Зверь
Шрифт:
Цербер взглянул на часового, скомандовал тоном, не допускающим возражений:
— Встань у дверей.
Никто из рядовых охранников не знал Цербера в лицо, однако властный голос и жесткая манера разговора подсказали часовому, что перед ним начальство. Верзила вскочил, подхватив «помповик», и послушно затопал к двери. Цербер занял его место. Перс опустился на корточки, Молчун продолжал стоять.
— Покажите момент ограбления, — потребовал начальник службы безопасности.
Компьютерщик щелкнул «мышкой», и экран мгновенно распался на отдельные квадраты.
— Это меню, — объяснил
— Не надо ничего объяснять! Просто покажите нам похитителей! — резко воскликнул Цербер.
— Конечно. Как скажете. Мы выберем режим отображения всех движущихся объектов. Наш компьютер позволяет это сделать.
Цербер обреченно вздохнул.
На мониторе возникла черно-белая картинка: пятеро мужчин, направляющихся через холл к входной двери. Изображение было очень четким, хотя и двигалось рывками.
— Караульная смена, — пояснил тихо Молчун.
— Я догадался, — усмехнулся Цербер.
Группа вышла на улицу. Еще несколько секунд тяжелые фигуры часовых маячили за пеленой ливня, становясь все более расплывчатыми, пока наконец не растаяли окончательно. И тут же, без всякого перерыва, в бриллиантовых отблесках воды вновь родились силуэты людей. Программа пропускала временные пробелы, не заданные в параметрах запроса.
— Ага, — удовлетворенно прошептал Цербер. — Вот и наши гости. Смотрите внимательно.
Пять фигур в длинных, до пят, дождевиках подошли к двери. Один из грабителей шагнул вперед, протянул руку. Камера зафиксировала магнитный ключ. Затем картинка вдруг разбилась на две равные половины: снимали обе камеры, установленные в холле. Одна — со стороны лица, вторая — со спины. Похититель, замыкавший процессию, повернулся и снова выбежал под дождь. Экран разделился на три части. Цербер чертыхнулся. Следить за тремя точками одновременно не умеет ни один человек, если только у него нет третьего глаза во лбу. Кадры менялись, экран разбивался на три, четыре, пять, а пару раз даже на шесть частей. Затем соединялся снова. Наконец стоящий у контрольного пульта человек в дождевике ухватил за ствол «мосберг», размахнулся, и… экран погас.
— Это все, — сообщил компьютерщик. — На оставшейся пленке только охрана.
— Кроме них, кто-нибудь приходил в течение вечера? — спросил Перс.
— Возможно, в тот момент, когда отключалось электричество…
— Отключалось электричество? — недоуменно спросил Цербер. — Мне ничего об этом не известно.
— Вечером. Несколько раз, — торопливо пояснил компьютерщик. — На записи зафиксированы перебои. Несколько коротких — от десяти до сорока секунд и один — на две минуты и четыре секунды. Все — в период с двенадцати до двух часов ночи. Скорее всего обычный сбой на линии. Из-за атмосферных помех.
Цербер мрачно взглянул на собеседника:
— Благодарю за пояснения, но я абсолютно в них не нуждаюсь. Меня интересуют только факты. Голые, чистые, сухие факты, а уж осмысливать их предоставьте нам.
—
— Спасибо. — Цербер посмотрел на Перса. — Дежурная смена была обязана доложить о перебоях с электричеством.
— Только если пауза в подаче энергии больше двух с половиной минут, — возразил Перс. — Так записано в правилах безопасности. Но даже если кто-то и вошел в ворота, он не успел бы за оставшееся время дойти до комнаты Харона и, значит, попал бы в поле зрения видеокамер. Однако на пленке ничего подобного нет. Скорее всего парень прав. Обычный сбой.
— Ладно, — вздохнул Цербер. — Теперь покажите кадр, на котором видны лица.
— Хорошо… — Компьютерщик вновь выбил трескучую дробь из клавиатуры. — Вот.
На подвальной лестнице застыли двое похитителей. У обоих в руках оружие. Первый вскинул руку, чтобы удержать второго. Голова у него опущена и целиком закрыта капюшоном дождевика. А вот второй пытался посмотреть вверх. Движение быстрое, как ветер, а потому размазанное, скользкое. Камера не успела зафиксировать лицо. Виден лишь подбородок да самый краешек губ.
— М-да. Это все, что у нас есть? — поинтересовался Цербер.
— Так я же предупреждал, — заметил парнишка. — Лиц практически не видно.
— Это называется — совсем не видно, а не практически, — буркнул Молчун.
В это мгновение у двери возникла плотная высокая фигура одного из охранников. Часовой протопал к столу и, глядя в лицо Церберу, спокойно сообщил.
— Меня направили к вам. Сообщить о находке.
— Какой находке?
Начальник службы безопасности поднялся. Они с верзилой отошли в сторону. Несколько секунд охранник бормотал, старательно понижая голос. Невнятное гудение раскатывалось по залу, мощно вибрируя под потолком. Перс и Молчун озадаченно переглянулись. Наконец охранник протянул Церберу небольшой предмет, похожий на портсигар.
Перс прищурился:
— Та-ак… Интересно, что притащил этот тип?
Цербер кивком отпустил охранника, подошел к столу и шлепнул на него находку, оказавшуюся слегка набухшим от сырости бумажником.
— Это только что обнаружили в подлеске, — сообщил он. — Под кустом, у самой опушки.
— Можно взглянуть? — спросил Молчун.
— Разумеется.
Перс раскрыл бумажник, принялся деловито извлекать содержимое: паспорт, немного денег, записная книжка, пробитые компостером автобусные билеты, несколько монет, жетон на метро…
Цербер взял паспорт, открыл, вгляделся в фотографию. С карточки на него смотрело пухлое лицо с толстыми, как вареники, губами, округленьким, словно небольшая груша, носом и слегка выпученными глазами. Нахмурившись, быстро пролистал странички. Прописка: «Какая-то там Парковая». Где-то в Измайлове. Семейное положение: «разведен». Дальше. Дети? Чисто. Для начала вполне достаточно. Цербер бросил паспорт на столик — им тут же завладел Перс, — взял записную книжку. Телефонов много. Полно. Записи в основном старые. С точки зрения поиска это плохо. Большое количество номеров означает: у человека плохая память, он заносит в книжку каждого, даже мимолетного, знакомого. Отсеивать таких — работы на неделю, если не больше.