Зверь
Шрифт:
– Мой добрый друг, он за все заплатит, не волнуйтесь. Главное другое, - король замолчал, а после недолгого молчания заговорил так тихо, что принцесса не смогла ничего разобрать.
Гости ее покоев какое-то время едва слышно переговаривались, затем к ее постели подошел Леклот. Опустившись на одно колено, он коснулся ласково ее руки.
– Ваше Высочество, - начал он.
– Вы не хотите поговорить со мной перед моим отъездом?
Ленкара посмотрела на мужчину и тут же просто закрыла глаза.
Адмирал неспешно встал и произнес, словно ни к кому не
– Как бы ни был страшен позор, павший на вашу голову, я готов разделить его с вами, если только вы мне это позвоните.
Ленкара, не открывая глаз, отвернулась. Леклот решил считать это ответом и просто отступил, уходя. Он был уверен, что все случившееся - его вина. Он должен был убить Эштарца в своем саду.
Ленкара же продолжала молиться, чтобы эштарец смог благополучно вернуть на родину.
Еще никогда прежде Эеншарду так не везло. Выехав в метель из города, он не заблудился, хотя с трудом ориентировался средь снежной завесы. Ветер прорывался в каждый шов его одежды, но ничем, кроме холода, не угрожал, заметая за принцем следы.
Добравшись до ущелья Акванора, Эеншард быстро преодолел его и окончательно оторвался от погони, чудом избежав лавины. Снежные комья, сорвавшись с каменного склона, просвистели за его спиной и полностью закрыли дорогу в ущелье. Эеншард обернулся, вздрогнув от неожиданного зловещего шума, но, находясь на снежной равнине, под чистым синим небом, ощутил только сильный порыв ветра, ударивший ему в лицо. Сойди лавина на четверть часа раньше, и он исчез бы навсегда в снегу, а так он только выругался, поминая в едином потоке и безумную судьбу, и Снежного бога, и направился к побережью.
В порту ему повезло еще больше. На якоре стоял пиратский корабль, капитана которого Эеншард знал лично. Камер Лео-Шень, уроженец Суна, для всех был просто торговцем, перевозившим разные товары с одного конца света в другой, но для эштарского принца сын рабыни из Суна, был всего лишь очередным работорговцем, жадным до денег, потому Эеншард без лишних слов положил перед мужчиной увесистый кошелек и сказал:
– Мне срочно нужно в Эштар.
Камер присвистнул, достал одну из авелонских золотых монет, попробовал ее зубами, вернул на место и спросил:
– А почему золото местное?
– Тебе любое сойдет.
– Это да, но профиль вашего отца смотрится на монете лучше, нежели северный олень.
– Герб Клен Дерва на монете смотрится лучше профиля Его Величества, но ты будешь болтать или сниматься с якоря?
– Может, присядете, выпьем, поговорим, поторгуемся...
Эеншард молча забрал кошелек со стола, но пират тут же схватил его за руку.
– Я все понял, - сказал он.
– Срочно значит срочно, дайте мне пять минут, чтобы протрезветь, и через час мы будем далеко от берега.
– Когда выполнишь обещанное, тогда и деньги получишь, - сказал Эеншард и вышел из кабака.
Его сложно было не замечать, рыцари искали эштарского принца, богатого и гигантского, громко ругались и обыскивали каждый трактир, но на настоящего эштарца внимания не обращали. Со щетиной на щеках, сутулясь и прячась в грязную простую одежду Эеншард спокойно сел в шлюпку и, не поднимая головы, оказался на судне Лео-Шеня, что действительно снялось с якоря и взяло курс на юг, как и планировал его хозяин. Да, отъезд Камера был внезапным, но Эеншард знал, что торговец всегда отличался спонтанными решениями, и смотритель порта не был удивлен неожиданному отправлению. Все сложилось слишком удачно, но, стоя на борту корабля, Эеншард думал лишь о том, что далеко не скоро вновь увидит свою нареченную. Жалел он только об одном: что она была права, и останься он сейчас с ней, его бы убили рано или поздно, так или иначе. Смерти он не боялся, но теперь ценил свою жизнь. Потому, глядя на море, он принял много решений, и в Эшхарат прибыл уже не тот человек, что покинул его недавно.
Вот только не успел третий принц приблизиться ко дворцу, как перед ним предстал командир отцовской стражи.
– По приказу Его Величества, Владыки Дешара, нам велено проводить вас к нему, - заявил он, с опаской поглядывая на принца в чужеземных одеждах.
Расшитая шелковая накидка из Ливна, наброшенная на широкие плечи, только сильнее подчеркивала размеры Эеншарда. Меча у него не было, но ремень с ножами прикрывался тканью лишь частично, но про оружие никто не сказал ни слова. Понимая, что это не арест, а некий совершенно другой маневр, принц спросил:
– Вам приказано проводить меня немедленно?
– Да, Ваше Высочество.
Тогда Эеншард махнул рукой, словно высланный за ним конвой был всего лишь его охраной, а он теперь позволял проводить себя в тронный зал.
Он спокойно шагнул в распахнувшуюся дверь и застыл на почтительном расстоянии, внимательно глядя на отца. Оба старших брата тоже были здесь, но их присутствие не значило ровным счетом ничего, когда Дешар почти смеялся.
Стражи покинули зал, слуги тоже. Не было в зале даже наложниц, только король и трое его сыновей.
Дешар встал и шагнул к Эеншарду. Его внимательный взгляд, явно оценивал сына.
– Мне недавно было доставлено послание из Авелона, - сказал, наконец, король, снимая с пояса кнут.
– Знаешь, что в нем?
– Нет, Ваше Величество, - ответил принц, следя за отцом так же, как стоило следить за диким зверем, потревоженным у собственного логова.
Дешар внезапно выбросил руку вперед, ткнув рукоятью кнута сыну в шею над кадыком, и заставил Эеншарда поднять выше подбородок, явно забавляясь.
Третий принц давно не имел дел лично с королем, и уже не верил в сохранившуюся силу своего отца, но этот властный жест почти мгновенно вернули Эеншарда на десятки лет назад, когда совсем еще мальчишкой он едва не плакал, стоя так перед отцом, но не отводил глаз и слушал долгие нравоучения, закрывая глаза только когда кнут разрезал воздух и врезался ему в плечо, заставляя рухнуть на пол. Теперь Эеншарду захотелось закрыть глаза сразу, от отвращения к отцу и его кнуту, пропитанному кровью женщин и детей.