Зверь, шкатулка и немного колдовства
Шрифт:
Все мысленно попросили каждый своих богов, чтобы прогноз Синекрылого оказался верным. Никому из них, не считая самого Бэррина, не хотелось болтаться весь день, а то и несколько, среди пыльных стеллажей и не менее негигиеничных бумажек. Место скучнее архива надо еще придумать. Увы (или все же к счастью?), их Златко придерживался другого мнения и любил такие заведения почти с той же пылкой страстью, с какой относился к детективным романам и древним героическим легендам.
На том и порешили. После короткого завтрака, щедро сдобренного зевками, компания молодых магов вышла с территории Стонхэрмского Магического Университета. Сторож удивленно проводил их сонным взглядом. «Вот неугомонные»,- только и смог он подумать. Всегда, в каждом новом потоке, а зачастую и на
По мере продвижения по зданию Военного архива на лицах Грыма, Калли, Дэй и Ивы усиливалось лишь одно выражение - удивления. Златко здесь не просто знали - гоблин побери!
– его тут знали все. От старенькой полуслепой бабушки в гардеробе до самых высоких чинов. С ним все здоровались, его все о чем-то спрашивали, каждый с ним перемолвился приветливым словечком или послал улыбку; перед ним открывались все двери, и его просьбы выполнялись вне очереди и с проворностью, которую трудно было ожидать от столь основательной публики, которая служила в этом заведении.
– Когда успел только?
– покачал Грым лобастой головой.
От каких- либо рассказов Бэррин коварно уклонялся, распаляя любопытство друзей пуще прежнего. Однако вскоре они добрались до нужного отдела. Внешне он отличался от десятков предыдущих только надписью на дверной табличке. Златко запустили вперед, и через пару минут его щебетания и минут семь ожидания у них на руках оказалась внушительная папка с делом Александра Ренжа. Синекрылый отвел приятелей в уютную комнатку, заполненную одинаковыми и при этом довольно изящными столами. На каждом из них стояли лампы с зеленым абажуром и подставки под перья и чернильницы. Больше тут не было никого, и друзья имели возможность расположиться как им удобно.
Бумаги Златко осторожно разделил на несколько неодинаковых стопок, забрал себе самую большую, а прочие раздал друзьям, поразив их тем, как быстро разобрался, что к чему, в этих с виду запутанных записях. Сам Бэррин мгновенно погрузился в чтение, а его друзья еще некоторое время устраивались, недовольно ворчали по тысяче и одному поводу и пытались как-то привлечь к себе внимание. Почему-то, оказавшись один на один со стопкой бумаг или книг, которые надо прочесть, всегда жутко тянет поговорить с соседями, или поправить одежду, или поесть, или записать неожиданно пришедшую умную мысль, или еще что-нибудь, но лишь бы не заниматься именно тем, ради чего сюда пришел. Так приятели непременно и сделали бы. Долго пытались бы погрузиться в работу вышеописанным способом и только через час-полтора, вздыхая каждую минуту, постанывая и кляня судьбу-негодяйку, начали бы наконец разбираться в том, что им всучили. Однако в этот раз все удовольствие испортил вид сосредоточенного Златко, уверенно переворачивающего уже далеко не первую страницу.
Волей- неволей пришлось браться за работу и разбирать не особо разборчивые почерки кадровых военных п сотрудников дознавательских служб.
Разумеется, самый интересный момент биографии офицера Ренжа - встреча с будущей невестой и отправка на войну - оказался у Синекрылого. В деле сохранились результаты проверки девушки. Она казалась идеальной кандидатурой для того, кого собирались назначить на столь высокий пост. Никаких подозрений не вызвала ни у кого. Дальше последовали документы об отправлении его части в зону боевых действий.
– Он не умер,- вдруг произнес Златко. Остальные представители его группы подняли головы, отрываясь от бумаг, и некоторое время удивленно смотрели на Бэррина.- Он пропал без вести.
Последовала минута молчания. Потом Грым покачал головой:
– Это еще Орга, не помню, как ее по фамилии, говорила. Она также предположила, будто это просто означает, что опознавать
– Однако такая формулировка дает возможность задуматься,- заметил эльф,- Мы не можем с абсолютной точностью утверждать, что он погиб на той войне.
– И что?
– почти зло посмотрела на него гаргулья.- Нам-то что? Все равно же помер уже. Без вариантов.
Все задумались. Почему-то в голову лезли только всякие глупости о том, что его могли сделать вампиром, или как-нибудь усыпить и каким-то непостижимым образом сохранить тело, или что он на самом деле эльф. Но ни одна из этих теорий не выдерживала даже элементарной критики, так что признаваться в столь фантастических и нелепых предположениях никто не стал.
– Не мог же он дезертировать, да?
– посмотрела на друзей карими глазами Ива, как раз читавшая характеристику офицера. Рыцарь без страха и упрека. Только практичный и разумный.
– Тут сказано, что их полк оказался в самом эпицентре битвы, к тому же им не повезло остаться без защиты под боевой магией, почти все погибли, а его видели идущим в бой,- продолжил Златко, тяжко вздохнув.
– Поэтому, несмотря на формулировку «пропал без вести», никто не сомневался, что Александр полег в той битве.
– Лучше б дезертировал,- потер лоб Грым. При всей своей любви к дракам он был наемником, а они даже за хорошие деньги не ввязывались в безнадежные предприятия.
Травница печально посмотрела на буковки перед собой. Они складывались в весьма положительную характеристику. «Он был благородным»,- хотела сказать девушка. Но тут же в голове зазвучал напрашивающийся простой ответ: «И поэтому умер». Знахарке очень не хотелось его услышать. Не желала она верить, что благородство обречено на такую судьбу. И почему-то невольно захотелось посмотреть на Синекрылого. Девушка не сделала и не сказала ничего, но ощущение, что ее мысли дошли до всех, осталось.
– Ты лучше читай, что там с девушкой,- то ли поменяла тему, то ли поторопила Златко гаргулья. Ей самой читать про уверенную, но порядком скучную карьеру Александра откровенно надоело.
– Сейчас,- буркнул Бэррин, и на какое-то время в комнате воцарилось молчание, прерываемое разве что сопением и шелестом страниц. Прочитав написанное, Златко захотелось сделать это еще раз. Хотя бы потому, что ничего толком эти записи не проясняли. Хотя он не мог не восхититься тем, какая колоссальная работа была проделана сыщиками. Последние дни Анастасии расписаны разве что не по минутам: каждый магазин, куда она заходила, каждая книга, которой касался ее взгляд, даже бытовые разговоры, насколько их можно было восстановить из рассказов ее собеседников. Но что в результате? Девушка пропала бесследно. Из закрытой комнаты, без денег и дорожной одежды. Лишь куда-то делось бальное платье, но ведь в нем не сбежишь, да и не было ей резона его надевать - балов в ближайшее время не предвиделось. Не осталось ни следов борьбы, ни магического воздействия или крови. Даже предсмертной записки, или какой еще, не нашли. Такое впечатление, что Анастасия, поднявшись в свою комнату после вечернего чая, просто растворилась в воздухе. Конечно, оставалась вероятность, что в деле замешан какой-то могущественный маг… Или еще какой влиятельный человек. Первый мог провернуть все это, используя тонкое колдовство, которое было не под силу засечь магам-дознавателям. Второй же - надавить на сыщиков и стражу. Но последнее казалось весьма сомнительным. Все-таки семья девушки была достаточно знатной, чтобы удалось замять подобное дело, и они страстно желали найти родственницу. Да и сама Анастасия никому особо не мешала. Она не отбивала жениха, не была слишком богатой наследницей. Ее смерть, вернее, исчезновение не принесло ничего, кроме боли. И уж точно никакой выгоды для родственников. Так что же все-таки случилось с Анастасией Вицлавской?