Зверь лютый. Книга 22. Стриптиз

Бирюк В.

Снежная пыль, взбиваемая тысячами копыт, смешивалась с клубами пара, горячего воздуха, выдыхаемого конями и людьми, со струйками тумана от открытой морозу воды ручья. Колдовской фатой, просвечивающей, мерцающей в больном свете луны, накрывала неясно, непрерывно шевелящуюся в ней массу "шестиногих степных тараканов". Стягивающуюся, концентрирующуюся, надвигающуюся. Противоестественную, злобную, смертельную, опасную, неостановимую...

С засеки что-то завопили, из толпы конных у уреза воды ответили истошным высоким воплем.

***

Обычное

начало битвы: обмен оскорблениями. До меня далековато - метров двести, двести пятьдесят. Слов не разбираю, но понятно, что матерятся. Что-то там про анатомию противника. Слова-слова...

Поставить бы там, на засеке между сучьями, хоть какой 6П50. Который "Корд". И не надо извращать язык никакой нелитературной физиологией... и зоотехникой, как я слышу. Даже старенького ДШК вполне хватило бы...

Мда, как сильно производство многозарядного и автоматического сократило филологическое богатство наших народов!

***

Тут в середине засеки, наверху, запалили факела. И подняли дерево. Вертикальный ствол без сучьев, на котором, привязана за руки над головой, висит женщина. С распущенными волосами, закрывающими лицо, в короткой рубашоночке.

По высокому берегу ручья прошёл вой радостных воплей, по низкому - смутный гул негромких ошарашенных возгласов.

Вечкенза выскочил на небольшую площадку возле бревна с женщиной, и начал, непотребно кривляясь всем телом и дико вопя, размахивать руками. Бесноваться. Изображать неприличные жесты.

Среднего пальца здесь не показывают. А смысл колечка из сведённых большого и указательного пальцев ближе к арабскому - "анус", а не к американскому - "ок".

Потом инязор ухватил женщину за волосы, дёрнул, заставил поднять лицо.

Для всеобщего опознания.

Во избежание сомнений.

Она была вполне в сознании, дёргала головой, пыталась освободится.

"Она" - княгиня. Княгиня Ольга. Не - равноапостольная, не - святая. Бывшая - Черниговская, бывшая - половецкая. Теперь вот... вообще бывшая.

Инязор отскочил в сторону, схватил факел на длинной ручке и стал тыкать. В неё. В ноги, в бёдра, в бока, в живот. Женщина, привязанная довольно свободно, пыталась отклонится от огня, извивалась, отбивалась ногами. Сорочка на ней, пряди мечущихся волос вспыхивали... и гасли от комьев снега, кидаемых прислужниками.

Танец.

Танец у шеста.

Танец с раздеванием.

Стриптиз.

Все нормальные люди начинают свои битвы нормально - с взаимных оскорблений, с поединков богатырей. У нас - сольный порно-балет для затравки.

А что ж вы хотели?
– На десятки вёрст вокруг "Зверя Лютого" нормальность - не нормальна.

Вечкенза всё более входил в раж, он ухватил остатки рубашки на женщине и разорвал. Белое тело было хорошо видно в пламени нескольких факелов, движение болтающихся больших грудей вызвало всеобщий "ах" по обе стороны ручья.

Инязор снова что-то возопил и стал пристраиваться к женщине сзади, периодически высовываясь к кипчакам из её подмышки, лапая за всё что не попадя и громко делясь впечатлениями. Вдруг женщина взвыла от боли, прогибаясь, до предела натянув верёвку, пытаясь отодвинуться, топоча широко расставляемыми ногами.

С другого берега ручья ей ответил рёв Башкорда.

Так ревёт лось во время гона. Я услышал интонацию даже у себя на обрывчике.

"Месть - блюдо, которое подаётся холодным" - мудрость, которые многие знают. Но следовать ей не хотят.

Башкорду, даже если бы он и захотел, было бы сложно увести орду. Это была орда мстителей. Чудом выжившие из уничтоженных кошей. Примкнувшие и проникшиеся ненавистью. Воспитанные в ненависти, выросшие в презрении к "землеедам", в жажде отмщения. За всё, за недавние голодные зимы, за те ещё, давние, Киевские дела. За нынешние, оскорбительно-жестокие, убийства соплеменников во время отступления Вечкензы.

"Мы вас догнали. Смерть будет лютой".

Вижу - догнали. А "смерть лютую" - мы вам сделаем.

Тысячи молодых парней, чьи души "пылают праведным гневом". Жаждой уничтожения, истребления... Доводы рассудка здесь неуместны.

"Вот - враг. Мы умоем мир его кровью!".

Горящая, взвинченная, молодёжная толпа мечтала вонзить в обидчиков копья, сабли, клыки...

Степной хан ведёт свою орду. Пока орда идёт за ним. Если хан не исполняет волю своего народа - он перестаёт быть ханом. Народ хотел мести, народ хотел крови. Башкорд не смог бы развернуть их, даже если бы и хотел.

Теперь, после "порно-балета", он и захотеть такого не мог. Правитель и народ слились в единении душ. В общем стремлении: "Месть! Смерть!". Последние слабые ростки разума были сметены в мозгах этого сомнища "серых степных хищников" видом белой, голой, орущей, пляшущей у столба, женщины.

Летописи отмечают, что половцы часто осаждали города. Но редко их штурмовали. Нам здесь не нужна половецкая осада. Только штурм. Стремительный, мощный.

Самоубийственный.

Стриптиз княгини-ханум - удался. Вызвал всеобщий ажиотаж и принёс грандиозный успех. Хотя и несколько непривычным, для 21 века, образом.

В следующий момент тёмная масса всадника с конём метнулась через ручей. Конь грохнулся грудью в ледяной склон и упал в воду. Вслед за ханом бросились в атаку нукеры - те несколько небольших, хорошо вооружённых групп воинов на добрых конях. За время этого представления они выдвинулись в первую линию к берегу ручья, собрались ближе к центру.

Вообще, вся, изначально довольно рыхлая, многотысячная конная толпа, привлечённая редкостным, увлекательно подсвеченным зрелищем на гребне засеки, стянулась вперёд, уплотнилась, стало сплошной, монолитной. Единой.