Звери и суперзвери
Шрифт:
— Нельзя, Сирил, нельзя, — воскликнула тетушка, когда мальчик начал шлепать по диванным подушкам, подымая тучу пыли при каждом ударе.
— Сядь и смотри в окно, — добавила она.
Ребенок неохотно подвинулся к окну. — Почему овец угоняют с поля? — спросил он.
— Наверное, их переводят на другое поле, где больше травы, — неуверенно сказала тетушка.
— На этом поле полно травы, — возразил мальчик, — здесь вообще ничего нет, кроме травы. Тетя, на этом поле полно травы.
— Наверное, на другом поле трава лучше, — беспомощно
— Почему лучше? — возник мгновенный и неизбежный вопрос.
— Ах, посмотри на этих коров! — воскликнула тетушка. Вдоль дороги почти на каждом поле стояли коровы, но она заговорила так, словно обращала внимание на диковину.
— Почему трава на другом поле лучше? — упорствовал Сирил.
Недовольное выражение на лице холостяка превратилось в хмурость. Он черствый, малосимпатичный человек, мысленно решила тетушка. Она была совершенно неспособна прийти к какому-нибудь удовлетворительному решению относительно травы на другом поле.
Меньшая девочка устроила вылазку в ином направлении, начав декламировать «По дороге в Мандалей». Она знала только первую строчку стихотворения, но использовала свое ограниченное знание самым полным образом. Она повторяла строку снова и снова мечтательным, но решительным и очень громким голосом, и холостяку казалось, что кто-то поспорил с нею, что она не сможет повторить строку вслух две тысячи раз без остановки. Тот, кто сделал на это ставку, похоже, проигрывал пари.
— Подойдите сюда и послушайте сказку, — сказала тетушка, когда холостяк дважды взглянул на нее и один раз — на сигнальный шнур к проводнику.
Дети нехотя потянулись в тетушкин угол. Очевидно, ее репутация сказочницы не заслуживала у них высокой оценки.
Тихим доверительным голосом, часто прерываемым громкими нетерпеливыми вопросами слушателей, она начала неувлекательную и прискорбно скучную сказку о маленькой девочке, которая была доброй, у которой из-за ее вежливости было много друзей и которую в конце спасали от бешеного быка многочисленные спасители, восхищенные ее высокой моралью.
— Стали бы ее спасать, если бы она не была доброй? — потребовала ответа большая из девочек. Именно такой вопрос хотел бы задать и холостяк.
— Вообще-то, да, — неубедительно признала тетушка, — но не думаю, что они так быстро прибежали бы на помощь, если бы так не любили ее.
— Это самая глупая сказка, которую я слышала, — с громадной убежденностью сказала большая девочка.
— Она такая глупая, что я почти сразу перестал слушать, — сказал Сирил.
Меньшая девочка не стала комментировать сказку, так как уже долго бормотала себе под нос, повторяя полюбившуюся строчку.
— Кажется, как сказочница вы не добились успеха, — вдруг сказал холостяк из своего угла.
Тетушка мгновенно ощетинилась, защищаясь от неожиданной атаки.
— Очень трудно рассказывать такие сказки, которые дети могли бы одновременно понять и принять, — чопорно сказала она.
— Я с вами не согласен, — ответил холостяк.
— Наверное,
— Расскажите нам сказку, — потребовала большая девочка.
— Давным-давно, — начал холостяк, — жила-была девочка по имени Берта, которая была чрезвычайно доброй.
Мгновенно пробудившийся интерес детей начал сразу угасать; все сказки оказывались страшно похожими друг на друга вне зависимости от того, кто их рассказывал.
— Она делала все, что ей говорили, она всегда говорила правду, она держала одежду в чистоте, она ела молочные пудинги, словно это было печенье, намазанное джемом, она учила все уроки наизусть и всегда и со всеми было очень вежлива.
— Она была красивая? — спросила большая девочка.
— Не такая красивая, как вы обе, но все же чудовищно хорошенькая, — сказал холостяк.
Возникла волна реакции в пользу сказки; слово «чудовищная» в соединении с понятием красоты было впечатляющей новинкой. Казалось, оно вводило частичку правды, столь недостающей в тетушкиных сказках о детской жизни.
— У нее было такое хорошее поведение, — продолжал холостяк, — что она заслужила несколько медалей, которые всегда носила на платье. У нее была медаль за послушание, медаль за исполнительность, и третья — за хорошее поведение. Это были громадные металлические медали и они звенели одна о другую при ходьбе. Ни у кого из детей города, где она жила, не было целых трех медалей, и поэтому все знали, что она — исключительно хорошая девочка.
— Чудовищно хорошая, — процитировал Сирил.
— Все только и говорили о ее хорошем поведении, об этом услышал принц той страны и сказал, что раз она такая добрая, ей раз в неделю позволяется гулять в дворцовом парке, который находился рядом с городом. Это был красивый парк, туда еще никогда не пускали детей, так что для Берты было большой честью получить позволение ходить туда.
— В парке были овцы? — требовательно спросил Сирил.
— Нет, — ответил холостяк, — овец не было.
— Почему там не было овец? — последовал неизбежный вопрос.
Тетушка позволила себе улыбку, которая скорее смахивала на ухмылку.
— Овец в парке не было, — сказал холостяк, — потому что мать принца видела вещий сон, что ее сын будет убит либо овцой, либо упавшими на него часами. По этой причине принц не держал овец в парке и часов во дворце.
Тетушка подавила вздох восхищения.
— Был ли принц убит овцой или часами? — спросил Сирил.
— Он жив до сих пор, поэтому нельзя сказать, что сон оправдался, — невозмутимо ответил холостяк, — во всяком случае овец в парке не было, однако, по всему парку бегало множество поросят.
— Какого цвета?
— Черные с белыми мордами, белые с черными пятачками, сплошь черные, серые с белыми пятнами и некоторые — совсем белые.
Сказочник немного помолчал, чтобы мысль о сокровищах парка захватила детское воображение, а потом продолжил: