажется, в сговоре с ним. Зудит, как назойливая муха.
– …ночью, вдали от всех… – Воздуха не хватало. Приходилось жадно глотать его, чтобы закончить фразу. – Чтобы он…
Чтобы что?
Лестриец никак не желал опускать свой звериный взгляд и сбивал с праведного пути.
Все вокруг казалось небывалым: этот странный возмутительный разговор, тихая ночь, укрывшая горы синей вуалью. Эта ночь глушила все звуки, кроме наших голосов и
А потом Реннейр шагнул ко мне.
Реннейр
– Ты не похожа на других искателей.
Я Бездна знает где в компании чужачки, но, вопреки ее глупой попытке сбежать и бросить меня здесь, не видел угрозы. Я отнесся к ней не как к части закрытого народа, презирающего и смотрящего на нас с высоты неприступных гор, будто мы копошащиеся в мусорной куче муравьи.
Пожалуй, сейчас я воспринимал ее просто как женщину. Растерянную, смущенную, но за робостью которой скрывалась неуемная жажда познания. И жажда эта была хорошо мне знакома.
– Да, я немного странная. Отец говорит, что моя бабушка была упрямой и непокорной. Я в нее пошла. – И Рамона коснулась волос, собрала их двумя руками, плавным жестом перекинула на грудь. Прошлась пальцами по всей длине. – Жаль, что она умерла еще до моего рождения.
Я поймал себя на том, что с жадностью смотрю, как открывается шея и ключицы, как антримка перебирает локоны…
– …думаю, мы бы с ней поладили.
Каковы они на ощупь? Наверняка мягкие и гладкие, пахнут цветами и медом.
– Значит, ты тоже упрямая? И непокорная?
…и как красиво огненные пряди смотрелись бы в горсти.
Дыхание перехватило, словно горло сжали стальные тиски. О чем я, дери меня Отец всех Равнин, сейчас думаю? Явно не о том, о чем следует. Сам ведь недавно ворчал на Варди за дурацкие намеки.
Лицемер ты, Ренн. Как говорит брат – грязное пятно на династии.
– Ты и так узнал обо мне слишком много, – она вновь подняла свои внимательные, проникающие в душу глаза.
Увидеть бы ее при свете дня. Это сейчас, когда ночь опустилась на горы, все выглядит слишком чувственным и не в меру таинственным, а старые правила и запреты отходят в туман.
– А сам на мой вопрос не ответил.
– О чем ты, дочь гор?
Набравшись смелости, она выдохнула:
– Это ты Зверь-из-Ущелья? Скажи, Рен-нейр. Тогда и я расскажу о себе больше.
Надо же, как быстро осмелела. Только ведь тряслась, как осиновый лист, будто я правда мог причинить ей зло.
А мог ли?
Дева опустилась на камень, закинув ногу на ногу, совсем как мужчина. Но ни это, ни возмутительная по меркам Лестры одежда не делали Рамону из дома Алого Камня похожей на паренька. Даже слепой не перепутает.
– Мне нечего тебе ответить. Думай как хочешь.
И
– Какой упрямый лестриец мне попался, – она качнула головой.
– Так попробуй поймать другого.
А вот это рискованно. Повстречайся она Варди или Демейрару… Или отцу…
Пальцы хрустнули, сжимаясь в кулаки. Я окинул ее взглядом от макушки до пят.
Хороша, даже слишком. Да, пусть она чужачка, дочь гор, но я ведь не слепой, не старик столетний! Женская красота всегда мне глаз цепляла. А она не просто красива, она необычна. На таких мужчины шеи сворачивают, руки друг другу ломают. Было в ней что-то такое – тянуло, как костер в зимнюю ночь, как свет маяка.
Если верить сказаниям, горная дева заплатила сердцем за магию. Но Рамона так искренне клялась, что это выдумки, что я не мог ей не поверить.
А ветер тем временем стих. Он прислушивался, наблюдал. И цветы пахли так сладко и приторно… Если наклониться к ней, можно почувствовать аромат нагретых камней, сухой травы, меда и вереска.
Я усмехнулся и потер пальцами виски. Колдовство какое-то! Влияние Антрима, не иначе.
– Реннейр?.. – Показалось, что глаза цвета сосновой смолы вспыхнули. Совершенно небывалый, нечеловеческий цвет.
Интересно, на солнце они становятся золотыми, как у драконов из старых легенд?
– Какая все-таки странная встреча, – произнес и ощупал взглядом тонкую шею в вырезе рубашки, ключицы, рот.
Она тоже не сводила с меня глаз – пытливых, любопытных. Тело сковала странная слабость, и я не сразу заметил, как туча заслонила полнеба. Лицо Рамоны скрыла темнота.
– Только что мне ждать от этой встречи?
– Я задаюсь тем же вопросом, лестриец.
– Может, это происки подгорных духов? Или вашей Матери?
Я не слишком верил в старые предания, хотя у нас в Лестре было много культов самых разных богов. Если можно так сказать, я выбивался. Был белой вороной. Рассчитывал лишь на силу хорошего клинка и правильного слова.
– Ты тоже думаешь, что мы столкнулись неслучайно?
– Я не верю в знаки судьбы. Все это чушь.
Лицо ее вытянулось, а губы недовольно поджались. Пусть лучше обижается на грубые слова, чем забивает голову глупостями. Мало ли… Она хоть и антримка, но все-таки женщина. Молодая и впечатлительная. Надумает еще невесть что.
– Почему ты так решил, Реннейр?
– Можно просто Ренн.
Я позволил это ей только потому, что мое полное имя Рамона произносила слишком чарующе. Тягуче и медленно, будто размазывала мед по ломтю хлеба, прежде чем откусить кусочек.
– Ты спросила, почему? Да потому что насмотрелся на людей, которые предпочитают думать не головой, а другим местом. И все свои несчастья на судьбу скидывать.
Горная дева фыркнула.
– Странный ты, Ренн. А мы, искатели, очень даже верим в судьбу.