Зверь
Шрифт:
— Не родной. Он приёмный.
— С этого и надо было начинать, — он со злостью взъерошил волосы и быстрым, размашистым шагом направился к дому. Только сейчас Эллен заметила, что на нём не было ничего. Едва успевая, Барр последовала за ним.
— Да откуда я могла знать, что это важно?! И вообще, ты же наверняка видел его?
— Я не видел его в теле человека. И когда он приехал сюда, меня здесь не было.
Снова дурное совпадение по годам — Нэйт приехал в Форт-Келли в то самое время, когда Бишоп пытался устроить жизнь подальше от своего тяжёлого наследия. Результат был известен — ни он, ни Натаниэль не смогли от него убежать.
Эллен замолчала, у неё закончились аргументы. Подпирая спиной дверь спальни, Барр смотрела, как играют тени на его обнажённой коже.
— Ты не оделся, — заметила она, испытывая какую-то странную неловкость, словно видела его таким впервые, несмотря на то, что сама была укутана лишь в лёгкое одеяло.
— Ты знаешь, когда швы рвутся, то дико впиваются в кожу. Не хочется ко всем прелестям процесса добавлять ещё и эту боль, — огрызнулся Адам, и, отвернувшись от неё, всё же потянулся за штанами.
Эллен почувствовала, как внутри зашевелилось раскалённое сверло. Совесть съедала её живьём за то, что она под влиянием эмоций снова позволила себе грубить, напирать и подозревать Адама во лжи, тем самым усугубляя его состояние. Она сделала два шага вперёд и крепко обняла его сзади. Прижимая ухо к его груди, она слушала, как сердце замедляет ритм, тело успокаивается, отголоски обращения затухают, снова возвращая его в мир людей.
— Прости меня, — шепнула она, задевая мокрыми губами его кожу, утыкаясь в неё носом, чтобы наполнить лёгкие родным запахом.
— Ты прости, — тихо отозвался Адам, укладывая свои руки поверх её рук. — Иногда я себя просто ненавижу. Не могу контролировать свой гнев.
Это напомнило ей вспышки ярости Нэйта. Ему было трудно. Рядом не было никого, кто мог бы помочь, объяснить ему то, что с ним происходит. Никого, кто мог бы научить его с этим справляться, как научил этому Бишопа его загадочный наставник.
— Я могу вернуть его?
— Мне жаль.
Эллен не увидела, но ощутила, как он отрицательно покачал головой.
Внутренности скрутились в жгут, лёгкие едва принимали в себя загустевший от напряжения воздух, рёбра снова истошно заныли, напоминая о том, что время действия лекарств истекло. Она молчала, внимая каждому его слову.
— Он уехал, когда почувствовал момент перехода. Он нашёл их по запаху родной крови. Помнишь, я говорил, про выбор между жизнью человека и Зверя?
Барр молча кивнула.
— Твой брат сделал выбор.
Он выбрал стаю — тех, кто сумел принять его таким, каков он есть. Тех, кто не мучил его «душевными разговорами», угрозами, лекарствами и поездками к психологам. Чувство вины испепеляло её на месте. Ни она, ни родители просто не могли предугадать такой исход, не могли вообразить ничего подобного.
— Он сказал, что убьёт меня. То есть Марти… и все остальные… Это всё он?
Эллен не могла подобрать слов, не могла назвать вещи своими именами, не могла принять то, что Натаниэль убивал. Какими бы ни были его или их общие цели, как бы далеко не пряталось его человеческое сознание в момент обращения, она не могла найти причину, чтобы оправдать его. Ровно так же она не могла найти причину, чтобы его винить. Это было стечением обстоятельств, которым Барр не могла управлять. Всё происходило помимо её воли и желаний, она была лишь безмолвным наблюдателем и эта роль была для неё мучительной.
— Не только.
От этого ничуть не стало легче. Весь ужас от осознания неизбежного никак не доходил до неё — ей казалось, что всё это дурной сон.
— Тебе нужно собираться. Попробуем проскочить на рассвете.
Эллен понимала, что без него ей из Форт-Келли не выбраться. Она понимала, что Адам готов рискнуть десятками чужих жизней и оставить свой пост ради неё. Ей было больно от мысли, что она заставила его делать выбор, ещё больнее от того, что расставание неумолимо близилось. Хотелось вопить от несправедливости — Барр не могла заставить его уехать вместе с ней, даже если станет молить на коленях. Адам Бишоп не оставит Форт-Келли. Эллен готова была остаться.
Выпив обезболивающего, она крепко прижалась к его груди.
К ним постучались, когда бледное полотно нового утра едва наползло на горизонт. Лёгкая, влажная дымка тумана оседала на стёклах мелкими взвесями, собиралась в капли и стекала кривыми дорожками за раму окна. Жухлую траву прибило к земле заморозками, иней белел на дорожке у дома и на обледенелом крыльце, которое за ночь явно превратилось в каток.
— Шериф, — Адам почуял его, ещё не успев открыть дверь. Эллен, выпутавшись из одеяла, дрожащими пальцами натянула на себя одежду.
— Они вернулись. Исчез Уоррен и его человек. Средь бела дня. Вчера они поехали осматривать рельсы и не вернулись, — громыхая ботинками, Генри Нильсен торопливо вошёл в дом, на ходу докладывая Бишопу последние известия. Адам напрягся. Эллен почувствовала, что её начало мелко трясти — две жизни только что повисли на её шее камнем. Бишоп упустил врагов из виду, потому что снова нянчился с ней. — С ними молодой Зверь.
— Да, я уже понял, — отозвался Адам. С тем, о ком говорил шериф, он столкнулся в собственном доме лицом к лицу.
Эллен вышла из-за его спины и остановилась чуть позади, складывая на груди руки. Молодой Зверь. Так шериф называл теперь её брата.
— Она знает?
Нильсен грубо ткнул пальцем в её сторону, словно Эллен Барр была инородным элементом, случайно затесавшимся в отлаженный механизм. Адам согласно кивнул и шериф изумленно взглянул на нее, словно не верил, что после всего Эллен осталась рядом с ним. Барр успела уловить, как за доли секунды пренебрежение в его глазах сменилось на удивление, а после на уважение.