Зверь в тени
Шрифт:
– Пожалуй, я съезжу в больницу, навещу маму, – сказала я. – Хочешь поехать со мной?
– Ты плохо выглядишь, – подметила Джуни, отковыряв языком от стенки зуба кусочек таблетки. – Ты уверена, что нужно поехать?
– Уверена, – отрезала я.
И поспешила в свою комнату, чтобы взять тапочки. Джуни последовала за мной.
– Я не горю желанием туда ехать, – призналась она.
– И не обязана, но мне не хочется, чтобы ты оставалась дома одна.
– Почему?
– Потому. – Я не могла сказать сестре, что больше не
– Их, наверное, нет дома. Они собирались поехать в Дулут.
– Что ж, тогда я отведу тебя к Клоду.
Джуни ушла, дав мне возможность перепрятать свой дневник, дневник Морин и конверт с фотографиями в такое место, куда бы она никогда не додумалась сунуть нос – под расшатанную половицу под приставным столиком. А сразу я не спрятала там, потому что это было не так-то просто сделать. Туда же я поместила и пузырек с таблетками. «Спущу их в унитаз, когда вернусь из больницы», – решила я.
Клод встретил нас на переднем крыльце. При виде парня я испытала неловкость, но выбора у меня не было. Я подтолкнула к нему сестру.
– Я могу с тобой поговорить? – спросил Клод, отступив в сторону и пропустив на крыльцо Джуни.
Меня удивил его вопрос.
– О чем? – сердито огрызнулась я. – Снова хочешь на меня наорать из-за того, что тебя вообще не касается, не твое собачье дело?
– Джуни, мама готовит курицу с картофельным пюре, – обратился к сестренке через плечо Клод. – Если хочешь, можешь ей помочь.
Джуни скрылась за дверью-ширмой. А Клод вытащил из переднего кармана рубашки, застегнутой на все пуговицы, маленький предмет в форме куба.
У меня возникло странное желание убежать. И все же я поинтересовалась, указав на коробочку:
– Что это?
– Я хочу извиниться, – произнес Клод. От него пахло такой чистотой и свежестью, как будто он только что принял душ. Похоже, так оно и было. Черные прядки его волос – все еще влажные – завивались у воротничка. – Прости, что я вел себя так странно на работе, а потом сорвался на тебя в церкви. Я очень переживаю из-за того, что Морин умерла… А теперь… – Клод устремил взгляд на улицу, – теперь и Бренды больше нет с нами.
Я кивнула. Меня стало нервировать то, как Пэнтаун сохранял мой образ. Сколько я ни жила в этом районе, я всегда была узнаваемой. Раньше я думала: стоит мне уехать отсюда, и я сразу распадусь на части. Может, это был еще один обман Пэнтауна?
Клод протянул мне коробочку из розового картона, размером в двенадцать квадратных сантиметров. На верхней части я разглядела тисненую надпись: «Зайре».
– Вот почему я вел себя как идиот.
Я взяла коробочку, приподняла крышечку; она, едва скрипнув, открылась.
А Клод затараторил, нанизывая слова на леску предложения так быстро, словно боялся: стоит ему замолчать, и они потеряются, останутся невысказанными и не услышанными мной:
– Я понимаю, тебе это не нужно теперь, когда ты стала встречаться с Антом, но я купил его для тебя, когда еще не знал об этом; так почему бы тебе его не взять? Ты можешь сделать с ним все что захочешь… – Клод, наконец, сделал паузу, чтобы вдохнуть. – Я сохранил внутри чек… мало ли… вдруг ты захочешь его сдать и получить деньги.
В коробочке лежало медное сердечко на медной цепочке – скромное и в то же время очень изящное украшение. Я вскинула глаза на Клода, моего верного друга. Он не отвел взгляда, и я увидела в нем искренность и… страх.
– Что это значит? – удивленно выдавила я.
Клод сунул руки в карманы, вжал голову в плечи:
– Это значит, что ты мне нравишься, Хизер. По-настоящему нравишься, не как друг, а как девушка. Ты давно мне нравишься, только я все никак не мог набраться мужества, чтобы сказать тебе об этом. Наверное, Ант не такой трус, как я.
Я достала из коробочки цепочку, сжала в руке сердечко. И мне показалось, будто я одновременно стала расти и уменьшаться в размерах, под стать Алисе в Стране Чудес. В словах Клода прозвучала такая искренность, такая чистота… Я не заслужила такого отношения… после того, что позволила сделать Анту.
– Это глупо, я понимаю, – опять заговорил парень. – Я могу забрать его назад и дать тебе взамен десять долларов. Столько оно стоит. Точнее, девять долларов девяносто девять центов плюс налог. Мы ведь можем остаться друзьями? Меня сейчас только это волнует. Я не могу и тебя потерять. После Морин и Бренды.
Слезы затуманили мне зрение:
– Ты наденешь его на меня?
Отдав сердечко парню, я развернулась к нему спиной и приподняла волосы. Дрожащими руками Клод приоткрыл пружинную задвижку, обвил цепочку вокруг моей шеи и застегнул под целым ухом – не потому что изуродованное ухо смущало парня, а потому что я его стеснялась. Я ощутила медное сердечко на груди, подумала о том, как много оно значило; иметь такого друга, как Клод, уже было счастьем, а теперь он предлагал мне нечто большее.
Я повернулась к нему лицом:
– Я люблю тебя, Клод.
Его руки снова нырнули в карманы, щеки запылали надеждой.
У меня не было с собой ничего, что бы я могла подарить ему взамен. И, наверное, нехорошо было делать вид, будто мы здесь, в Пэнтауне, заслужили что-то столь же отрадное, как надежда. Но все-таки слова слетели с моих губ:
– Ты можешь подождать?
Лицо Клода наморщилось:
– Что?
Я приложила руку к сердцу, ощутила пульсацию перекачиваемой им крови. Попыталась представить живыми Морин и Бренду, безжалостно поддразнивающими меня и Клода: «Хизер и Зигги, краснее аджики, друг другом любуются, в губы Ц-Е-Л-У-Ю-Т-С-Я, как сумасшедшие фрики». Но у меня не получилось. Я смогла увидеть подруг лишь улыбающимися и подталкивающими нас с Клодом друг к другу.