Зверь лютый. Книга 22. Стриптиз
Шрифт:
– - Да разве ты не видишь?! Меж нашими государями - мир да любовь! Мы ж - русские люди!
И тыкал пальцем в своих "русских людей" - сборную солянку из нурманов и тверяков, мещеряков и мари...
Булгарин посчитал количество клинков, прикинул рост бойцов, впечатлился, порадовался на подаренную ему латку - глиняный аналог сковородки с рельефными изображениями коней на боках, дал проводника и расстался с Сигурдом весьма дружественно.
Дальше караван шёл спокойно - проводник из булгар первым выскакивал из лодки на берег, вопил, махал руками и тем успокаивал очередной
Биляр, как известно, стоит на Малом Черемшане. Который впадает в Большой Черемшан, который впадает в Волгу аж вона где... Много ниже Камы. Так что Сигурд скромно прошёлся по северному краю булгарских земель, полюбовался издалека на отстроенный заново Янин, поглядел на суету на холме в устье Казанки, устроил днёвку на крутом острове в устье Свияги... и пришёл домой. Попутно ухитрившись мирно посадить погост в устье Илети. Обозначив, таким образом, нашу новую восточную границу.
Остальные левые притоки Волги мы постепенно накрывали сверху, от Всеволжска: Большая Кокшага, Кувшинка, Кудьма, Керженец...
Едва первые "землепроходцы" находили в устьях пристойные места, как туда посылались серьёзные отряды с инструментом и провиантом. Впрочем, я об этом уже...
Сигурд ухитрился за четыре месяца пройти огромный маршрут при минимальных потерях. Успел вернуться перед самым ледоставом. Отогревшись и отъевшись в Усть-Ветлуге, принял очень достойное участие в битве на Земляничном ручье.
Не так ярко, с потерями, отработал и отряд, посланный к устью Юга. Тоже поставили три погоста. Самый дальний - на Глядене. Что для меня - и радость, и забота - как бы не вырезали, как бы не вымерли.
***
Историю отряда князя Семёна Болховского, посланного Иваном Грозным на подмогу Ермаку и полностью вымершего от голода в первую же зиму - повторять не надо.
Большие отряды - зимовок в пустынных местностях не выдерживают. Известнейший пример - экспедиция Франклина. После чего Чарльз Диккенс яростно заявлял о "принципиальной невозможности каннибализма среди моряков Королевского британского флота".
Диккенс оказался неправ. Он литератор - ему можно. А мне, администратору, следуют избегать даже возможности возникновения подобных... эксцессов.
На Руси, в отличие от британских моряков Франклина, или польско-литовских солдат в Москве - такой способ прокормления не принят. Строчка: "А четвёртого - толстого съели" - из песен времён "оттепели", дерьмократности и просвещёбнутости. И не надо менять нашу "архаическую" традицию на ихнюю прогрессивно-европейскую!
***
В начале зимы Самборина родила сына. Такой... крепенький Сигурдович получился. Последовал несколько сумбурный банкет по столь радостному поводу. На удивление - довольно мирно. И недолго - на один вечер.
***
Я сравниваю со своим. Когда у меня в первой жизни дочка родилась - общага три дня гуляла без перерыва. В городе незнакомые люди подходили, поздравляли, пропускали в очереди за водкой. Приятель ухитрился так чихнуть в рюмку, что кусок яичницы пришлось вынимать из глаза. Из его собственного глаза. А доктор, проведший эту операцию, был обнаружен на следующий день на коврике у дверей. Спящим. А не затоптанным. Толпы народа туда-сюда сутки напролёт - а он целый!
Все три дня мы непрерывно варили тазами вишнёвое варенье без косточек. Кажется, более всего потрясло жену, после возвращения из роддома, что варенье так и не подгорело. Ну, и дом не спалили.
***
На пиру Сигурд несколько захорошел. Сотрапезники громко пили за отца-молодца, за здоровье княгини, за нового народившегося ярла. А я, подтянув Сигурда поближе, стукнувшись своим кубком с его, негромко уточнил:
– - И - за нового князя.
До ярла дошло не сразу, он напряжённо смотрел мне в лицо, пытаясь прорваться через хмельной туман, уловить смысл.
– - За... какого? Э... чего - князя?
Я улыбался, глядя в его раскрасневшееся, внезапно напрягшееся лицо.
– - Не знаю. Чего захочет. К примеру... Гданьск, говорят, хороший город.
– - Так... это... аннар сонур (второй сын).
– - И что? Там, я слыхал - и другие... хорошие города есть. Тебе Волин, к примеру, как? Не понравился? А Славно?
– - Волин, Славно? Я там никогда не бывал.
– - Не бывал? Тем интереснее. Побывать. Никогда не говори никогда. Лучше - пока ещё.
Мы пропустили кучу подробностей. Что Сигурд с Самбориной здесь, на Стрелке, а не там, в Гданьске. Что в Гданьске правит её папа - князь Собеслав. У которого - свои планы. Что, будучи наследственным князем кашубов он, уже лет 15, поставленный королём Польским наместник Восточного Поморья. Что там растут княжичи, наследники, Самбор и Мстивой. Что княгиня - вторая жена Собеслава - сестра воеводы мазовецкого Жирослава из рода Повалов, рода - знатного и воинственного. Что Волин - вообще Западное Поморье, а не Восточное. И там есть свои княжеские династии...
– - Ты, Сигурд, скажи мне - чего ты хочешь? Прикинем способы, посчитаем цену... Но я тебе - ничего не говорил. А ты - думай. И, пока... давай-ка ещё накатим.
Разговор был беглый, бездельный, шутошный... Но Сигурд - понял. Что он здесь... не нужен.
***
Мне не нужны выдающиеся люди.
Все слышали? Возмутились, возбудились и обплевались?
– Можете покурить и оправиться. А я пока уточню.
"Выдающиеся" в феодальном смысле. Дело не в титулах или длине родословной - в привычке насаждать вокруг себя феодальные порядки, в существовании замкнутых на них, преданных им лично, людей. В "культиках личностей". В целях и ценностях.
Способ мышления, стереотипы заставляют, даже неосознанно, стремиться с созданию собственного аллода - наследственного феодального владения. Господин аллода имеет безграничную власть в своих землях. Есть здесь, в средневековье, тип людей, для которых аллод - не мираж на горизонте, а вполне реальная, постоянно манящая цель. Как для лейтенанта - уйти на пенсию в папахе.
***
Для Сигурда эта цель была частью его души. Он был достаточно умён и осторожен, чтобы не ввязываться в авантюры. Но выбить из него это стремление...
– разломать его душу.